История инакомыслия в СССР - Людмила Алексеева

Исходя из всего этого,

«…равные права человека, Богом данные от рождения и государствами конституционно провозглашенные, а затем как сироты пренебрегаемые и фактически не обеспечиваемые, должны быть защищаемы каждым гражданином страны на основе Божьего закона и закона чистой государственности - как законов всей страны, так и общечеловеческих, международных». [7]

Я не знаю, повлияли ли на Шелкова идеи правозащитников, или он разработал правозащитную идеологию на религиозной основе самостоятельно. Во всяком случае, на суде над Шелковым и его сподвижниками (1979 г.) отмечалось, что правозащитная деятельность Церкви ВСАСД активизировалась с конца 60-х годов (время распространения правозащитного движения) и особенно - с середины 70-х годов (когда верные адвентисты установили личные контакты с московскими правозащитниками). [8]

Первое упоминание об адвентистах в «Хронике текущих событий» появилось в июне 1970 г. и не было основано на контактах с ними: в выпуске № 14 сообщалось о суде над проповедником адвентистов Михаилом Сычом, о котором писала областная газета, выходящая в Витебске. [9] Следующая информация об адвентистах появилась в «Хронике» лишь спустя 5 лет - в 1975 г., в 38-м выпуске. Это было сообщение об обысках у адвентистов в Самарканде, где была изъята религиозная литература, Библии, а также Декларация прав человека ООН и пакты о гражданских правах. «Хроника» сообщала, что верующие потребовали возвратить изъятое на обысках и добились возвращения Библий. [10] В том же выпуске «Хроники» в разделе «Выступления священнослужителей и верующих» аннотировалась статья Шелкова «Единый идеал». [11] Это указывает на установление контактов между адвентистами и московскими правозащитниками. Однако после 38-го выпуска информация об адвентистах исчезает со страниц «Хроники» еще на два года, до марта 1977 г. Но с этого времени, с 44-го выпуска, сообщения о преследованиях адвентистов и их правовой борьбе стали регулярными. Это означает, что контакты с ними стали постоянными. Мне известно, что они наладились с конца 1976 г., когда в документе № 5 Московской Хельсинкской группы «Репрессии против религиозных семей» среди случаев отобрания детей у верующих родителей был подробно описан с приложением документов случай адвентистки Марии Власюк из села Илятка на Украине. [12]

В 1977 г. Шелков выступил с открытым письмом президенту США Картеру в защиту арестованных членов Московской Хельсинкской группы - Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского, а также с письмом к Белградскому совещанию стран - партнеров по Хельсинкским соглашениям. В этом письме Шелков рассказал о преследованиях адвентистов в СССР: об обысках и разгонах молитвенных собраний, преследованиях родителей за религиозное воспитание детей, о лагерных сроках за отказ от ношения оружия в армии. [13]

Владимир Шелков и его сподвижник, священнослужитель церкви ВСАСД Ростислав Галецкий (тоже, как и Шелков, находившийся на нелегальном положении) поставили свои подписи как представители ВЦ ВСАСД под документом № 26 Московской Хельсинкской группы, обращенном к Белградскому совещанию. [14]

В этом документе содержался призыв рассмотреть в Белграде нарушения свободы религии в СССР, но, кроме того, указывались нарушения права свободного выбора страны проживания и нарушения национальных прав, сообщалось об использовании принудительного труда заключенных и о существовании в СССР политзаключенных - узников совести, о тяжелых условиях их содержания.

В феврале 1978 г. Галецкий принял участие в пресс-конференциях МХГ в годовщины арестов Ю. Орлова и А. Гинзбурга. [15] Кроме того, Галецкий выступил со статьями, популяризируя религиозно-правовые взгляды верных и свободных адвентистов («Сообщение о положении религии и верующего в СССР» и «О нашем отношении к государству». Основывая вслед за Шелковым активную правозащитную позицию верных адвентистов, Галецкий писал:

«Вся священная библейская история полна примеров, когда верный народ Божий законно протестовал и вел решительную (конечно, только идейную) справедливую борьбу, отстаивая принципы свободы мысли, совести и религии, дарованные Господом Богом каждому человеку от его рождения как цельной человеческой личности». [16]

Тем более необходима эта позиция сейчас:

«Наше время и наша эпоха являются временем особой решительной борьбы за права человека… 1977 год объявлен годом религиозной свободы, а свобода не есть плод бездеятельности и радужных ожиданий только, и сама никогда к нам не придет». [17]

