Психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов - Томас Мюллер

5) в качестве альтернативы намечается путь отступления в виде принятия совершенно неискреннего, циничного или лицемерного способа общения, устранения любой оценки, предполагающей сравнение добрых и злых объектов, и отрицание значения любых объектных отношений и любой формы успешного маневрирования в общем хаосе человеческих отношений.

В последнем случае бесчестная позиция невинного зрителя замещает опасную идентификацию с жестоким тираном или мазохистское подчинение ему. Все эти опасности, пути отступления и пугающее видение человеческой реальности свидетельствуют о драматическом, предельном ухудшении интернализованных объектных отношений» (Kernberg, 1984, S. 429 и далее).

Голландские авторы, группирующиеся вокруг клиники «Месдаг» в Гронингене, говорят о психопатии развития (Reicher, 1976). В дословном переводе это означает «патологическое психическое развитие». Огромный ущерб развивающейся личности наносят бессознательные разрушительные процессы. Позднее, после их интериоризации, они вводятся в структуру самости. Невозможно не заметить обнаруживающиеся параллели с разработанным Балинтом представлением о базовом дефекте или базовом конфликте (Kutter, 1993), характерном для психосоматических расстройств (см. главу VII.6).

8. Алкоголизм, болезни зависимого поведения и наркотическая зависимость

8.1. Алкоголизм

Нет ничего неожиданного в том, что именно проблемы влечений людей, страдающих алкогольной зависимостью, выходят в психоанализе на первый план. В «орально-сосущем» поведении людей, страдающих алкогольной зависимостью, видится намек на продолжение поведения младенца, сосущего грудь матери. И бутылка пива в какой-то степени замещает материнскую грудь. Причем у бутылки и стакана перед грудью даже есть преимущество – они доступны в любой момент.

К самому процессу пития добавляется воздействие алкоголя, содержащегося в пиве, вине или водке, – легкое возбуждающее и одновременно успокаивающее действие. Человек, чувствующий внутреннюю опустошенность или испытывающий сильную тревогу, снова и снова будет искать удовольствия в употреблении спиртных напитков, получив когда-то в связи с этим положительный опыт. Дополнительное физическое воздействие алкоголя, которое наблюдается у людей, страдающих алкогольной зависимостью (с возрастающей алкогольной толерантностью и алкогольным абстинентным синдромом), лишь усиливает зависимость от алкоголя. Далее мы рассмотрим психодинамику алкоголизма и представим некоторые психоаналитические взгляды на это заболевание.

Употребление алкогольных напитков и последующее действие алкоголя на организм работают как механизм, защищающий от непереносимых внутренних психических состояний. Это могут быть чувства тревоги, вины, стыда, которые заглушаются не посредством особых защитных механизмов, как это бывает при неврозах, психозах или психосоматических расстройствах, а просто «топя» их в спиртном. Строгие требования и запреты устраняются тем, что Сверх-Я, образно говоря, как бы «растворяется» в алкоголе. В состоянии алкогольного опьянения человек, страдающий алкогольной зависимостью, точно так же, как и маниакальный больной, может торжествовать победу над депрессивными чувствами и за иллюзией опьянения забывать все тяготы и заботы.

По мнению Вольфа-Детлефа Роста (Rost, 1999), аспект саморазрушения в действиях алкоголиков привлекает все большее внимание исследователей, ведь злоупотребление алкоголем действительно медленно, но верно доводит человека до саморазрушения. Токсическое воздействие алкоголя повреждает печень, желудочно-кишечный тракт и нервную систему, уже не говоря о социальных последствиях алкоголизма и связанной с ним социальной деградации.

Когда алкоголик обращается за помощью к психоанализу, что бывает нечасто, то разрушительные процессы, которые до этого действовали исключительно в психике алкоголика, неизбежно разворачиваются в отношениях между анализандом и аналитиком. Принцип «навязчивого повторения» (Freud, 1920g) работает здесь точно так же, как и у пациентов с психосоматическими расстройствами или делинквентным поведением. Пациент либо чувствует себя пострадавшим из-за того, что аналитик, как ему кажется, эксплуатирует его, злоупотребляет его доверием, использует или каким-то другим способом издевается над ним, или наоборот, сам пациент бессознательно обращается с психоаналитиком так, что тот чувствует, что его используют, злоупотребляют его доверием или наносят ему ущерб.

