Шантарам - Грегори Робертс

– Заходи, садись. Сейчас я приберусь.

Она села на табурет, а я взял полиэтиленовый мешок с использованными тампонами и бинтами и сгреб в него мусор со стола. Затем я вымыл руки спиртом и убрал медикаменты на этажерку.

Карла оглядела хижину критическим взором. Посмотрев на свое жилье ее глазами, я увидел, какая это жалкая развалюха. Я жил один, и она казалась мне просторной по сравнению с переполненными соседскими лачугами. В присутствии Карлы она выглядела тесной и убогой.

Голый земляной пол растрескался, на нем образовались волнистые неровности. В стенах зияли дыры с мой кулак, через которые моя личная жизнь вливалась в общий котел с жизнью, бурлившей в трущобах. В данный момент все дыры были заткнуты детскими физиономиями, глазевшими на нас с Карлой и наглядно демонстрировавшими этот факт. Тростниковая крыша провисла и в некоторых местах прохудилась. Вся моя кухонная утварь состояла из керосиновой плитки с одной горелкой, двух чашек, двух металлических тарелок, ножа, вилки, ложки и нескольких банок со специями. Все это было сложено в картонной коробке в углу. Еды не было совсем – я покупал продукты на один прием. В глиняном кувшине хранилась вода. Но это была трущобная вода, и я не решался предложить ее Карле. Меблировка была представлена шкафчиком для медикаментов, маленьким столиком, стулом и табуреткой. Когда мне дали все это, я был безмерно рад, потому что во многих хижинах и такого не было. Теперь же я замечал трещины в деревянной мебели, пятна плесени по углам, прорехи в тростниковых циновках, зашитые проволокой или бечевкой.

Я посмотрел на Карлу, сидевшую на табурете и выпускавшую сигаретный дым уголком рта, и настроение у меня испортилось. Я чуть ли не злился на нее за то, что она заставила меня ощутить всю убогость обстановки, в которой я жил.

– Как видишь… похвастаться мне особенно нечем…

– Все это нормально, – сказала она, догадавшись, что я ощущаю. – Я жила целый год в такой же хижине в Гоа. И была счастлива. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала, как мне было там хорошо. Иногда я думаю, что величина нашего счастья обратно пропорциональна величине нашего жилища.

Говоря это, она изогнула дугой одну бровь, как бы приглашая меня согласиться с ней и ответить в том же духе, и сразу все встало на свои места, мое настроение вошло в норму. Я понял, что это лишь мне хочется, чтобы мое скромное жилище выглядело больше, светлее, приятнее для глаза, а ее оно вполне устраивает. Она просто осматривала его, не вынося суждения, все понимая – в том числе и мои чувства.

В хижину ввалился мой двенадцатилетний сосед Сатиш, неся под мышкой двухлетнюю сестренку. Встав рядом с Карлой, он без всякого стеснения принялся разглядывать ее. Она глядела на него с таким же любопытством, и меня поразило, как они похожи в этот момент – индийский мальчишка и европейская женщина. У обоих были черные, как ночное небо, волосы и полные выразительные губы, и хотя глаза Карлы светились зеленью морской волны, а его отливали темной бронзой, в них было одинаковое заинтересованное и чуть ироническое выражение.

– Сатиш, чай боно, – сказал я ему. – Приготовь чай.

Он кинул мне быструю улыбку и выбежал из хижины. Насколько мне было известно, Карла была первой иностранной леди, какую он видел в трущобах. Он был взволнован тем, что может услужить ей. Я знал, что он будет еще несколько недель рассказывать своим друзьям об этом.

– Послушай, как ты меня нашла? Как тебе удалось сюда проникнуть? – спросил я Карлу.

– Как удалось проникнуть? – нахмурилась она. – А что, разве тебя запрещено посещать?

– Нет, конечно, – рассмеялся я. – Но это очень необычно. У меня редко бывают гости.

– Я просто свернула сюда с улицы и спросила первого встречного, где ты живешь.

– И он сказал?

– Не сразу. Они тут очень бдительно тебя охраняют. Сначала они отвели меня к твоему другу Прабакеру, а он уже проводил сюда.

– Прабакер?

– Да, Лин, ты звал меня? – просунул голову в дверь мой подслушивавший друг.

– Мне казалось, что ты собирался водить такси, – проговорил я, свирепо нахмурившись, что, как я знал, чрезвычайно веселило его.

– Да, такси моего двоюродного брата Шанту, – ответил он, ухмыляясь. – Я водил его, но сейчас его водит мой двоюродный брат Пракаш, а у меня два часа обед. Я был у Джонни Сигара, в его доме, и пришли люди с мисс Карлой, а она захотела увидеть тебя, и я пришел сюда. Это все хорошо, да?

– Да, это все хорошо, – вздохнул я.

