Антисказка. Или бойтесь своих желаний - Елена Артемова

она немного смутилась и потупилась. За ужином Добрыня рассказал, как прошла встреча с лекарем. Тот остался очень доволен и не поскупился на награду, обещал на днях ещё прислать рисунок для нового заказа. Староста, скрипя зубами, принял уплату долга, вернул расписку, которую по возвращении кузнец тут же сжёг. Гордей долго не хотел отпускать и всё уговаривал, сулил хорошее приданое, расписывал перспективы, но Добрыня был непреклонен. При их беседе Марьяна не присутствовала, но он был уверен, что девушка подслушивает из соседней комнаты. Когда за ним закрылась дверь, то он услышал звуки бьющейся посуды и крики. Марьяна явно была в бешенстве, что свадьба не состоится.

За окном уже окончательно стемнело, а ужин сменился на чай с пирогом, как в дверь кто-то постучал. Все замерли и переглянулись.

— Вы кого-то ждёте? — Ботко переводил взгляд с Дарины на Добрыню, но оба отрицательно покачали головами.

Дарина аккуратно отодвинула самый край занавески и выглянула в окно.

— Похоже от Гордея пожаловали, — поделилась она увиденным.

На пороге стояли Яга и Василиса. Мила юркнула за дверь спальни, и Добрыня распахнул дверь.

Алёна и Василиса.

— Доброго вечера, хозяева, — Василиса с любопытством рассматривала кузнеца и высовывающуюся из-за его спины сестру, — Нам бы с кузнецом поговорить. Заказ хотим сделать, — загадочно сверкнула она глазами.

— Хм, ну, раз заказ, — хмыкнул Добрыня и посторонился, пропуская незваных гостей, — Тогда, конечно, милости просим. Чаю?

Я открыла было рот отказаться — после плотного ужина у Миры я дышать могла с трудом — но Василиса успела быстрее:

— С превеликим удовольствием.

Мы вошли и огляделись: просторная кухня с русской печью, кованная мебель, отделанная деревом. «Ну да, кузнец же, какая ещё мебель может быть в его доме? — подумалось мне, — Очень похоже на стиль лофт в нашем мире».

— Уютненько у вас, — вертела головой Василиса, пока её взгляд не упёрся в старика, сидящего во главе большого стола, — Ой, здрастье, — под его взглядом чуть присмирела девушка.

— Здравствуй, красавица. Проходи, — махнул он рукой, приглашая за стол, — Здравствуй, Яга, — обратился он ко мне, — С чем пожаловали?

— Доброй ночи, — я подошла ближе, рассматривая старика.

Несмотря на почтенный возраст, он не производил впечатления немощного. Скорее, умудрённого опытом мужчины. Казалось, что он своим взглядом прожигает насквозь и знает обо мне всё. Стало неуютно, и я поёжилась, что не укрылось от него, вызывая усмешку:

— Прошу, гости дорогие, поговорим о делах за столом.

Перед нами появились две большие чашки ароматного чая, тарелка с пирогом.

— Спасибо, — уже менее уверенно произнесла Василиса, — Дело у нас к тебе, — она посмотрела на Добрыню, — Ты домик Яги видел?

Тот покачал головой:

— Не приходилось.

— Так вот. Стоит он один-одинёшенек посреди поляны, а вокруг леса непроглядные, да звери дикие. А Яга девушка одинокая, страшно по ночам, — вдохновенно рассказывала Василиса, — Вот и подумали мы забор ей справить, сможешь?

— Яга? Девушка? Страшно? — усмехнулся Ботко.

— Ну да, а что такого? — захлопала ресницами Василиса, — Думаете, раз нечисть, так бесстрашная совсем? Да там такие волчищи ходят, во! — вспомнив про Серого, раскинула руки девушка, показывая, какой огромный зверь обитает поблизости к избушке, — Я уже молчу, какие там медведи… наверное… — закончила Вася свой рассказ.

— А ты, красавица, кем Яге будешь? И почему она сама молчит? — прищурился старик.

— Так я это, секретарь, — не моргнув и глазом, выдала Василиса, — Теперь приём будет строго по записи, совсем бабулю не бережёте, целый день туда-сюда, туда-сюда, — она помахала рукой перед носом старика, — А она уже в преклонном возрасте.

Я подавилась чаем, и та с невинным видом похлопала меня по спине:

— Вот видите, совсем довели бедняжку. Сегодня ни минуты покоя. С утра во рту росинки маковой не было, — вспомнила она, как обычно говорят в сказках в таких случаях, — Кушай, бабулечка, — она подложила мне ещё пирога.

Я мысленно вздохнула и отломила кусочек. Если так дальше пойдет, то я не влезу ни в одни штаны после возвращения.

— Рисунок принесли? — поинтересовался кузнец.

— Неси листок, — вытерла руки о салфетку Василиса, — Рисовать буду. И ручку, — крикнула она вслед поднявшейся Дарине, но, поймав её удивлённый взгляд, поспешила исправиться, — Перо, чернила, уголёк, чем там у вас рисуют.

Мила всё это время сидела в спальне и лишь отдалённо слышала голоса, а когда дверь в спальню открылась, впуская Дарину, от волнения оперение заискрилось, выдавая её присутствие в доме. Сидевшие напротив Яга и Василиса заметили вспышку света и со всех ног рванули к дверям. Добрыня успел перехватить Васю, и та брыкалась в его руках:

— Пусти, противный кузнец, я знаю, что она там.

Меня же крепко держал их отец, не давая пробиться к подруге.

— Мила, — закричала я, — Это мы, Алёна и Вася, выходи, не бойся.

— Девчонки, — выпорхнула Мила, — Отпустите, это мои подруги.

Мужчины выпустили, и Василиса, тут же развернувшись, грозно двинулась на Добрыню:

— Тыыы, — угрожающе зарычала она, — Ты украл нашу птичку! Я тебя сейчас бить буду! — отступая, мужчина упёрся спиной в стену, и Василиса тыкала ему пальцем в грудь.

В силу своего маленького роста выше она просто не доставала, и выглядело это весьма комично. Но Добрыня стоял молча.

— Вася, всё не совсем так, я сейчас объясню, — только после этих слов разъярённая Василиса отступила:

— Повезло тебе, а то я бы тебя ууух! — погрозила напоследок кулаком.

— Пойдём чай пить, остыл уж, наверное, — усмехнулся он.

Мила с удивлением отметила, что Василиса стала собой:

— А как ты вот, обратно? — полюбопытствовала она, и подруга, покраснев, махнула рукой:

— Давай потом, наедине поговорим? Это очень личное.

— Ну, хорошо, — не стала спорить Жар-птица.

Следующие полчаса мы слушали рассказ Милы о проведённых днях в доме кузнеца. От нашего взора не укрылось то, как кузнец ухаживает за нашей подругой за столом. Какие взгляды она бросает на него, когда думает, что никто не видит.

— Ну надо же, похоже, все мы тут влюбились, — шепнула мне на ухо Василиса.

Пока мы вели беседу с Дариной и Ботко, Добрыня, пересевший на стул у окна, подозвал Милу, и та, взмахнув крылом, приземлилась на подоконник рядом с ним.

— Моя работа по ночам теперь окончена, и сегодня мы не пойдем в кузницу. Нам не удастся поговорить наедине, но мне так много надо тебе сказать, — он печально смотрел прямо в глаза, и сердце Милы замерло от его слов, — Знаю, что ты скучаешь, хочешь вернуться. И я должен тебя отпустить, но если бы ты только знала, как я этого не хочу, — воскликнул мужчина, — Если бы я мог убедить тебя остаться… — столько надежды было