Это такие паттерны отношений, в которых один человек осуществляет власть над другим. При этом невозможно не заметить некоторого наслаждения, испытываемого человеком от издевательства над другими людьми или от причиняемых ему мучений, с чем мы сталкиваемся при садистских и мазохистских перверсиях (см. главу VII.9). Частота проявления садистских и мазохистских паттернов отношений при лечении алкоголиков свидетельствует о том, что отношения между алкоголиком и алкогольным напитком в принципе являются садомазохистскими. Таким образом, алкогольный напиток далеко не всегда обладает упоминавшимися ранее хорошими качествами, принося приятное возбуждение и успокоение. На алкоголиков (особенно на поздних стадиях) спиртное оказывает скорее плохое, вредное и даже разрушительное воздействие.

У алкоголиков большую роль играет фантазия (а не реальность). Она приводит к тому, что бессознательное значение алкогольного напитка в разное время может сильно меняться. В одном случае алкоголик расхваливает любимый напиток сверх всякой меры, в другом – отвергает, ненавидит и проклинает его. Бывает и так, что этих крайностей удается избежать за счет того, что человек хочет полностью забыться в алкогольной фантазии, потому что постоянное метание между идеализацией и обесцениванием очень трудно выдержать.

Неудивительно, что в случаях злоупотребления алкоголем психоанализ нередко выявляет у больного тяжелые детские травмы. Такие повреждения мы обнаруживаем и в раннем детстве людей, которые, став взрослыми, заболевают психозами и психосоматическими расстройствами или переключаются на делинкветное поведение. Это тяготы и лишения в смысле описанного Балинтом базового дефекта, отсутствие удовлетворения элементарных нарциссических и оральных желаний и/или конфликты, представляющие угрозу собственному существованию. Все это берет начало в психической инстанции, причем человек постоянно ощущает давление и преследование с ее стороны. Приведем показательный случай из практики:

К моменту начала терапии пациенту было 27 лет, он занимался торговлей аптекарскими и хозяйственными товарами. Пациент страдал мучительным страхом в опасных ситуациях и чувствовал, что сильно уступает своей жене и гораздо слабее своих работников. С помощью алкоголя ему удавалось весьма эффективно приглушать страх и тревогу. До восьми лет пациент рос без отца, а когда тот вернулся с войны, пациент мучительно переживал, что предпочтение отдавалось сестрам, которые были младше его на 8 и 10 лет и стали любимицами отца. Да и отношения с матерью были хуже некуда. Пациент чувствовал, что родители устранялись именно тогда, когда он чего-то хотел или в чем-то нуждался, причем родители требовали, чтобы он постоянно во всем помогал им.

Попытки вырваться из этой обстановки приводили его к мучительному чувству вины, которое вместе с сопутствующими страхами стало настолько невыносимым, что облегчение приносил только алкоголь, к которому он прибегал в таких случаях. Бегство в алкоголизм должно было бессознательно сигнализировать родителям, что он чувствует беспомощность и отчаяние, не видит выхода, что ему наконец-то должны прийти на помощь. Но результат, как и следовало ожидать, был прямо противоположным: пациента стали ценить еще меньше, чем прежде, его стали наказывать презрением и стыдить.

Психоанализ оставался для него единственной возможностью найти надежного значимого человека, который сохранял бы с ним постоянные отношения, несмотря на его неоднократные срывы. При таких благоприятных обстоятельствах удалось за страхом перед опасными ситуациями распознать страх перед наказанием со стороны отца, которого пациент боялся. Одновременно стало ясно, что эпизоды со злоупотреблением алкоголем, помимо всего прочего, служили для привлечения внимания к бедственному положению, в котором находился пациент; кроме того, таким способом он пытался проверить, а вдруг самые значимые для него лица, несмотря на все, в чем он их обвинял, все-таки хорошо к нему относятся. При этом было горько видеть, как ближайшие родственники, запутавшиеся в общественных предрассудках, никак не могут распознать скрывающиеся за пьянством невротические конфликты с их страхами, чувствами вины и стыда. Поэтому чужим людям, психоаналитику и подруге, относившимся к пациенту непредвзято, пришлось компенсировать дефициты в доброжелательном внимании со стороны ближайших родственников, чтобы помочь пациенту таким способом подойти к решению его невротических проблем и разрешить их.