Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел - Рихард Гаррис

для того, чтобы вызвать признаки мнимой болезни и тем объяснить его смерть. Здесь истина скрыта от нас. Но вопрос заключается в том, можете ли вы сомневаться, что ему был дан стрихнин в понедельник, и особенно во вторник, когда последовала смерть? И если те доказательства, которые будут вам представлены по этому поводу, окажутся для вас убедительными, вам придется решить, не было ли это сделано рукой подсудимого. Я представлю вам доказательства каждого из указанных мной положений; это займет, вероятно, немало времени; но это расследование необходимо для дела, и я уверен, что вы отнесетесь к нему с самым терпеливым вниманием. Я знаю, что защитником подсудимого является один из самых способных и красноречивых людей, когда либо украшавших собой нашу адвокатуру, и все, что можно сделать для него, будет сделано. Если в конце концов все приведенные доказательства не создадут у вас уверенности в его виновности,— не дай Бог, чтобы пострадал невинный. С другой стороны, если факты приведут вас к заключению, что он виновен, все высшие интересы общества требуют его осуждения».

ГЛАВА XIV Примеры возражений, заключений и т, п.

Примерами перекрестного допроса и передопроса могут служить следующие отрывки из того же процесса. Джон Томас Гарланд, врач из Страффорда, высказался в том смысле, что внутренние органы Кука были здоровы и находились в нормальном состоянии и что в позвоночнике не было никаких указаний на причину смерти.

При перекрестном допросе он сказал: «У основания языка я нашел несколько увеличенных слизистых мешочков. Это были не гнойные образования, а застарелые увеличенные слизистые мешки. Их было довольно много, но я не думаю, чтобы они беспокоили больного. Они могли причинять боль, но лишь в незначительной степени. Не думаю, чтобы это были увеличенные гланды. Я не скажу, что легкие больного были в болезненном состоянии, но они не были и нормальны. Легкие были переполнены кровью, а сердце было пусто... Если бы мы нашли размягчение позвоночника, не думаю, чтобы это могло объяснить смерть г-на Кука. Размягчение позвоночника не могло бы вызвать столбняк. Оно могло бы вызвать паралич. Как врач, исследующий причину смерти, я не думаю, чтобы было нужно тщательное исследование позвоночника. Не знаю, по чьему предложению произведено было исследование позвоночника спустя два месяца после смерти, При исследовании позвоночника мы нашли некоторые признаки разложения, но я не думаю, что это могло помешать нашему исследованию. Я осмотрел труп, чтобы убедиться, не было ли указаний на венерическую болезнь. Я нашел некоторые указания этого рода- и следы старых зарубцованных язв».

В объяснениях этого эксперта, таким образом, не было указаний на повреждения, могущие вызвать столбняк.

При передопросе его генерал-атторнеем он показал: «Указаний на раны или ссадины, которые могли бы вызвать столбняк, не было. В легких не было изменений, которые могли объяснить наступление смерти. Сердце было здорово, и я объясняю его пустоту действием спазмов. Коль скоро сердце оказалось пустым, конечно, должна была наступить смерть. Конвульсивные сокращения мышц, удостоверенные показанием г-на Джонса, должны были, по моему мнению, вызвать пустоту сердца. В мозгу не было никаких болезненных изменений, а если бы и были, я никогда не слыхал и не читал, чтобы болезнь мозга могла вызвать столбняк. Описанные признаки болезни Кука не могут также быть объяснены и каким-либо растяжением позвоночника. Такого явления вообще не существует, и я не знаю такой болезни спинного мозга, которая могла бы вызвать столбняк».

В числе свидетелей был лаборант Лондонского университета, производивший первое вскрытие. Его допрашивал г-н Гров. Он установил следующее: «Тетанические судороги происходят от расстройства спинного мозга. Эти расстройства не всегда поддаются наблюдению. При исследовании внутренностей человека, если существует предположение о смерти от tetanus’a, необходимо прежде всего исследовать позвоночник. При первом вскрытии было исследовано около полувершка позвоночника ниже отверстия черепа».

Барон Альдерсон остановил допрос замечанием: «Мне казалось бы благоразумнее воздержаться от допроса студента, когда здесь собраны лучшие врачи столицы».

Так, по-видимому, и смотрели на дело обвинители. Этого свидетели не подвергали ни перекрестному допросу, ни передопросу. Я упоминаю об этом в виде указания на ценность собираемых доказательств. Добросовестность этого свидетеля не возбуждала никаких сомнений; но недостаток опыта делал его объяснения ничтожными по сравнению с предстоявшими отзывами величайших медицинских авторитетов. По всем вероятиям, этот свидетель вовсе не был бы вызван, если бы не присутствовал при первом вскрытии. Его отсутствие могло бы быть истолковано защитой в неблагоприятном смысле для обвинения. Нередко приходится вызывать свидетеля при полном сознании, что как его показания о фактах, так и оценка фактов в его словах никакими уликами служить не могут.

