Повесть о Монахе и Безбожнике - Владимир Перемолотов

Версифисаил рассказал о своих блужданиях по болоту, о летающих людях, от которых он на всякий случай прятался, о Городе, выросшем на его глазах и еще о многих странных вещах виденных им на этом неспокойном месте. За разговором они не заметили, как ушел за горизонт Мульп, и взошло солнце.

Разморенные теплом и бессонной ночью люди потушили костер.

Оглядев окрестности, Шумон решил, что островок их ничем не примечательное других, точно таких же и, приняв кое-какие меры предосторожности, они легли спать. Время от времени то один, то другой просыпались, оглядывали небо и потом вновь засыпали.

В очередной раз проснувшись, Шумон понял, что спать ему больше не хочется.

Брат Така и Версифисаил уже проснулись и тихо беседовали. Солнце перевалило зенит, но стояло еще довольно высоко. В небе было пусто — ни облаков, ни драконов, ни летающих людей, однако, едва они развязали мешок, как в небе над их головами прочертила свой путь очередная черная капля.

— Вблизи бы на них посмотреть, — безнадежно сказал Шумон. — Какие они…

— А я одного видел! — похвастался Версифисаил, доедая хлеб.

— И мы видели, — вздохнул Шумон, глядя вслед летающему человеку. Мелькнув между деревьями, он скрылся за стеной леса.

— Да нет, я его как тебя видел. Чуть нос к носу не столкнулись. Еле спрятаться успел.

— И мы как тебя… — Шумон замолчал, вдруг осознав, что сказал Версифисаил. Он приподнялся и сел на корточки. — Как меня? Ты что, к ним в город ходил?

— Да нет.

— Где же?

— Да есть тут место одно. Капище ихнее, что ли.

Бросив в рот крошки, Версифисаил небрежно махнул рукой куда-то поперек солнца.

— Ну и что он? На кого похож? — ни капли не сомневаясь, что гонец врет, спросил Младший Брат. Не чувствовал он в нем смелости, ходить за занятым демонами болотам. Гонец это понял. Он почесался, собираясь с мыслями, потом пожал плечами.

— Что не дьявол — точно. Не похож.

Он пошевелил ладонями, словно пытался ощупать то, что предстало перед его мысленным взором.

— И не Божий помощник, конечно, тоже.

— Кто же он тогда как не Дьявол? — насмешливо опросил брат Така, которому уже все давно было ясно. — Альригиец?

Гонец яростно замотал головой.

— На счет Дьявола и Божьего помощника я, может и ошибаюсь. Тут тебе разбираться. Но что не Альригиец — точно. Что я альригийцев не видал? Он вообще не здешний! У нас тут таких нет.

— Где это «у нас тут»? — высокомерно спросил брат Така.

— У нас. Тут, — ответил не смутившийся Версифисаил, но, понимая, что этим он не убедит монаха, добавил:

— Глаза — во! — он прищурил их, оставив только щелочки, — а сам он — такой.

Он ткнул рукой в растущий рядом куст желтолиста. Куст был невысок. Всего по колено Шумону, и торчал во все стороны корявыми раскинутыми ветками. Он представил себе встреченного Версифисаилом человека и содрогнулся. Уж кем-кем, а местным он быть никак не мог. Даже в болоте такие не водились. Вспомнив, однако, статную фигуру Коррула-у-нанна недоверчиво спросил:

— Ростом?

— Цветом! — радостно оказал Версифисаил. — Желтый он, понимаешь? Совсем желтый!

Это уж и вовсе не укладывалось в голове.

— А может, тебе это с голоду привиделось? — осторожно спросил монах, прикидывая, не одержим ли бесом Императорский гонец. Надо же «желтый»… Чтоб такое придумать простой головы не хватит.

Гонец всерьез обиделся и хотел, было достойно ответить монаху, но вмешался Шумон.

— Вот если б он окорок увидел или жареную курицу… Такие вещи обычно от излишнего винопития случаются, а ему тут окорок было бы проще найти, чем кувшин вина.

Слушая Шумона, Версифисаил качал головой.

— И вообще. Не веришь? Тогда сходи и сам посмотри. Он там часто бывает.

— И схожу, — хладнокровно откликнулся монах поднимаясь. После того, как он наступил на голову дракону и остался цел, его уверенность в заступничестве Кархи приняла форму бесшабашной смелости.

— Видел я одного Дьявола, — сказал он, глядя на Шумона, — да вот рукой, жаль не пощупал. А уж теперь такого случая не упущу!

Чтоб дойти до капища, где Версифисаил видел одного из обитателей Города, им пришлось почти до самых сумерек брести по болоту. Сплетенные из веток мокроступы сильно облегчили их дорогу, но все же прогулкой её назвать было нельзя. Время от времени они вылезали на сухие островки попадавшиеся на их пути и разогнав ящериц и цветочных пауков отдыхали.

Версифисаил подбадривал их, вспоминая подробности встречи с желтым человеком. С его слов картина получалась уж вовсе небывалая — туловище у него было железным, а жёлтыми— только руки, ноги и лицо. И вызывал он какого-то невидимого духа, разговаривал с ним на неизвестном языке, и богатства на капище стояли неисчислимые…

Монах слушал это со скептической насмешкой, но Шумон видел, что разговоры о серебре не дают ему окончательно не поверить гонцу.

Когда в очередной раз они вылезли на сухую землю, Версифисаил отбросил мокроступы в сторону.

— Пришли. Отсюда до ихнего Города с поприще будет, а до капища и того меньше.

Продираясь сквозь кусты, безбожник продолжал размышлять о происходящем. Мысли эти, с тех пор как они вышли за Стену и увидели Город, не покидало его.

Одно к одному складывались необъясненные события, возникали вопросы, ответить на которые он не мог. Пока не мог. По всему выходило, что похода в этот необычный Город ему не миновать. Он был уверен, что пусть хоть 20 дней они будут бродить вокруг него, ничего не изменится.

Стена, Коррул-у-нана, неизвестное чудовище, камень с дьяволом летающие люди… Теперь вот капище с желтолицым жрецом. Загадок будет становиться все больше и большее, а вот ответы на них можно будет получить только там в Городе.

Можно, конечно, как брат Така, заранее определившись смотреть на все это, объясняя необъяснимое кознями Дьявола. Для себя монах уже решил кто эти люди в необычном городе у болота, и что с ними делать, попадись они к нему в руки, а вот он, Шумон, нет. Ему проще было бы сказать, кем они быть не могут, но вот кто они и откуда пришли, чего им нужно на болоте — этого он не знал.

Шедший первым гонец остановился. Безбожник и монах подошли и встали рядом.

Не выходя из кустов, все трое оглядели то, что Версифисаил называл капищем. На поляне длинной шагов шестьдесят где прямо на земле, а где на тонких ножках стояло восемь серебряных ящиков тонкой заморской работы. У брата Таки даже дыхание захватило от такого богатства. Столько серебра разом он никогда не видел. Даже в монастырской казне, куда он дважды сопровождал Старшего Брата Атари, его было, наверное, меньше.