Луна Паука (ЛП) - Кнаак Ричард Аллен

Торион внезапно осознал, что опасность для города гораздо больше, чем он себе представлял. Этот солдат не вышел из ворот. Он присоединился к отряду издалека.

Генерал бросился на пару, проткнув горло стоящему прежде, чем тот успел отреагировать, а затем вонзив клинок в голову лежащего на земле человека и паразита на нем. Еще один солдат прикончил паука, застрявшего в шлеме первого.

Высвободив клинок, Торион уставился на волну, которая снова текла к ним. - Отступить! Черт возьми, отступайте! И я хочу, чтобы каждый мужчина прижал свой шлем к черепу! Любой человек, не делающий этого, рискует быть казненным! Понятно?”

Он не стал дожидаться ответа на этот вопрос. Дождь все еще был достаточно слабым, чтобы факелы хоть как-то подействовали, но битва здесь была проиграна. Торион выругался, понимая, что подкрепление, в котором он нуждался, находилось гораздо глубже в центре столицы, посланное туда по его собственному приказу по просьбе короля.

Король! Торион схватил человека. - Хватай лошадь! Поезжай во дворец и предупреди его величество! Скажи ему, что весь город в опасности! Скажи ему, что нам нужны все свободные люди, особенно те, кого он просил на завтрашнюю ассамблею! Мы будем держаться как можно лучше! ”

Когда он отослал гонца, из других частей города послышались крики.

“Они повсюду, - пробормотал ветеран кампании. “Они повсюду ... - но казалось, что они пришли именно с той стороны, о которой говорила Салин. Торион почти пожалел, что не велел гонцу привести ее обратно, чтобы он мог расспросить ее подробнее об этом коварном вторжении, но затем представил себе, как благородная женщина становится жертвой паука. Нет, он никогда не рискнет, чтобы это случилось. Лучше бы она осталась там, где была. Во дворце она будет в полной безопасности.

Кроме того, как только Юстиниан получит послание, помощь наверняка скоро будет в пути …

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ 

Первый, отдаленный крик заставил Салин в ужасе вскочить на ноги. Если она услышит его здесь, в замке, это не сулит ничего хорошего городу.

Юстиниан схватил ее за руку, и хотя часть ее пыталась призвать силу, которую она использовала на Торионе, ничего не произошло. Король потянул ее обратно на помост, заставляя сесть рядом с собой.

“Тебе действительно надо успокоиться! Все, что нам нужно сделать, это подождать здесь, пока не придет подходящее время! Тогда все будет в порядке. Вот увидишь …”

- Все в порядке? Но Ваше Величество, а как же люди? А как насчет всех тех людей, которые страдают? А как насчет всех этих невинных смертей?”

На мгновение неуверенный Юстиниан, которого она помнила, внезапно возник снова. Его рука дрожала. Он быстро взглянул в сторону, где плыл призрак Корнелиуса. Корнелий, который говорил не свои мудрые слова, а испорченные слова Карибдуса.

Снова послышался шепот, И снова Леди Несардо ничего не поняла. Тревога быстро исчезла с лица Юстиниана. Выдохнув, он посмотрел на Салин. - Ну вот, видишь? Вы даже заставили меня на мгновение напрячься! Как я и говорил, все будет хорошо! Отец так сказал, и он знает. Он всегда знает.”

Салин пыталась объяснить правду о призраке покойного короля, но Юстиниан ей не поверил. Тем не менее она попыталась во второй раз. “Ваше Величество, я верю вам, когда вы говорите, что это ваш достопочтенный отец, но я повторяю вам, что он заколдован! Он говорит ложь некроманта, Карибдуса! Твой отец ни за что не допустил бы такой бойни! Он любил людей! Он защищал их! Теперь Корнелиус вынужден говорить против своей воли—”

- Неужели мне снова придется заставить вас замолчать, Леди Несардо? Ты знаешь, как я люблю тебя, но говорить так против моего отца? Вы обвиняете его в том, что он всего лишь марионетка! И о добром Карибдусе тоже!”

Она сдалась. Юстиниан не мог или не хотел верить, что кто-то может командовать его отцом, даже после его смерти. Хуже того, он видел в некроманте доверенного советника! Как долго Карибдус планировал эту пародию?