Чтобы судить о том, о чем надо спрашивать свидетеля и что следует предоставить присяжным, можно указать на следующий пример.

При перекрестном допросе сэра Вениамина Броди защитник, sergeant Ши, спросил его: «Если принять во внимание, что случаи смерти от столбняка крайне редки, то признаете ли вы, что описание, сделанное простой горничной и провинциальным врачом, наблюдавшим только один случай этой болезни, могут быть достаточным основанием для вашего заключения?»

Сэр Броди: «Я должен сказать, что описание, сделанное свидетелями, представляется мне изложенным вполне ясно».

Г-н Ши: «Если бы их показания разошлись между собой, которое из двух было бы принято вами?»

Барон Альдерсон: «Такой вопрос едва ли может быть предложен эксперту; вы можете говорить об этом как защитник, независимо от мнения врача».

Я уже перешел за границы, которые наметил себе для этой книги; поэтому ограничиваюсь лишь одним примером возражения на защиту, это отрывок, взятый из того же процесса, а именно — разбор заключения д-ра Ненелли. Он указывает, что можно сделать перекрестным допросом, и вместе с тем составляет образец изящности, краткости и силы:

«Говорят, что Кук был человек слабого сложения, впечатлительный, что у него было что-то в груди; что, кроме того, у него была и какая-то болезнь горла; и, сопоставляя все это вместе, заявляют, что, если он простудился, у него мог быть идиопатический столбняк. Здесь нас бросают в целое море догадок и предположений. Д-р Ненелли, явившийся сюда, чтобы внушить вам, что было нечто вроде идиопатического столбняка, перечисляет вам вереницу предполагаемых болезней Кука, рассуждает о его нервной раздражительности, о слабой груди, о болезни горла и говорит, что все это предрасполагало бы покойного к идиопатическом столбняку, если бы он простудился. Но где же указания на простуду? Их в деле нет. Нет ни малейшего намека на то, что он жаловался на простуду или что его лечили от простуды. Я не могу не сказать, что это факт, недостойный ученого и почтенного сословия, когда перед судом являются люди с такими предположениями и догадками, с ложным толкованием фактов, с необоснованными софистическими выводами из них,— когда все это делается для того, чтобы ввести в заблуждение присяжных заседателей. Я глубоко чту науку, никто не уважает ее больше, чем я. Но я не могу не высказать своего негодования и возмущения, когда вижу, что ее искажают, ею торгуют в ущерб истине на суде».

Речь Цицерона за Росция, обвинявшегося в отцеубийстве, и некоторые из защитительных речей Эрскина могут служить авторитетным подтверждением того, что было сказано мной о ведении уголовной защиты.

Я уже привел образец краткого и сильного закля Укажу еще одно: заключение Эрскина по делу епископа Баторского; оно может быть поучительно и в более широком смысле:

«Я считая бы для себя унизительным бороться с призраками, придавать значение тому, что представляется мне совершенно ничтожным; если бы я бросил хотя одно слово на одну чашу весов, когда вижу, что другая пуста, я тем самым признал бы, что обвинением установлено что-либо, требующее возражения. Не знаю, согласятся ли с этим те, кто вверил мне это дело; об этом не нам судить; но не придется и спорить, если, в чем я не сомневаюсь, здравый смысл и совесть ваша теперь же положат справедливый конец возбужденному против подсудимого обвинению».

Глава XI Еще один необыкновенный случай перекрестного допроса

Cледующий случай неудачного перекрестного допроса пояснит многие из сделанных выше замечаний по этому предмету.

К арендатору дома был предъявлен иск об убытках за оставление здания без ремонта; убытки были указаны в сумме около 300 фунтов стерлингов. Свидетели истца дали вполне удовлетворительные показания; они установили, что стены расходились и протекали, подтвердили еще несколько таких же неисправностей. Всякий молодой адвокат мог бы выиграть дело, если только сумел бы воздержаться от соблазна блеснуть своим искусством в перекрестном допросе. Но, как это ни странно, немногие умеют устоять от этого опаснейшего искушения. Свидетели, выставленные ответчиком, не повредили бы истцу, если бы его поверенный захотел ограничиться несколькими несущественными вопросами. Присяжным пришлось бы принять в соображение показания свидетелей с обеих сторон, и они признали бы иск доказанным в среднем размере между чрезмерно низкой оценкой ответчика и чрезмерно высокими требованиями истца.