Ковчег - Вячеслав Васильевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скажет кто-то, что мы тут устраивали геноцид, и если это будет выгодно местным властям и Штатам, то оно и будет официальной версией. А сомневающимся пригрозят уголовной ответственностью. В лучших традициях демократии…
Реально жёсткая зачистка была только в Кисмайо. «Аль-Шабабовцы» оттуда были вытеснены почти поголовно, пираты с ними за компанию. На их место были призваны суфии. Странное дело: в Афганистане суфии были самыми радикальными исламистами. Именно благодаря им в своё время в Афгане воцарился «Талибан». А здесь, наоборот, суфии были более либерально настроены, чем «Аль-Шабабовцы». Вот поэтому и передали власть в Кисмайо им.
При этом воспользовавшись любимым трюком американцев.
Выглядела наша задумка примерно так: для начала ещё во время штурма порта припортовые кварталы были буквально стёрты с лица земли. Это было сделано намеренно — вокруг порта должна была быть создана зона безопасности. Но попутно решалась задача лояльности к нам новой власти и закладывались основы её смены в дальнейшем на ещё более лояльную.
Разрушение порта мы списали на «ужасы войны», а потерявшим жильё пообещали построить новое — в другом районе, подальше от порта. Но сами мы собирались построить всего несколько домов. Строительством большей части должна была заняться новая власть. Мы занимались только финансированием. Причём никаких сомнений в том, что эти деньги будут разворованы, у нас не было.
Таким образом, получалось, что, во-первых: мы обеспечивали лояльность власти к себе. (До тех пор, пока кто-то не предложит больше, естественно, но где в мире найти таких идиотов?) Во-вторых, мы представали белыми и пушистыми перед местным населением. (А как же — заботимся о простом народе… благодетели). Тут, конечно, следовало учитывать, что исламисты — не христиане. За мелкие подачки горячей любовью к чужим сразу не воспылают. Но капля камень точит… Тем более что когда наши деньги будут украдены, получится, что дома построили только мы. Мы станем для местных ещё белее и пушистее, а вот имидж власти будет подпорчен… И её можно будет сменить на ещё более лояльную нам.
В общем, стандартная схема любой «цветной революции». А зачем изобретать велосипед, когда всё уже придумано и обкатано до нас?
Вообще-то, насчёт того, что мы сейчас совсем не уделяли внимания построению Светлого Будущего на Ковчеге, я малость погорячился. Да, почти все ресурсы уходили на войну и полицейские операции в Сомали. Но мирное планирование не останавливалось ни на день. Так что, если мы победим, будущие историки смогут с чистым сердцем написать что-то типа: «в тяжёлое военное время эти светлые умы мечтали о грядущей мирной жизни».
С другой стороны, если проиграем, те же служители Клио напишут: «В то время, когда надо было все силы отдавать войне, эти идиоты строили планы на мирное будущее…»
Однако, тем не менее, дело обстояло именно так. Например, сегодняшнее заседание началось с обсуждения «важнейшего искусства», то есть — кино. Справедливости ради стоит сказать, что первые двадцать минут на повестке дня стоял другой вопрос: А настолько ли для нас важно это искусство, чтобы отвлекать на него материальные и человеческие ресурсы?
После бурных прений, в ходе которых наш новый агитпроповец противостоял возмущённым хозяйственникам, у каковых сама мысль о том, что люди и ресурсы будут оторваны от производства материальных ценностей и заниматься чёрт знает чем, вызывала чувство, очень похожее на ярость. Дискуссия утихла только после того, как на сторону агитатора встал Василий Иосифович.
Всё негодование противников киноискусства как-то сдулось, и процесс перешёл в конструктивное русло. «О чём хоть снимать будем?» — буркнул Главный Строитель, опускаясь в своё кресло, из которого поднялся в запале спора.
— Да уж не «Интердевочку» с «Бригадой», — усмехнулся Дед. Нам пропаганда проституции и бандитизма не нужна. Этого добра и так хватает…
— Предлагаю в качестве сюжета что-нибудь о подвигах первопроходчиков, — снова поднялся со своего места агитатор.
— Оно, конечно, надо и о первопроходчиках… — папаша Мюллер принял задумчивый вид. Вот уж сроду не поверю, что у него уже нет готового мнения на этот счёт. Но вот вопрос: для кого мы будем снимать фильмы? И для чего?
— Для населения… Для, так сказать, «культурного досуга»… — пожал плечами министр промышленности.
Безопасник посмотрел на высказавшегося с каким-то, как мне показалось, сожалением. Словно на неразумное дитя…
— Вот ради исключительно «культурного досуга» я бы, пожалуй, сейчас напрягаться не стал, — скривился папаша Мюллер. Для этой цели фильмов на Земле уже достаточно наснимали, и ещё будут снимать… Наша задача отфильтровать только откровенно вредные картины, типа той же «Интердевочки» или «Бригады». И пусть смотрят… Тут вопрос вот в чём: «Промывание мозгов» ещё никто не отменял. Каждая новая власть старается показать, что при ней жить стало лучше, чем при старой. Кино — одно из средств пропаганды…
— Если жизнь на деле хуже, чем была, никакой пропагандой обратное не докажешь… — буркнул снабженец.
Папаша Мюллер покачал головой.
— Большая часть людей довольно легко внушаема. Сейчас, например, если судить объективно, жизнь большинства людей на постсоветском пространстве намного хуже, чем была при СССР. И не улыбайтесь так скептически. Я не про нашу с вами жизнь говорю. Вы замкнулись в своём кругу «состоятельных кротов», а мне по роду деятельности приходилось с разными, ой какими разными людьми общаться… Так что знаю, о чём говорю. Большинству жить стало хуже. Причём в разы. И всё равно многие считают, что живут лучше, чем раньше, хоть им кол на голове теши…
То есть кино должно выполнять две задачи — первое: очернить предыдущую власть. Там всё было плохо. Второе — показать реальные и мнимые достижения текущей власти. И, естественно, мотивировать людей на труд и размножение…
— Ну, тут просто: в любую муть вставить «двадцать пятый кадр»: «Работайте!», «Размножайтесь!» — усмехнулся я. — И дело в шляпе.
— Возможности «двадцать пятого кадра» сильно преувеличены, — отрицательно мотнул головой Дед. А вот «скрытая реклама» нужных нам моральных ценностей и поведенческих реакций — не помешает.
Я задумался: действительно, в рассуждениях папаши Мюллера что-то
