Зачем нам враги - Юлия Остапенко

— Обула тебя твоя молли, бражель, — сухо сказала Стэйси, коснувшись закругленным, но острым как бритва лезвием сабли его горла. — Она-то рыжая, а ты темноволос — как думаешь, в кого твоя байстрючка белобрысой уродилась? Ты б получше следил, перед кем зазноба твоя ноги раздвигала.

Натан судорожно сжал в кулак здоровую руку, стараясь не опустить взгляд. Пригвожденную к дереву ладонь жгло огнем. Натан слабо шевельнул пальцами. Сухожилия вроде бы не задеты. Перегородка тонкая; если поднатужиться, можно вырвать кинжал из дерева без помощи второй руки, правда, тогда почти наверняка он порвет себе ладонь. Стальные глаза Сколопендры не отпускали его взгляд, и ему казалось, что она читает каждую его мысль, включая те, о которых не знает он сам.

— Ладно, Натан, — проговорила она. — Я дала тебе шанс сказать правду. Ты его не использовал. А ты знаешь, как я не люблю лжецов. В этом поганом гнилом мире только честность и может еще удержать на плаву даже такой кусок Дерьма, как ты.

— Только ли? — хрипло рассмеялся Натан. — Дерьмо в любом случае не тонет, дорогуша.

Лезвие сабли заскрежетало по его горлу, сдирая верхний слой кожи. Натан почувствовал, как щекочущей струйкой побежала по ключице кровь, но не шелохнулся.

— Чего ты ждешь? — спросил он.

— Когда ты вытряхнешь из себя калардинскую гниль и начнешь вести себя как честный человек, — сказала Стэйси. — Я знаю, что ты это умеешь. В отличие от остальных.

— Мы давно не виделись, Сколопендра...

— О да. Люди вправду меняются. Могла ли я подумать десять лет назад, что такая безвольная тряпка, как ты, достигнет таких высот и начнет воровать не сельских девок, а принцесс?

Она знает, подумал Натан. Проклятие, да она же все знала, наверное, с самого начала. И хотела, чтобы я сам ей сказал. И если бы я сказал... может, она действительно бы нас не тронула. Это ведь дура Стэйси, способная упустить самый сказочный барыш ради своих дурацких представлений о справедливости.

— Как ты узнала? — спросил он наконец, пытаясь оттянуть время, хотя времени у него как раз не было. Кровь с пригвожденной руки текла ему за отворот рукава, пальцы начинали неметь.

— Мои люди всякое на своем веку повидали. А у некоторых из них хорошая память на лица. Скажи мне, куда ты везешь ее, Натан, и сколько тебе за это платят.

Он прерывисто вздохнул, уже почти сдавшись под ее натиском.

— Нисколько. Я просто ее сопровождаю.

— Калардинскую княжну? Ты? — Лезвие ткнулось в его кадык, заставив откинуть голову. — Я, кажется, просила тебя больше не врать.

— Вот именно, — огрызнулся он. — Глянь мне в глаза, раз такая умная, и проверь, вру я или нет.

Она знала, что не врет, — что-что, а чувствовать ложь Стэйси умела как никто. Ей даже не понадобилось бы ни свидетельство ее осведомителя, ни оплошность самого Натана, чтобы понять, что он обманывает ее. Как и теперь она должна была видеть, что он говорит правду.

— Куда сопровождаешь?

— В Тарнас.

— Что делать в Тальварде калардинской княжне?

— Вот у нее и спроси. Я только выполняю ее приказ.

— Приказ? — Снова этот прищур, ох и дурной же... — С каких пор в Калардине набирают стражу из бандитов?

— С тех пор, как бандиты каются и приносят присягу. Стэйси опустила саблю. Этим надо было воспользоваться, но Натан пока не знал как.

— Так ты... завязал?

— Называй так, если хочешь.

— Почему?

Идиотский вопрос. И у Натана было вовсе не то настроение, чтобы на него отвечать.

— Неужели это важно? Суть в том, что я больше не имею ничего общего ни с Джойсом, ни с кем бы то ни было вроде него. Ни в Калардине, ни здесь. Я просто еду своей дорогой и везу свою госпожу туда, куда она приказала себя доставить. Вот тебе твоя правда. Этого ты хотела?

Стэйси разглядывала его так, словно увидела впервые.

— Так ты ее не похищал? — наконец раздельно произнесла она. Что-то в ее голосе заставило Натана напрячься еще больше.

— Сообразила наконец? — зло спросил он. — Ну, давай, либо убей меня, либо забирай свой сраный нож и дай мне перевязать рану.

— Тогда, — будто не слыша его, словно про себя сказала Стэйси, — мне придется тебя убить.

Ну вот, называется, договорились...

— За что? — быстро спросил Натан, оценивая степень ее сосредоточенности.

— За то, что ты — владелец большой ценности, — с легким Удивлением пояснила Стэйси, словно не понимая его возмущения. — Тебе же приходилось убивать сторожей, что ж ты спрашиваешь?

— Я ее не...

— Ты ее не похищал, помню, — кивнула Стэйси. — Если бы было так, она была бы твоей законной добычей. И я не посмела бы посягнуть на твой дувал, и никто бы не посмел. Но ты завязал, и ты больше не бражель, ты обычный цивил... то есть, — поправилась она, будто он ее не понял, — ты простой человек, который охраняет дорогой товар. Думаю, эта девочка поможет мне уладить разногласия с местным лордом. Ведь Тальвард с Калардином все еще воюют, так?

— Так, — медленно проговорил Натан. Стэйси не было никакой нужды объяснять ему все это — но он видел, что ей необходимо объяснить себе. Объяснить, почему все-таки придется перерезать горло старому боевому товарищу. Ох ты, сука, будь ты проклята с твоими представлениями о благородстве, мать твою...

— Так что все по чести, — с облегчением проговорила Стэйси. — И без обид.

Тянуть дальше было некуда. Натан метнулся левой рукой к правой и бросился в сторону в тот самый миг, когда в том месте, где только что была его шея, просвистел клинок. Натан упал на колени рядом с кроватью; правая рука неестественно вывернулась, но прежде, чем затрещали суставы, Натан вырвал из ладони нож, круто развернулся, бросился вперед, Стэйси под ноги, и полоснул кинжалом под ее коленями. Она упала, не вскрикнув, — сказалась выработанная за долгие годы привычка, и именно она стоила Стэйси-Сколопендре жизни. Падая, она расслабилась, и Натан без труда вырвал саблю из ее руки, а уже через миг всадил клинок в широко распахнутый для запоздалого крика рот.

— А я теперь цивил, Стэйси, и имею право защищать свой товар, — тихо сказал он, глядя в ее наливающиеся кровью глаза. — Так что и впрямь — давай без обид.

Он не знал, слышала ли она его последние слова или уже была мертва к тому мгновению, да его это и не интересовало.

Удар сабли пробил мозг, и не было даже конвульсий. Тело Сколопендры замерло посреди залитой кровью каморки в странно изящной позе. Натан мог бы поспорить, что она никогда не смогла бы принять такую при жизни.

Он вытащил саблю, перехватил ее поудобнее. Драться левой рукой он умел, но не в пример хуже, чем правой, а ему ведь предстояло прорубиться сквозь два десятка людей, командира которых он только что убил. Видят небеса, ему этого не хотелось — и не только потому, что он не был уверен, что такая задача ему под силу.