Разлом миров. Санкт-Петербург - Валентина Игоревна Колесникова

- Так и есть. Это растение не просто живое. Когда достигнет зрелости – начнет жрать все, что движется…

Михаил мгновенно отпрыгнул в сторону, Капитан что-то буркнул себе под нос, а Семеныч протяжно взвыл.

- Я пошутил, - хмыкнул демоненок, - это просто цветы. Пахнут отвратительно. Но просто цветы. Их надо в воду. Срочно. Это поможет. Всем.

- Делай, - Капитан кивнул Михаилу, смотря на то, как солдат принимает из рук ребенка бутон и, мечтая о противогазе, медленно выходит на поверхность, неся цветок перед собой. Длинные тонкие склизкие отростки волочились по земле и начали чернеть у самого конца. – Сообщи, как донесешь.

Стоило военному скрыться, как Леон тихо прошептал:

- Снова так же.

- О чем ты?

- Вы. Двое. – Глаза ребенка налились чернотой, он медленно продвигался вперед, плавно и бесшумно обходя поваленные куски стены. – Слушали. В квартире.

Капитану и возразить было нечего. Они даже не переглянулись с Семенычем:

- Вы семнадцать жучков на тот свет отправили.

- Двадцать семь, - поправил ребенок, и медленно обернулся, заставляя Капитана замереть на месте, - Алиса спасла. Не ты. Алиса заслужила доверие, а двадцать семь черных коробок – нет.

- И теперь твоя Алиса выглядит так, словно чем-то больна. Ее дочь постоянно подвергается опасности и вместо тихой, спокойной жизни, ее семья рискует и висит буквально на волоске от смерти из-за того, что кто-то в вашем мире его решил сломать. Ты быстро учишься, Леон. Так может объяснишь, какого черта Россия трещит по швам?

- Только Россия? – уточнил ребенок.

- Да, только наша страна. Сейчас посольства других стран отзывают людей. Опускается занавес… Через несколько дней мы будем полностью отрезаны от всего мира.

- Скорее всего, на нас еще и нападут, - буркнул Семенов, запуская с пульта управления второй коптер, - сейчас самое время.

- Кто нападет?

- Другие страны.

- Почему?

- А почему случаются войны обычно?

- Не знаю… - задумался Леон, - У нас воевали с тварями. Но не друг с другом.

- А у нас воюют за ресурсы. Почитай историю потом. Все равно придется. – заметил Капитан. – Чего так смотришь?

- Они не нападут, - брови мальчика грозно сдвинулись.

- С чего такая уверенность?

- С того, что магия – не для всех. И не везде. Миры разные – закон един. Магия в крови. Этот дар не для всех.

- Еще не хватало, чтобы помимо ресурсов еще и магия какая-то просыпалась… Тогда и нашему миру придет вселенский пиз…

Договорить Капитан не успел. На экране планшета было отчетливо видно, как в темном пыльном коридоре среди разломанных решеток торчит чья-то вполне себе нога. Ногти длинные, отросшие. Именно что ногти – на когти мало смахивали.

Нога шевелилась. Леон оскалился, и тихо шепнул:

- Это они…

Больше никто из троицы не разговаривал.

Каждый шаг для всех троих давался с трудом. Военные боялись того, чего не знали, Леон боялся того, что знал.

В какой-то степени вампиры – вымирающий вид. Мало кто из них смог сохранить истинный облик. В основном из-за нехватки крови они теряли способность мыслить, сходили с ума от жажды и голода. Тела превращались в некое подобие умертвий и балансировали между жизнью и смертью.Их сытый облик уже мало кто помнил, разве что по воспоминаниям и картинкам из прошлого. Крови в мире стало мало, демоны не подходили, а раалийцев в принципе мало, да и война заставила их сплотиться и жить за огромными защитными стенами, где не то, чтобы вампир проскочил, там даже зараженный древолаз не пройдет.

- Может и правда лучше меч, - тихо заметил Семенов, вспоминая битву с богомолами, - Как убить то, что уже на том свете?

- У них, в отличие от восставших, есть сердце. Так что куда стрелять ты знаешь, - заметил Капитан, а затем добавил, - осталось понять, где оно у них расположено.

- Там же, где и у людей, - шепнув, Леон присел на корточки, слегка высунулся из-за угла и замер.

Рокот стал сильнее, нога, что показывалась на экране планшета дернулась, как будто кто-то почуял приближение крови, а затем, чуть сбоку, послышались шаги.

Шарх… Шарх…

Будто кто-то что-то волочил за собой.

И вновь шарх…шарх…

Туда-сюда… Туда-сюда…

Так обычно измеряют шагами темницу.

Слегка изменив направление коптера, Семенов направил его вглубь коридора. Стоило аппарату замереть напротив дальней комнаты, как на экране отчетливо застыла картинка:

Худое, иссохшее тело больше напоминало ходячий труп из фильма про зомби. Длинные тощие руки неестественно выгнутые в суставах касались обломанными когтями каменного пола. Волос на теле не было, как и признаков гематом или даже царапин. Щеки впалые, лицо худое – казалось, кожа сразу обтягивала череп. Глазницы зияли черными провалами, гнилые зубы воняли даже через экран планшета, но острые клыки, что выдвигались, а затем прятались обратно в челюсть, дико пугали и заставляли более детально оценить ситуацию.

Существо и правда ходило из стороны в сторону и громко рокотало, скрежетало зубами и двигало челюстями так, будто жаждало обглодать чьи-то кости.

Не вампиры, а одно сплошное восставшее с того света безумие.

Леон боялся. Сильно боялся, но не показывал вида. Он не видел вампира вживую, лишь слышал истории нянечки о безжалостных нападениях этих тварей на города. Всякий раз, слушая очередную историю, мальчик мысленно молился о том, чтобы мастер не стал вылавливать этих тварей для тренировки.

- У них яд, - шепнул ребенок, - когда кусают, они впрыскивают его в кровь. Жертва не чувствует боли и засыпает. Гуманная смерть, если вампир не сильно голоден.

- А если сильно? – Капитан кивнул в сторону ходячего трупа.

- Эти рвут на части…

- Капитан, нам этот образец очень нужен для исследований? – с сомнением заметил Семенов, отправляя запись в центр управления.

- В центре сказали, что да, - тихо прошептал военный, покрепче сжимая пистолет, - но как ты знаешь, я с центром редко бываю согласен.

- Хвала портянкам, мочим тварей! – и, облегченно выдохнув, Алексей за считанные секунды выпустил всего одну пулю, угодившую вампиру прямо в шею.

Снаряд попал четко в позвоночный столб, существо замерло, уставилось в темноту, раскрыв рот от удивления, и упало на пол. Нет, оно все еще было живое, так быстро никто не умирает, но тело каменело,