Вернулся Сатиш с подносом, на котором было три чашки горячего сладкого чая. Он раздал нам чашки, вскрыл пакет с четырьмя печенинами «Парле Глюко» и церемонно вручил нам по штуке. Я думал, что он съест четвертую сам, но он положил ее на ладонь, старательно провел посередине черту грязным ногтем большого пальца и разломил печенину на две части. Приложив их друг к другу, он выбрал ту, которая оказалась чуточку больше, и отдал ее Карле, а вторую вручил сестренке. Девочка принялась с восторгом грызть печенье, усевшись на пороге.

Я сидел на стуле с прямой спинкой, а Сатиш пристроился на корточках передо мной, прислонившись плечом к моему колену. Подобное открытое проявление благосклонности было совершенно необычно для Сатиша, и я надеялся, что Карла заметит это и оценит.

Мы допили чай, Сатиш собрал пустые чашки и, не говоря ни слова, пошел домой. В дверях он посмотрел на Карлу долгим взглядом сквозь свои длинные ресницы, улыбнулся ей, взял за руку сестренку и увел с собой.

– Симпатичный малыш, – заметила Карла.

– Да. Сын моих соседей. Ты явно что-то всколыхнула в нем. Обычно он очень застенчив. Так что же все-таки привело тебя в мою скромную обитель?

– Я просто проходила мимо и решила зайти, – ответила она небрежным тоном, разглядывая детские физиономии в дырах моей хижины.

Было слышно, как детишки допрашивают Сатиша: «Кто это такая? Это жена Линбабы?»

– Просто проходила мимо? А не может так быть, что тебе хотелось навестить меня?

– Эй, мистер, не искушайте судьбу, – шутливо бросила она.

– Ничего не могу с этим поделать. Это у меня в крови. Все мои предки были искусителями судьбы. Не воспринимай это как что-то личное.

– Я все воспринимаю как личное. Именно из этого и складывается личность. И если ты развязался со своими пациентами, то я приглашаю тебя на ланч.

– Понимаешь, меня уже пригласили на ланч…

– О, прошу прощения. В таком случае…

– Нет-нет, ты тоже можешь туда пойти, если хочешь. Пригласили не меня одного. Это скорее даже что-то вроде праздничного обеда. Мне очень хотелось бы, чтобы ты… была нашим гостем. Я думаю, тебе там понравится. Скажи, Прабу, ей ведь понравится там?

– У нас будет очень замечательный ланч! – откликнулся Прабакер. – Я уже давно держу для себя совсем пустой желудок, чтобы наполнить его там побольше, вот какая будет там пища. Вам так она понравится, что люди подумают, будто у вас будущий ребенок под платьем.

– Ну что ж… – протянула Карла и взглянула на меня. – У твоего друга Прабакера просто дар убеждать людей.

– Видела бы ты его отца! – сокрушенно покачал я головой.

Прабакер гордо выпятил грудь и покачал головой гораздо энергичнее меня.

– Так куда же мы идем?

– В Небесную деревню, – ответил я.

– Что-то я о такой деревне не слыхала, – нахмурилась Карла.

Мы с Прабакером рассмеялись, и складка между ее бровей сдвинулась с еще большим подозрением.

– Ты и не могла о ней слышать, но я уверен, что она тебе понравится. Слушай, может, ты пойдешь вперед с Прабакером, а я умоюсь, переоденусь и через пару минут догоню вас?

– Хорошо, – сказала она.

Наши глаза встретились, и она задержала взгляд, выжидательно глядя на меня. Я не понял, что она хотела сказать этим взглядом, и тогда она сделала шаг ко мне и быстро поцеловала в губы. Собственно говоря, это был легкий и импульсивный дружеский поцелуй, но я убедил себя, что он означает нечто большее. Она вышла с Прабакером, а я сделал полный оборот на одной ноге и шепотом издал торжествующий вопль. Подняв голову, я увидел глядящие на меня со стен хихикающие детские рожицы. Я состроил им страшную козу, они стали хихикать еще громче и передразнивать меня, крутясь на одной ноге. Две минуты спустя я понесся вслед за Карлой и Прабакером, вытряхивая остатки воды из прически и на ходу засовывая чистую рубашку в штаны.

Наши трущобы, как и многие другие в Бомбее, выросли рядом со строительной площадкой – в данном случае это были две тридцатипятиэтажные башни Центра мировой торговли, возводившиеся на берегу бухты Бэк-бей. Мастеровые и рабочие, занятые на строительстве, жили, как правило, в маленьких хижинах в непосредственной близости от него. Компании, строившие здания, были обязаны обеспечить их жильем, так как многие квалифицированные рабочие приехали из дальних мест в поисках занятия по специальности. Да и большинство строителей-бомбейцев не имели своих домов и селились там, где работали. Многие из них и устраивались-то на тяжелые и подчас опасные работы только для того, чтобы иметь крышу над головой.