За короля и отечество - Роберт Асприн

— Таковы обычаи у бриттов? Отдавать королевства кому хочется? — спросила Риона, не дав Лайлокену договорить. Вопрос, если подумать, был вполне уместен, но он терпеть не мог, когда его выступление перебивали, сбивая его с ритма. В общем-то менестрель он был неплохой, с несомненным комическим талантом, но, конечно, не того уровня, что ирландская друидесса Риона Дамгнейт или величайший из британских друидов Эмрис Мёрддин. Переговорами такого уровня он ни разу еще не занимался и надеялся только, что колени его дрожат не слишком уж заметно.

Он прокашлялся и с такой надеждой посмотрел на флягу вина на столе, что девушка за троном шепнула что-то слуге. Вино было немедленно налито и поднесено им на резном деревянном подносе — не самое лучшее вино в обычных глиняных чашках, но и оно замечательно помогло промочить горло и согреть продрогшие внутренности.

— Верно, это принято у нас, ибо помогает хранить мир в семьях, устраняя распри между сыновьями, племянниками да и теми дочерьми, что желают стать правящими, воинственными королевами — такими, как Моргана, королева Гэлуиддела и Айнис-Меноу.

— Ты не назвал ее королевой Гододдина, однако ее сыновья будут править там? — снова спросила Риона и замолчала в ожидании ответа. Медройт раскрыл было рот, чтобы ответить, но осекся, покраснел и покосился на Лайлокена, назначенного вести переговоры. Тот кивнул, позволяя юноше продолжить, ибо в конечном счете от того, как выкажет себя Медройт в этой зале, зависел успех или неудача предлагаемого альянса. Найди королевская дочь его непривлекательным, найди ее отец его тупой деревенщиной, достойным править разве что толпой невоспитанных собутыльников, — и никакие самые правильные слова Лайлокена не смогли бы исправить ситуации. Так что, решил он, чем скорее Даллан поймет, за кого может выдать свою дочь, тем лучше.

Похоже, Медройт хотя бы отчасти уловил эту мысль Лайлокена, потому что кивнул и помолчал пару секунд, собираясь с мыслями.

— С вашего позволения, могу я, Медройт, племянник Морганы, королевы Гэлуиддела и Айнис-Меноу, ответить на этот вопрос?

Голос у паренька почти не дрогнул. Это было проделано вполне галантно, что не укрылось от внимания дочери Даллана мак Далриада — та улыбнулась и ужасно мило покраснела, от чего Медройт прямо-таки расцвел. Он поклонился ее отцу, потом ей и принялся объяснять.

— Моя тетя — правящая королева двух британских земель. Остров Айнис-Меноу она унаследовала от отца, Горлуаза, а Гэлуиддел — от матери. Ее сестра Маргуаза была моей матерью. Когда она умерла, тетя Моргана вырастила меня как родного, дала надлежащее образование, так что меня не отстранили от королевских дел нашей семьи. Моргана вышла замуж за короля Гододдина и родила ему двух славных сыновей, моих двоюродных братьев Гуалкмая и Валгабедиуса. Однако Гуалкмаю всего шесть лет, а Валгабедиус и того младше.

Это очень существенно, ибо отец их, Лот Льюддок, король Гододдина, убит меньше двух недель назад в бою с пиктскими налетчиками на северной границе с Фортрией. Гуалкмай и Валгабедиус слишком юны, чтобы править королевствами, которые они наследуют. Совет старейшин Гододдина провозгласил королем Анцелотиса, брата Лота Льюддока, — до тех пор, пока Гуалкмай не достигнет совершеннолетия и не вступит в права наследования. Совет предлагал трон Моргане — как вдове законного короля и матери его наследников, — однако у нее слишком много обязанностей перед Айнис-Меноу и Гэлуидделом, а времена нынче ненадежные. Посему она передала наследство своего сына в надежные руки, а сама обратила внимание на границы своих королевств на западном побережье Британии.

Риона кивнула.

— Когда далриаданские ирландцы высаживались на остров в Гэлуидделе, им приходилось тотчас же уходить на север. — Она сокрушенно улыбнулась, признавая ту высокую цену, которую ирландским воинам пришлось заплатить на этой части британской земли. — Мне говорили, ирландские торговцы, плавающие между родной Эйре и Далриадой, не чураются пиратства. А уж варвары-пикты представляют собой угрозу нам всем.

Медройт поклонился.

— Вы очень точно оцениваете ситуацию.

Даже слишком хорошо, подумал Лайлокен, заметив подозрительный огонек в ее глазах, и поспешил вернуть разговор в русло официального предложения Морганы.