Галецкий обращался за поддержкой в этой борьбе к людям Запада - не только к адвентистам, но ко всем христианам и религиозным организациям, и вообще «ко всем людям доброй воли,… кому дороги права и свободы». Он просил их не верить лживой советской информации и использовать имеющийся у них доступ к газетам, радио и т.п. для раскрытия подлинного положения инакомыслящих в Советском Союзе. Он просил поддержать не только верующих, но и действующие в СССР независимые правозащитные ассоциации и вообще поборников прав человека. Он просил

«…плодотворно использовать предстоящее Белградское совещание,…чтобы по-настоящему осудить бесчеловечные, противоправные акты насилия, угнетения и всякого искусственного праволишения» в СССР. [18]

Во время обсуждения проекта нынешней советской конституции многие верные адвентисты послали в конституционную комиссию письма, в которых критиковали предлагаемые формулировки, особенно касающиеся религии и свободы совести. Ростислав Галецкий поставил подпись под «Письмом двенадцати» в Политбюро ЦК КПСС с критикой проекта конституции. Вместе с ним это письмо подписали православный священник Глеб Якунин, Татьяна Великанова и другие московские правозащитники. В письме утверждается, что новая конституция ведет к сужению демократии в Советском Союзе, в то время как страна нуждается во всемерной демократизации. [19]

С середины 70-х годов активизировалась деятельность подпольного издательства верных и свободных адвентистов, названого ими «Верный свидетель», - оно стало располагать типографией. Издательство «Верный свидетель» выпускает религиозную и правозащитную литературу. В его типографии были отпечатаны сочинения Владимира Андреевича Шелкова.

Как только КГБ стало известно об этом издательстве, началась работа по его ликвидации. Известно о неоднократных попытках вербовки среди ВСАСД осведомителей для получения нужных данных. При этом стали жертвами КГБ несколько человек, осужденных по сфабрикованным делам за отказ «помочь» КГБ в раскрытии издательства «Верный свидетель». Арестованные таким образом Нина Ружечко (1927 г.р.) и Семен Бахолдин (1929 г.р.), совершенно здоровые до ареста люди, умерли в заключении, она - через месяц, а он - через 2,5 года после ареста, оба - от невыясненных болезней. [20] Что приходилось пережить верующим, через которых кагебисты рассчитывали выйти на издательство «Верный свидетель», показывает сообщение 19-летнего адвентиста Якова Долготера. Его задержали на рынке в Пятигорске в феврале 1978 г. и нашли у него брошюры, отпечатанные в типографии «Верного свидетеля». После этого его держали месяц в заключении якобы для выяснения личности и требовали, чтобы он сказал, откуда у него литература. Юношей занимались два сотрудника КГБ:

«Избивали меня попеременно - то один, то другой. Били по голове, по лицу, по челюстям. Били по шее, каждый раз поднимая воротник, чтобы не оставить следов… Били под дых, били в области почек, каждый раз приговаривая с бранью:»Говори, где взял, кто дал, а то мы покажем тебе, что такое советская власть!"… Подвешивали меня шарфом за шею и одновременно ударяли под дых. Становились друг против друга, а я оказывался посреди них, и избивали меня один с одной стороны, второй с другой, так что я был в их бандитских руках как мяч. Ставили около стены и ударяли по лицу так, что я каждый раз ударялся головой об стенку… неоднократно меня отхаживали и приводили в чувство, обливая холодной водой, заставляли приседать по 500 раз. Использовали какой-то химический препарат, который сначала дали понюхать, а затем насыпали на левую руку, которая моментально покраснела и начала опухать".

После таких трехдневных «допросов» бросили на ночь в холодную камеру, кишащую клопами, а утром повезли в психбольницу, где врач задал юноше те же вопросы: где взял? кто дал? и т.д., а его следователи пугали потом, что врач признал его сумасшедшим, и теперь его отправят в психбольницу, грозили электрическим стулом, кастрацией, арестом отца, длительным сроком заключения самому Якову «за распространение антисоветской литературы». Через месяц, ничего не добившись, юношу отпустили. 20 марта 1978 г. он сделал сообщение о произошедшем с ним иностранным корреспондентам в Москве, [21] после чего его арестовали и судили вместе с Рихардом Спалинем и Анатолием Рыскалем за организацию подпольной типографии (приговоры: Рыскалю и Долготеру - по 4 года лагеря общего режима, Спалиню - 7 лет). [22]