Перегрузка - Артур Хейли

— Пока же мне заткнули рот, — резюмировал Ним.

— Именно так, и я боюсь, что это получит широчайшую огласку. Тебя это не волнует? — Не дожидаясь ответа, ван Бэрен достала «Калифорния экзэминер». — Ты уже видел дневной выпуск?

— Нет, только утренний.

За завтраком Ним пробежал глазами первую страницу со статьей Нэнси Молино под заголовком «Тирада Голдмана из „ГСП энд Л“ срывает слушание дела о производстве электроэнергии». Статья начиналась так:

Несдержанные нападки вице-президента компании «Голден стейт пауэр энд лайт» на свидетеля оппонентов и на саму Калифорнийскую энергетическую комиссию внесли неразбериху в публичное слушание дела по проекту новой электростанции в Тунипе. Шокированный член комиссии Форбс, который вел заседание, позже квалифицировал замечания Голдмана как «оскорбительные и неприемлемые», отметив при этом, что сохраняет за собой право на принятие соответствующих юридических мер.

В более позднем выпуске «Экзэминер», который принесла ван Бэрен, была новая передовица под заголовком: «„ГСП энд Л“ порицает Голдмана и отмежевывается от его выходок».

Нимрод Голдман, некогда «любимец» компании, впал в немилость. Его собственное будущее вместе с огромной компанией оказалось под ударом из-за вчерашних событий. Между тем боссы «ГСП энд Л» поспешили отмежеваться от злобных нападок Голдмана на…

И так далее. Ван Бэрен проговорила извиняющимся тоном:

— Просто невозможно было держать в тайне, что ты лишен представительских полномочий. Если бы это не вышло из моего офиса — я ведь только отвечала на вопросы, — то наверняка произошла бы утечка по каким-нибудь другим каналам.

— Я понимаю, — мрачно кивнул Ним.

— Между прочим, не принимай всерьез эту чепуху о том, что компания намерена предпринять какие-то действия. Я разговаривала с нашим юридическим отделом. Они говорят, что это все пустая болтовня. Ничего они тебе не могут сделать.

— Да, — проговорил он, — я уже это понял.

— Но Эрик настаивает, чтобы произошедшее официально дезавуировали. Кроме того, он сейчас пишет комиссии личное письмо с извинениями.

Ним вздохнул. Размышляя о произошедшем со вчерашнего дня, он ни о чем не пожалел. Однако его угнетало, что коллеги стали относиться к нему как к изгою. Кроме того, ему казалось несправедливым, что большую часть газетных репортеров, включая сегодняшнюю «Кроникл Уэст» и другие калифорнийские газеты, интересовали исключительно сенсационные аспекты вчерашних событий. А вот затронутые Нимом серьезные моменты извращались или попросту игнорировались. Зато эскапады Дейви Бердсонга, его оскорбления и провокации по отношению к свидетелям со стороны «ГСП энд Л» преподносились весьма подробно, причем критические оценки блистательно отсутствовали.

Ниму казалось, что средства массовой информации действовали по принципу двойных стандартов — погоня не столько за истиной, сколько за сенсацией. Впрочем, в этом не было ничего нового. Тереза ван Бэрен снова окинула взглядом «Экзэминер».

— В этой истории по твоей дискредитации больше других усердствовала Нэнси. Она прямо набрасывается на тебя. Для нее это стало уже привычным делом. Похоже, вы просто не перевариваете друг друга.

— Я бы с удовольствием вырвал у этой бестии сердце, если бы оно у нее было.

Тереза нахмурилась:

— Уж больно резко сказано, Ним.

— Может быть. Но именно такое у меня сейчас состояние.

Только сейчас до него дошел унизительный смысл слов Нэнси Молино: «Нимрод Голдман сегодня… попал в немилость». Он был вынужден признаться себе, что в этих словах присутствовала немалая доля правды.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

— Папа, — обратилась Леа к Ниму за обедом, — теперь ты будешь чаще оставаться дома на ночь?

В тот же миг наступила тишина. Ним почувствовал, что Бенджи, положив на стол нож и вилку, внимательно наблюдал за отцом, молчаливо поддерживая свою любопытствующую сестру. Руфь, потянувшись было за перечницей, в последний момент передумала и тоже стала ждать ответа Нима.

— Наверное, мог бы, — проговорил он; внезапность прозвучавшего вопроса и напряженность устремленных на него трех пар глаз вызвали у него определенное замешательство. — Это в том случае, если мне не подбросят какую-нибудь другую работу, из-за которой пришлось бы допоздна засиживаться в офисе.