— Так вот, Моргане пришло в голову, что, зажав пиктов между двумя союзными армиями, мы могли бы положить конец этим варварам с синей татуировкой на лицах. Однако это предложение альянса имеет цели, идущие значительно дальше и гораздо более важные как для обоих наших народов — Британии и Далриады, — так даже и до самой Эйре.

Он подождал, пока Риона переведет все это Даллану. Тот долгое мгновение смотрел на них, прищурившись, потом жестом предложил продолжать.

Вот оно… Лайлокен набрал в грудь побольше воздуха. Самая, черт подери, важная речь в твоей жизни… Он сделал еще один вдох и продолжил оглашать послание Морганы.

— Вы, возможно, слышали уже, что варвары-германцы из Саксонии и Ютландии целыми флотилиями плывут сюда с континента с намерениями урвать себе как можно больше от наших королевств. Младшие сыновья, согласно германским законам лишенные права претендовать на трон, земли или титул, ищут себе этого на стороне.

Британские берега и расположены близко от них, и богаты. После ухода с острова римлян они полагают, что бритты легко покорятся им. Наш военачальник дукс беллорум Арториус доказал им, что у британских волков есть еще клыки. Мы загнали их в юго-восточную часть нашего большого острова и удерживаем пока там. Моргана ясно видит, куда сассекские и уэссекские саксы обратят свои взгляды в поисках добычи полегче, потерпев от нас поражение в войне — а война эта готова разразиться с недели на неделю.

Когда саксов оттеснят обратно — а мы наверняка оттесним их обратно, в этом нет ни малейшего сомнения, — куда обратят их самозваные короли острия своих мечей? На Эйре, король Даллан мак Далриада, на Эйре и ее молодую, но уже богатую колонию Далриаду. Моргане хотелось бы избежать войны между саксами и далриаданскими ирландцами вблизи ее границ, однако союз между нами мог бы предотвратить подобное несчастье.

Зачем Моргане посылать этих врагов Гэлуиддела на север воевать с людьми, которые в конечном счете такие же кельты, как мы, бритты, имеющие с нами много общего, тогда как саксы во всех отношениях чуждые нам варвары? Когда их попытка силой получить место в совете Рейгеда провалилась, Кута Сассекский покинул королевский дворец в Кэрлойле не просто в гневе — в бешенстве и на пути своем обратно жег деревни и хутора, убив всех до одного мужчин, женщин и детей. Надо же: малых детей, — он покосился на девчушку лет пяти, сидевшую, скрестив ноги, у ног принцессы, — буквально порубили на куски и разбросали по двору словно на пожирание свиньям…

Он передернул плечами, и вышло это у него вполне убедительно.

— Когда мы, бритты, сбросим этих негодяев в море, они подадутся к ирландским берегам, чтобы убивать уже ирландских детей, едва научившихся ходить. Этого королева Моргана тоже не желает допускать. Разве могут бритты почивать на лаврах, не делая ничего, пока саксы будут жечь и вырезать ирландские прибрежные селения? Разве могут бритты сидеть сложа руки, пока саксы ударят по Далриаде, замутив столько беспорядков с пиктами, что ирландским воинам придется биться на два фронта — против саксов и пиктов одновременно?

Союз подарит и Гэлуидделу, и Далриаде сильных партнеров, способных удерживать саксов вдали от северной Британии и земель Скотти. Кроме того, союз подарит Далриаде больше, чем взаимную защиту от этого нового врага. Мы привезли с собой дары — плоды торговли, которую Далриада может завязать с отдаленными землями Римской империи. Британские команды могут обучить ирландских шкиперов торговым путям и языкам, на которых заключаются сделки. Вот, — он махнул рукой, давая одному из матросов знак открыть тяжелый сундук, — примеры тех сокровищ, что привозят из года в год в наши порты британские корабли.

Он достал из сундука кусок слоновой кости из Африки, а также несколько предметов, искусно вырезанных из того же материала: браслеты и шкатулки с кельтскими орнаментами, женские гребни. За слоновой костью последовали янтарь с далекого севера — необработанные куски и ожерелье с золотыми звеньями; меха черного соболя, добытые и обработанные охотниками в далекой стране, которую, как утверждал Беннинг, когда-нибудь назовут Россией, — красивые плащи и муфты с опушкой из белого горностая.

Еще глубже в сундуке обнаружилось дамское платье замечательного лавандового цвета, украшенное кельтской вышивкой и речным жемчугом. Вполне достойное богатейшей из королев, платье это было вообще-то заказано Ганхумарой, но Моргана ухитрилась перекупить его у швеи втридорога, посоветовав сказать Ганхумаре, что в процессе шитья платье безвозвратно пострадало.