Еще больше криков пронзило толстые стены дворца. Король сделал еще глоток вина и предложил ей.

С другой стороны и гораздо ближе доносились слова спора. Юстиниан с любопытством склонил голову набок. Салин наклонилась к голосам, пытаясь расслышать их. Разочарование в одном из них соответствовало ее собственным потраченным эмоциям. Она рискнула предположить, что кто-то пытался предупредить короля, но не смог проникнуть внутрь.

Мгновение спустя Эдмун Фейрвезер скользнул внутрь. Из безобидного слуги он превратился для аристократки в такого же дьявола, как Лорд Джитан или Карибдус. Она подозревала, что он охотно участвовал в том ужасе, который сейчас творился снаружи.

- Что это было за беспокойство, Эдмун?- спросил король.

“Как и ожидалось, солдат из дозора. Сказал, что его послал генерал Торион. Я сообщил ему, что в настоящее время вас нельзя беспокоить. Он поднял шум. В конце концов я приказал стражникам арестовать его и бросить в камеру на ночь. С разрешения Вашего Величества, конечно.”

Юстиниан задумался. “Ну, если это необходимо. И все же, Эдмун, проследи, чтобы ему было удобно и дали поесть из нашей кухни. В конце концов, этот человек всего лишь выполнял свой долг. Он не знал, что делать дальше.”

“Как скажете, Ваше Величество—”

Леди Несардо не смогла сдержаться. - Эдмун Фейрвезер, я понимаю, почему король так себя ведет, но как насчет вас? Вы должны понять, что происходит! Будете ли вы стоять сложа руки, пока происходит этот ужас?”

Выражение его лица оставалось спокойным, но глаза опасно блеснули. “Я живу только для того, чтобы служить своему господину. Он приказывает, я повинуюсь.”

“И ты великолепен в своей преданности, дорогой Эдмун, - сказал Юстиниан, сияя.

Слуга любезно поклонился и удалился.

Салин нахмурилась. По какой-то причине, когда Эдмун Фейрвезер говорил о своей верности своему господину, у нее возникло ощущение, что он имеет в виду кого-то другого, а не короля.

Олдрик Джитан? Возможно. Карибдус? Вряд ли. Она не могла видеть Эдмуна таким преданным некроманту.

- Она поморщилась. Она ни к чему не шла, беспокоясь о таких вещах. Салин должна была действовать.

Но как это сделать? Когда она хотела уйти, Юстиниан с легкостью удержал ее. Он, казалось, был способен владеть магией, в то время как ее собственные силы—дарованные, часто непредсказуемые в любом случае—теперь, казалось, полностью подвели ее. Она была уверена, что это было что-то, что делал король ... но что?

Всегда осознавая, что тень Корнелиуса слушает всех, Салин сказала: “я хотела спросить раньше, Ваше Величество: является ли такое умение с магией чем-то, что проходит через вашу семью? Я не слышал никаких легенд …”

Как и надеялась аристократка, Юстиниан охотно рассказал ей о себе. Возможно, он даже подумал, что она начала проявлять к нему интерес. Ей не нравилось играть с королем, но другого выхода она не видела.

“Нет-нет. Ничего подобного. Это действительно что-то мое! Я получил особый подарок. Его рука начала подниматься к горлу, где Салин впервые заметила черную цепь. То, что удерживалось цепью, лежало у него на груди. “Не хотите ли вы ... ”

Салин услышала внезапный шепот, который оборвал короля, и не сомневалась, что он имеет к этому отношение. Подтвердив ее подозрения, Юстиниан быстро поднес руку к щеке. Он сделал вид, что всегда намеревался просто почесать лицо, и продолжил: - Я считаю, что я первый, кто проявил этот талант. Возможно, по материнской линии. Она происходила от королевской крови Лут Голейна, ты же знаешь. Мне говорили, что там происходят всякие мистические вещи. Да, именно оттуда он и идет.”

Юстиниан выглядел весьма довольным тем, что для нее было очень неубедительным объяснением. Салин кивнула, как будто поверила ему, но ее мысли были прикованы к цепи и тому, что с нее свисало. Как бы то ни было, аристократка считала, что это не только источник новых способностей короля, но и потеря его собственных.