Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев

«Тяжелые «трехсотые»! Двое!»

Николай, позывной Сахара 01:

– Я принимал непосредственное участие в этом бою, он был двойной.

Первый бой – ближе к вечеру. Не доходя пары километров до Алхан-Юрта, духи ударили по нашим из самодельного гранатомета. Прямое попадание в ребят, сидящих на броне. Сразу двое погибших и куча раненых.

Успели уйти в овраг, идущий параллельно вдоль всей дороги.

После этого боя начали наконец-то высылать разведку вдоль оврага, перед проходом колонн. Вывезли раненых и убитых, пошли дальше.

Как стало темнеть, втянулись в село, там «Т»-образный перекресток, повернули направо в сторону Грозного.

Я к этому времени уже морально был готов к бою, идеальная ситуация для атаки. На «СВД» поставил прицел ночного видения, экипаж тоже предупредил.

Бесил идиотизм командования. Слева овраг, заросший «зеленкой» вдоль всей дороги и выходящий на край села, за пять минут можно выйти незаметно на ударные позиции, далее село с развалинами и идущая колонна. Зачем идти по дороге? Справа чистое поле, сверни в него, отойди на 200 метров, все, хрен засаду устроишь! Нет! Поперлись по асфальту!

Повернули на Грозный, мои все шли справа от машины, прикрывались бортом.

Механику было видно плохо, темень, и он ехал рывками. Очередной рывок, мы с пареньком остаемся метрах в десяти от брони, и тут наша минометка накрывает село и колонну осветительными минами!

Хватаю парня за шиворот, только влетели за борт, залп по колонне, ору своим: «Лежать!» Стоим-то на голом асфальте, куда там! Кидаются вперед, под нос «бэхи», смотрю – все повалились, все готовы! Залегли мы с пареньком, огляделся – в полусотне метров здание. Отработал из винтовки по окнам, вроде никого. Пробираюсь к ребятам. Один сам отполз, его в живот ранило, второго оттащил за борт, его в голову, третьему повезло: споткнулся, и пули верхом прошли, живой.

Перевязать нечем. Ни жгута, ни ИПП (индивидуальный перевязочный пакет. – Авт.) – вообще ничего не выдавали!

Смотрю – со стороны расположения внутренних войск и поста ГАИ в нашу сторону пулемет трассерами бить начал. Потом выяснилось, что в передней машине парня зацепило этой очередью. Со второго взвода пулеметчик, видя это, дал по ним очередь, и они перестали стрелять.

Я – к раненым, и тут над головой взрыв! Сразу мысль: «Из гранатомета в борт! Все, конец!» Хотя вроде и неоткуда: дом и развалины рынка под прицелом паренька.

И тут же взрывы. Оказалось, что это наводчик развернул башню и бил из пушки по окнам дома!

Ощущения, когда у тебя в полутора метрах над головой, ночью, очередями бьет пушка, сыпятся 30-мм раскаленные гильзы, а в 50 метрах рвутся снаряды – просто непередаваемые.

Отстрелявшись, наводчик начал бить дальше по селу. Заскакиваю на броню, хорошо, люк приоткрыт, луплю рукой его по голове, ору: «Передавай – тяжелые «трехсотые»! Двое!»

Обратно на асфальт, заворачиваюсь в сторону села, в «ночник» хорошо видно, как наши лежат. Начинаю отрабатывать места укрытия духов, стрелял бронебойно-зажигательными, они при попадании дают вспышку, видно место и по вспышкам остальные ориентируются, добавляют.

Минут десять, и все затихло. Пришла машина с комбатом и врачами, ребят погрузили.

Колонна свернула в поле. Мы, наверное, единственные, кто окопы выкопал. Ребят раненых – на «вертушку». Не довезли…

Этот же бой – глазами другого его участника…

«Парни! Делайте что-нибудь!..»

Глеб Н., командир взвода разведроты полка, старший сержант:

– Тринадцатого сентября мы проводили колонну полка связи до Ханкалы.

Я был с первой машиной. Впереди – саперы. Сашка Амбросьев был грамотный сапер, остальные трое, со щупами – незнакомые. Спрашиваю одного из них: «Вы где раньше служили?» – «В стройбате». – «Понятно… Давайте аккуратней». Иду за ними, меня прикрывают мои ребята с двух сторон. На броне Пейджер и Бандит. Сапер меня зовет, подхожу: лежит конец фугаса и провода торчат. Я его за шкибон и в канаву столкнул. Только успели прыгнуть – фугас сработал. Духи, выходит, на нас смотрели… Никто из наших от взрыва не пострадал, только у меня в рации осколки. Бандит падает с брони «бэхи», начинается беспорядочная стрельба. Понял, что духи выцеливали нас по дуге очень грамотно. Сначала взрыв рванул справа, все наши из колонны сначала стрелять вправо, а духи стали стрелять слева и били по центральной БМП в колонне. Моя рация от попавших в нее осколков фугаса вышла из строя, и я побежал по колонне, надо было найти связь, чтобы брать засаду духов клещами. По звукам выстрелов понял, что работали их снайпер и автоматчики, всего три человека. Бегу вдоль колонны, а старший лейтенант, командир взвода какой-то роты – в перчатках и очках, до этого чморивший пехоту, залез под «бэху» и кричит: «Парни! Делайте что-нибудь!» Я успел ему врезать, чтобы привести в чувство, он испугался. Нахожу радиостанцию, а эти связисты, которых мы вели в колонне, никогда, наверное, не стреляли – колбасят куда попало. Хорошо, что у них патроны быстро кончились, а то бы и моим ребятам досталось. Я по рации связался со своими в хвосте колонны, и двумя группами – восемь и двенадцать человек – зашли на русло реки. На берегу были нарыты лежаночки, и хотя там нас ждали, всех троих, эту засаду прикончили сразу. Все трое на вид были лет тридцати, подготовлены, чувствовалось, хорошо.

