Любовь и расчет - Сесилия Грант

Но Ник знал. Он поднял голову и посмотрел ей в лицо. Его глаза горели, в то время как искусные пальцы освобождали из плена лифа одну грудь. Справившись с эти делом, он наклонился и поцеловал то, что освободил.

— Мне всегда хотелось это сделать. — Дуновение его дыхания на обнаженной коже было чем-то сокровенным. — Господи, Кейт, ты не представляешь, как мне этого хотелось.

Он вновь припал к ее соску, коснувшись его на этот раз языком. Сначала нежно, потом с некоторым нажимом.

Парализованная шоком и разливающимся чувством удовольствия, Кейт стояла не дыша. Его склоненная над ее обнаженной грудью голова с ее ладонью на его затылке, словно подталкивающей его к запретным действиям, пробуждали в ней незнакомое ощущение, зарождавшееся где-то в глубине лона и ниже. Ей хотелось ласкать его с бесконечной нежностью. А скорее всего, разорвать его на кусочки.

«Желание». Это слово пронизывало теперь все ее мысли, как, вероятно, и его. «Ты не представляешь, как мне этого хотелось». Так, очевидно, люди попадают в беду. Мужчины и женщины теряют рассудок, а вместе с ним и свои добрые имена, потому что утрачивают способность думать о чем-то другом, кроме удовлетворения этого всепоглощающего желания.

Кейт сделала резкий вдох, потому что ей не хватало воздуха. Он, похоже, ждал этого звука и воспринял его как разрешение. Порывистым движением Ник оторвал ее от пола и, перевалив через спинку дивана, накрыл своим телом. Затем освободил из плена лифа вторую грудь. Когда же коснулся ее губами, Кейт оставалось лишь молиться, чтобы он не пошел дальше, иначе ей уже не хватит силы воли, чтобы его остановить.

Ник оторвал от нее рот и шевельнул бедрами.

— Раздвинь ноги.

Его голос прозвучал отрывисто и требовательно.

«Это уже слишком». Здравый смысл, хоть и с опозданием, пробудился в ней от дремы. Кейт не могла позволить этому случиться. У него все обстояло иначе; для него это было развлечением, в то время как она ровным счетом ничего не получит, если сейчас пожертвует девственностью. Она оттолкнула его за плечи и попыталась выбраться из-под его тела. От страха у нее сжалось горло.

— Нет, — воскликнула она тонко.

— Подожди. Послушай. Кэтрин. Подожди. Доверься мне. Послушай, прошу. — Тусклый лунный свет из-за спинки дивана едва освещал его лицо. — Я не стану поднимать твои юбки, обещаю. Я не расстегну ни одну из своих пуговиц. Только позволь мне побыть с тобой. Здесь. — Движением бедер он изобразил, что подразумевал под словом «здесь», или чтобы испытать от этого простое животное удовольствие. — Лишь одну минуту. Ровно столько, сколько ты пожелаешь.

Он выглядел таким серьезным, словно все в его жизни зависело от ее согласия. Так, по словам Пенелопы Таун, у мужчин именно так все и происходит.

«У меня больше нет соответствующих чувств», — сказал он. Остановить его сейчас было бы актом милосердия. Потом, оглядываясь назад, ему будет неприятно сознавать, как низменная, неуправляемая похоть одержала верх над его здравомыслием и чувствами. Как и ей самой не хотелось бы, вспоминая об этом инциденте, думать, что получила от него только то, что он рассчитывал дать своей подруге с каштановыми волосами.

— Только не больше минуты, — ответила Кейт тем не менее.

Вероятно, потом она, как и он, пожалеет об этом. Но, по крайней мере ей можно было не опасаться за свою невинность. Она знала Ника. Если он сказал, что не тронет ее юбки, значит, не тронет. Это не вызывало сомнений.

Диванчик был слишком узким, и, чтобы дать ему место, Кейт передвинула ногу, собираясь поставить ее на пол, но у ее партнера имелись на этот счет другие планы. Подхватив, ее ногу под коленом, он закинул ее за свою. Шевельнув бедрами, устроился между ее колен и посмотрел Кейт в лицо, как будто ожидал увидеть согласие на все дальнейшее.

О. У нее перехватило дыхание, и глаза расширились.

— Хорошо?

Мог бы и не спрашивать. По изгибу его губ было ясно, что знал это и так.

Кейт кивнула. Ее ладони непроизвольно сжались, обхватив низ его жилета и рукав рубашки.

— Хорошо, — повторил Ник на этот раз тоном утверждения. — А теперь держись, чтобы я мог сделать тебе еще лучше.

Он слегка повернулся и, помогая себе одной рукой, вновь взял в рот ее сосок. Кейт чуть слышно вздохнула, но не застонала. Ничего, через минуту-другую он услышит ее стоны.

Неторопливо он дал ей ощутить всю ширину своего языка. Мягкого на твердом. Ему даже захотелось вернуть ее корсаж на место, чтобы увидеть торчащие соски под шелком, оповещающие всему миру, что он ее возбудил. Еще ему хотелось скользнуть рукой вверх по ее юбкам, которые он обещал не трогать, чтобы убедиться, что и там она возбуждена, как он подозревает.

Ник снова потерся о нее бедрами и услышал первый стон, пронизанный тем же удивлением, которое он прочитал в ее широко раскрытых глазах в тот момент, когда нашел нужное место. Он был готов биться об заклад, что Кейт не знала, где находится средоточие ее лучших нервных окончаний и как их использовать. Сознавая, что этот приз должен достаться ее будущему мужу — или хотя бы стать открытием исследований ее собственных рук, — он не должен был этого делать. Но слишком велика была его жадность, слишком соблазнительными — ее стоны, слишком сильными — воспоминания о месяцах безнадежной влюбленности. Так почему бы ему не получить компенсацию и в то же время не доставить ей удовольствие?

Ник задал движениям бедер целенаправленный ритм и активнее заработал языком.

Она изгибалась, извивалась и стонала, издавала неприличные звуки, полные нетерпения, напоминая кошку, мечущуюся в поисках кота. И наверняка устыдилась бы этого, если бы он не заставил ее забыться.

Пенелопа говорила, что это может быть приятно, если мужчина хорошенько постарается. Она сообщила об этом тихо и со значением. Очевидно, ее сестра вышла замуж за старательного мужчину и не упускала возможности об этом рассказывать.

Но слово «приятно» ни о чем еще не говорит. Приятно теплым весенним днем находиться на цветущем лугу. Очень приятно видеть красивые цветы и сидеть где-нибудь на сухом пригорке среди травы. Но как описать ощущения, от которых тело томится в бесстыжем отчаянии, как кошка в период течки?

Ее руки не могли найти себе подходящего места. Ни на его талии. Ни на плечах. Ни на ручке дивана над головой.

— Ник. — Кейт крепче обвила его ногу своей, прижимаясь к нему еще плотнее. — Я хочу…

Она не могла это произнести. Не могла вслух признать, чего хочет, когда всего полминуты назад он обещал не трогать ее юбку и не расстегивать своих пуговиц.

Ник приподнял голову. Его темные глаза все видели.