Просияв, Бенджи сказал:

— Пап, а на уик-энды будешь проводить с нами больше времени?

— Может быть.

— Это похоже на радостную весть, — подключилась к разговору Руфь.

Она улыбнулась, что случалось с ней не часто после возвращения домой несколько дней назад. Ним чувствовал, что Руфь посерьезнела, временами полностью погружаясь в свои переживания. Супругам до сих пор так и не довелось объясниться — откровенно и чистосердечно. Казалось, Руфь избегает его, а Ним, все еще подавленный недавними событиями, не решался проявить инициативу. Он еще до того размышлял: как вести себя супругам после возвращения жены, которая целых две недели почти наверняка была в компании с мужчиной. Может, точно так же, как и до ее отъезда? Ситуация подсказывала, что именно так. Возвращение Руфи домой прошло без какой-либо сцены. Она забрала детей из дома своих родителей и как ни в чем не бывало снова сосредоточила в своих руках все нити домашней жизни. Руфь и Ним продолжали, как всегда, делить спальню, но не постель. Ним даже не мог припомнить, когда он в последний раз перебирался со своей стороны двуспальной кровати к Руфи. В остальном их жизнь нисколько не изменилась. Разумеется, Ним припоминал, что в прошлом бывали похожие ситуации, но тогда все складывалось совсем иначе: он возвращался домой после любовных утех. И тогда он не сомневался, что Руфь не догадывалась о причинах его отсутствия. Теперь же такой уверенности у него не было. А вот окончательной причиной их разрыва оказалось уязвленное самолюбие Нима. Он просто не был готов к новым эмоциональным потрясениям. Сейчас они все собрались дома, чтобы поужинать за семейным столом в третий раз за три дня, что само по себе было необычным.

— Как вы все знаете, — начал Ним, — в офисе сейчас кое-что изменилось, и пока я просто не знаю, как все будет складываться дальше. — Ему что-то бросилось в глаза, и он наклонился в сторону Бенджи: — Что у тебя с лицом?

Бенджи замялся, пытаясь прикрыть маленькой рукой синяк на левой щеке и ссадину под нижней губой.

— Ой, это произошло в школе, папа.

— Ты что, подрался? Что значит «это»?

Бенджи чувствовал себя неловко.

— Да, он дрался, — ответила за брата Леа. — Тод Торнтон сказал, что ты, папа, грязнуля, потому что тебя не волнует окружающая среда и ты хочешь ее испортить. За эти слова Бенджи его ударил, но Тод сильнее.

Ним ответил строго:

— Совсем не важно, кто что говорит, в любом случае неправильно и глупо доказывать свою правоту кулаками.

Удрученный сын произнес в ответ:

— Да, папа.

— Мы с Бенджи уже побеседовали об этом, — вмешалась Руфь, — и он теперь все понимает.

В глубине души Ним был поражен и даже потрясен. До сих пор такого с ним не случалось — критика против него самого оборачивалась против его семьи.

— Мне очень жаль, что мои неприятности задели и вас, — тихо проговорил Ним.

— Все в порядке, — заверила его Леа. — Мамочка объяснила нам, что ты поступил достойно.

Бенджи нетерпеливо заявил:

— Мама еще сказала, что в тебе больше мужества, чем во всех остальных, вместе взятых. — Бенджи стиснул зубы, чтобы продемонстрировать, что ему нравится слово «мужество».

Ним перевел взгляд на Руфь.

— Тебе это сказала мама?

— Но ведь это правда?

— Конечно, правда, — сказала Руфь и слегка покраснела. — Но ведь ваш папа не может сказать так о себе, верно? Поэтому это сделала я.

— Так мы и другим ребятам отвечаем, когда они стараются нас зацепить, — добавила Леа.

На какой-то миг Нима охватило волнение. Он представил себе Бенджи, защищавшего своими маленькими кулачками репутацию отца, затем подумал о Руфи, отбросившей все сложности в их взаимоотношениях и вместе с детьми отстаивающей его честь и достоинство. От этих мыслей у него перехватило дыхание, и он с трудом сдержал слезы. От еще больших душевных волнений его избавила Руфь.

— Ну да ладно, — сказала она, — а теперь надо поесть.

Некоторое время спустя, когда дети вышли из-за стола, чтобы посмотреть телевизор, а Ним с Руфью еще допивали кофе, он проговорил:

— Я высоко ценю то, что ты сказала обо мне Леа и Бенджи.

Руфь махнула рукой.

— Если бы я в этом сомневалась, то ни за что не стала бы им это говорить. То, что мы не Ромео и Джульетта, еще не означает, что я перестала читать и объективно воспринимать происходящее вокруг.