Казачество в 1812 году - Алексей Шишов

Четыре же эскадрона конной гвардии, составлявшие императорский эскорот, в преследовании не участвовали: они вернулись к исполнению своих прямых служебных обязанностей. Наполеон, удалившийся во время боя в свою штаб-квартиру, снова отправился к Малоярославцу только после того, как казаки ушли из-под Городни за Лужу, и Боровская дорога была полностью очищена от «степных ос». Теперь император французов в своих поездках стал дожидаться собственного эскорта, а не заставлял конногвардейцев догонять его.

Случай под Городней заставил императора Наполеона I подумать о собственной судьбе в уже провалившемся Русском походе. Реальность плена опасно «повисла» над ним, и он решил пойти на «хирургические» меры по отношению к самому себе, чтобы не стать драгоценной добычей для вездесущих и бесстрашных «степных ос». По личной просьбе Бонапарта его личный хирург барон Александр-Урбэн Иван изготовил смертоносный яд, который император хранил при себе для крайнего случая.

Можно считать, что он с этим ядом не расставался последующие полтора года. Известно, что Наполеон использовал его в апреле 1814 года при первом своем отречении от императорского престола Франции. Однако за прошедшее время яд потерял свою убийственную силу: он выдохся и потому не подействовал в должной мере на организм человека. Для Бонапарта, решившего свести счеты с собственной жизнью, это стало немалым потрясением воображения.

Дело императорского эскорта с казаками-донцами при Городне описано не только французскими мемуаристами, но и английскими историками. Один из них, Дональд Ф. Белдерфильд, изобразил ту схватку таким образом (правда, несколько далеким от того, как было в действительности):

«…25 октября Наполеон оказался на расстоянии пики от плена. Интересно предположить, что могло бы произойти, если бы здесь, в полях неподалеку от села Городня, политическое чутье казаков оказалось бы таким же острым, как их способность учуять поживу.

Проводя окончательную рекогносцировку, Наполеон в сопровождении штаба, насчитывающего порядка 50 человек, осматривал русские позиции, как вдруг их со всех сторон окружили русские всадники, мчавшиеся на французов с диким криком: «Ура!»

Незамедлительного подкрепления было ждать неоткуда, а попытаться вернуться назад – означало получить удар пикой между лопаток. Наполеон принял единственно возможное решение, вытащив шпагу из ножен, чего он не делал с времен второй Итальянской кампании 1797 года, и приготовился решительно защищаться. Каждый из сопровождавших императора людей последовал его примеру, и с передними казаками завязался бой, в котором генерал Рапп остался без коня, но зато плучил еще одну рану, 23-ю по счету.

В этот момент предводители казаков увидели вереницу повозок, медленно двигавшуюся по полю, и жажда наживы пересилила боевой инстинкт нападавших. Штаб Наполеона сбился в кучу, рубя каждого казака в пределах досягаемости. Один из офицеров, оставшийся без шпаги и треуголки, налетел на ближайшего из нападавших, сбросил его с лошади и захватил его пику.

В этот момент, привлеченные шумом, который они по ошибке приняли за крики: «Да здравствует император!», в бой ринулись два эскадрона егерей вместе с конными гренадерами из гвардии. Казаков разбросали в разные стороны, а один из конных гренадеров ранил в туловище французского офицера, приняв захватившего незадого до этого казачью пику товарища, за врага. Обнаружив свою ошибку, несчастный солдат врезался в самую гущу врагов в надежде погибнуть, но дикие всадники уже мчались к своим позициям, и преследование прекратилось».

…Полководец М. И. Голенищев-Кутузов с обнаружением наполеоновской армии, отступавшей на запад по Смоленской дороге, оказался перед выбором решения, куда идти Главной русской армии, какой путь выбрать для начала контрнаступления? Где перехватить путь вражеского отхода или же выйти во фланг Великой армии у Гжатска или двинуться на Вязьму? В случае, если бы Наполеон взял направление на Витебск через Белый и Велиж, движение кутузовских главных сил к Вязьме отделяло бы их от отступающей французской армии. То есть было о чем подумать при недостатке достоверной информации о намерениях неприятеля.