Телевидению захотелось сделать репортаж, как шло нападение на эту колонну. Но где взять пленного боевика? Сидим, думаем… Идет мимо палатки солдат-аварец, такой черный – мабута мабутой, весь в машинном масле. Начальник разведки Бизон говорит нам: «Тащите его сюда!» Полковник Юдин солдата спрашивает: «В отпуск хочешь?» – «Да». Дали ему прочитать текст, что он заложил фугас на дорогу и бандиты ему заплатили за это тысячу долларов. Тогда были не только наши телеканалы, но и Би-би-си. Мы с «вертушки» вдвоем с Вовой Якубой тащим к телевизионщикам этого поваренка, я ему еще свою духовскую куртку отдал. Начал он говорить в микрофоны, слова забыл, я его прикладом в бок. «Тыщу долларов, да…» А телевизионщики все снимают, микрофонов торчало минимум с десяток. Журналисты думали, что это реальный дух. Мы потом между собой говорили: как же он поедет в свое родное село после того, как его таким показали?

Одно время к нам часто приезжало телевидение. К 5 ноября Первый канал снимал выход разведчиков на задание, как мы растяжки снимали. Приезжали и из НТВ, много нас снимали. А вот ролик тогда на ТВ вышел кошмарный… Как наша разведрота якобы ставит запрещенные Женевской конвенцией мины. Едет свадьба чеченцев и – взрыв. После выхода в эфир этого репортажа мы были в охранении полковника Юдина, и я слышал, как ему кто-то из командования по рации говорит: «Что у вас творится в полку? Начальника разведки – в яму…» – «Так точно… Сам сяду…» Этот «репортаж» НТВ был подстава, чтобы с помощью телевидения убрать неугодного боевикам нашего командира… Полковник Юдин был настоящий командир и никого никуда не посадил.

Из Журнала боевых действий

24 сентября

При проведении операции ВВ МВД было обнаружено и изъято: патронов – 420, бронежилетов – 3, охотничьих ружей – 7, охотничьих патронов – 16, «АК-74» – 1, порох – 800 граммов, выстрелов к «РПГ» – 22. Уничтожено в результате специальных действий в военной комендатуре Урус-Мартана. В 3.30 задержан бывший полевой командир, бывший полковник Советской Армии, бригадный генерал Саидаев Мумази. В настоящее время дает показания.

25 сентября

В зоне ответственности батальонной тактической группы полка действуют бандформирования Р. Ахмадова, более 200 человек, урус-мартановских ваххабитов более 200 человек, в горной части Чечни действуют в основном наемники из числа арабов. Боевики расположены в населенных пунктах и частично легализовались. Зоны деятельности бандформирований: Урус-Мартановский, Ачхой-Мартановский районы, Шалинский, Курчалоевский районы, г. Грозный. Противник ведет постоянное наблюдение за перемещением федеральных сил, организует диверсии против частей МО, органов МВД, представителей местных властей. Анализ действий противника позволяет сделать вывод, что диверсии в зоне ответственности батальонной тактической группы полка будут продолжаться, по обстрелу, минированию дорог, есть угроза нападения.

«Ни дня, ни ночи покоя…»

Олег Шатохин, начальник штаба полка, гвардии подполковник:

– Я приехал в полк осенью, в конце сентября 2000-го, штатным начальником штаба полка, только что окончив академию. Начштаба полка – это не означает, что одни бумаги. Командир принимает решения, махнул шашкой и уехал, а выполнять их должен НШ, организовывать все, отправку людей, проверку связи, отрабатывать решения. Командир полка указал направление работы и срок выполнения, и пошел получать задачи от вышестоящих органов и нагоняи, если что-то не выполнено. В академии Фрунзе система подготовки офицерских кадров десятилетиями отработана так, что даже если ни хрена не делать, то все равно ты выходишь из академии нормальным начальником штаба или командиром полка. Знаний дают – море. Ты за каждую службу проходишь в его роли, на всех должностях, и замполитом тоже, и начальником артиллерии, тыла, ты все должен знать. Когда приходишь в полк после академии, то служить гораздо легче, потому что знаний получил много.