Именно отсутствие таких данных стало причиной того, что русская армия сделала лишний переход из Адамовки к Кременскому по направлению к городу Гжатску. После этого генерал-фельдмаршал Голенищев-Кутузов решительно повернул на Вязьму. Из Кременского 19 октября он предписал атаману М. И. Платову постоянно доставлять ему любые данные о неприятеле, озадачив его одновременно разрушением переправ на всем пути вражеского движения. Одновременно главнокомандующий предписал атаману Войска Донского отправить в его личное распоряжение один полк донцов. В предписании говорилось:

«При нынешних обстоятельствах мне непременно нужно, чтоб Ваше высокопревосходительство доставляли как можно чаще сведения о неприятеле, ибо, не имея скорых и верных известий, армия сделала один марш совсем не в том направлении, куда бы ей надлежало, отчего весьма вредные следствия произойти могут. Я надеюсь, что сей отступный марш неприятелю сделается пагубным и что Вы наиболее тому способствовать можете.

Почему вы не оставите почитать главным предметом разрушение переправ, через которые неприятель идти должен, для чего отделите нужную партию, которая бы, стараясь упреждать неприятеля полумаршем, могла бы сим способом останавливать его марш.

Избрав исправный казачий полк, Ваше высокопревосходительство ему предпишите явиться в главную квартиру и состоять впредь при оной».

Извещенный Платовым о знатной победе в бою при Колоцком монастыре, главнокомандующий 20 октября отправил императору Александру I рапорт о нанесении казачьим корпусом атамана М. И. Платова неприятелю нового поражения. Одновременно государь уведомлялся о движении русской армии к Вязьме и начале параллельного ее движения по отношению к отступающему Наполеону. То есть речь шла о переломе в Отечественной войне. Генерал-фельдмаршал писал в Санкт-Петербург:

«…Неприятель отражен был от Малоярославца; я же с главною частию армии перешел на Медынскую дорогу, где неприятельский корпус казачьим отрядом между тем удержан был.

Предупрежденный на всех дорогах, неприятель ретироваться стал через Верею к Можайской дороге, а потому должен был я сделать следующее распоряжение: армию направил прямым путем к городу Вязьме, отряд генерала Милорадовича усилен так, что почти составляет половину армии, следует параллельно между мною и Можайскою дорогою.

Все Войско Донское имеет предписание упреждать сколько возможно неприятельский марш, истреблять мосты, переправы и стараться наносить ему всевозможный вред. Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу, что близ Малоярославца взято у неприятеля 11 пушек, а близ Медыни на Калужской дороге 5 пушек.

Пред самым отправлением сего курьера я получил от генерала Платова рапорт, при сем в подлиннике приложенный, из которого высочайше усмотреть изволите, что неприятель вчерашнего числа, заняв высоты у Колоцкого монастыря, остановился, но, будучи им сильно атакован, обращен в бегство и потерял 20 пушек и два знамя, кои повергаю к стопам Вашего императорского величества. Неприятель столь поспешно отступает, что предает огню все тяжести и зарядные ящики, ночью же артиллерия следует с фонарями…»

…Дело под Медынью в галерее казачьей славы в «грозу 12-го года стоит по оценке исследователей особняком. Император Наполеон в своих знаменитых мемуарах этот эпизод Русского похода обходит стороной, хотя бои под Медынью должны были утвердить его в понимании того, что до самой Березины (не считая боев под Красным) он будет сражаться прежде всего с конницей «жалких арабов Севера», умело направляемой атаманской рукой по воле «хитрого лиса» Кутузова.

Медынь стала как бы «слепком» участия казачества в Отечественной войне 1812 года, в «малой войне» против Наполеона, в судьбе его Великой армии. Предистория дела под Медынью, сами события и послесловие к ним таковы.

Начиная с выступления Великой армии из Смоленска на Москву, она стала терять людей из категорий мародеров, дезертиров и фуражиров. Они или попадали в плен к противной стороне (армейским партизанам, казакам, ополченцам, просто вооруженным жителям сел и деревень), или их убивали и топили в прудах на месте грабежа, совершенного насилия или поджога домов, в ходе нападений на лесных дорогах.

Примером могут быть события «приграничной к театру войны» Калужской губернии. Здесь военные события разыгрались в Малоярославецком, Боровском, Медынском, Жиздринском, Мосальском и Мещовском уездах. Начальником войск Калужской губернии являлся генерал В. Ф. Шепелев, который кроме губернского ополчения имел под своим командованием 1-й Тептярский и 1-й Бугский казачьи полки, получив со временем и другое воинское подкрепление, в том числе и казаками.