Сладкое искушение (ЛП) - Хиггинс Венди

Еще немного, потерпи, хочется утешить ее.

Но на самом деле, к самой главной части данного представления мы и близко не подошли.

Я целую ее шею, спускаюсь к плечу и оглаживаю горячими ладонями ее попку. Пальцы без усилий проникают под эластичные шортики, а там и под трусики, после чего я обхватываю ее обнаженные ягодицы.

Сейчас просто самый изумительный и обломательный момент в моей жизни, потому что ее попка — сущий рай, но мне нельзя обращать на это внимания. Мое тело настолько возбуждено, что мне трудно шевелиться. Она — моя, и боже, как я ее хочу.

Но тут я вспоминаю, что за моим блаженством наблюдает демон.

Не помогает, все еще перевозбужден. Мне удастся выдавить:

— Снимай.

Анна застывает. Мы не смотрим друг на друга. У нас всего секунды две, момент истины — две секунды и либо она сама снимает штаны, либо это придется сделать мне.

— Тебе обязательно быть такой скотиной? — выплевывает она.

Ее яростный рык — как раз то, что нужно. Она в недоумении, но продолжает играть. Анна сама не разденется, значит, мне придется ей в этом помочь. Темная часть меня просто наслаждается происходящим — наслаждается, что я наконец-то раздену Анна Уитт, и ничего, что к сексу это не приведет. Я разворачиваю ее и толкаю на кровать, стараясь не смотреть на лицо и все, что ниже него. Пока она не уползла, я быстро обхватываю ее прекрасные бедра и обнажаю их.

Брошенный мельком взгляд заставляет все темные мысли скрыться. У нее на бедре синяк, и пока я снимаю с нее шортики, мне открываются новые — все ее тело покрыто фиолетово-зеленоватыми отметинами. У меня пропадает дар дышать. Моей сладкой девочке сделали больно.

И очень.

Внутри просыпается огненная ярость. Кто посмел так с ней поступить?

Шептун булькает и возбужденно кружит над нами. Я не могу остановить мысленных вопросов. С огромным усилием воли, я отвожу взгляд от синяков, от ее грудей, от… в общем, всего.

Я подхожу к краю кровати и замираю. Она жестким взглядом следит, как я расстегиваю ремень и избавляюсь от шорт. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на ее тело. А мне хочется, и безумно, но только не так и не здесь. Как бы то ни было, я более чем счастлив, что она наконец увидит меня всего.

Ничего не будет. Прямо перед тем, как я обнажаюсь, она отводит глаза, и я очень горд видеть в них выражение нефилимского равнодушия. Но помимо всего, я знаю ее достаточно, чтобы заметить, как она сцепила зубы — верный признак того, что она старается сдержать слезы. И несмотря на взгляд, я вижу в ее глазах боль и страх.

Задел все-таки. Я смотрю на нее. Неужели она верит, что я действительно пойду до конца? Да я лучше сам себе кишки выпущу ее же мечом. Должна же она понимать, что я ни за что бы не принудил ее. Для меня одна из основных ценностей в мире — ее мнение.

Надо как можно скорее отмазаться от чертового духа и объяснить ей все. Только еще минутку.

Дальше мне остается залезть к ней на кровать — дыши — набросить на нас одеяло — дыши — и начать спектакль. Еще немного. Ничего не случится, я не позволю. Я с шумом сглатываю и вытягиваю из-под нее одеяло. Она откидывается назад и я опускаю руки на постель. Затем колено. Взгляд Анны не отрывается от моей груди. Она знает, зачем я приехал и начинает дышать чаще.

Я практически лежу на ней, когда шептун издаст отвратный звук, напоминающий бульканье зомби. Анна тут же вздрагивает, затем ее взгляд светлеет и она до чертиков поражает меня.

— А тебе обязательно здесь находиться? — кричит она на него. — Ты ужасно отвлекаешь.

— Заткнись, — шипит он у нас в головах и ныряет вниз. — Будто мне самому хочется торчать тут с вами, скучными Нефилимами!

Бинго, детка!

— Так улетай, — лениво протягиваю я. — Мы практически закончили. В любом случае, кажется, в 108 номере творится нечто куда интереснее.

Сердце гулко колотится. Шептун замирает. Затем начинает метаться по номеру, раздумывая. Пожалуйста, соглашайся.

— А вы не сдадите меня? — шипит он.

— Как? — выплевываю я, делая все, чтобы он поверил, как мне не терпится вернуться к делу. — Ты сделал то, зачем тебя сюда прислали — своими глазами убедился, что я нашел девчонку и убедился в том, что она уже не чиста. Ты выполнил свое задание. И я свое смогу сделать на порядок лучше, если ты не будешь парить над моей задницей.

На жуткий миг мне чудится, что он откажется, но вот он разворачивается и пролетает сквозь стену. Ну вот и все. Целую вечность я смотрю в одну точку, потому что не верю в то, что у меня получилось. Выждав какое-то мгновение и убедившись, что он не собирается возвращаться, я прижимаюсь лицом к постели и кричу в матрас от облегчения вперемешку с напряжением.

Мужское нутро во мне рыдает.

Я ужасно хочу Анну. Моя девушка обнажена и лежит рядом. Я не позволяю себе даже мельком глянуть на нее. Даже пробегает мыслишка попросить ее разрешить залезть на нее, всего на минутку, я же поклялся себе, что ничего не будет, но просто чтобы прикоснуться кожа к коже…

Анна ерзает и отстраняется от меня, затем накидывает мне на зад что-то мягкое.

Мда. Это явное "нет".

Я смотрю на ее лицо, пока она с мукой во взгляде смотрит в стенку, и понимаю, что больше тянуть нельзя. Протягиваю руку, обнимаю ее за талию и кладу голову на ее прикрытые одеялом колени, вдыхая ее сладкий аромат. Мне хочется стереть у нее из мыслей любые следы сомнений, страха и недоверия.

— Анна, я бы остановился. Клянусь, — бормочу с отчаянием. — Я скорее умру, чем возьму тебя силой. Прошу, скажи, что ты мне веришь.

— Я верю тебе. — В голосе ее слышно столько эмоций.

Голова становится слишком тяжелой, не хочется ее поднимать, хотя я и знаю, что должен отпустить ее. Затем я ощущаю, как Анна робко перебирает пальчиками мои волосы, ласково и мягко. И уже просто не могу пошевелиться.

— Залезай ко мне. — шепчет Анна. — Лучше полежать подольше. на случай, если он решит вернуться.

Да. Я поднимаю голову, в ее глазах больше нет сомнений. В них лишь любовь и сосредоточенность, отчего я начинаю таять.

Она наклоняется и касается моей щеки.

— Ты здесь.

Я здесь.

Она откидывает одеяло и я подтягиваюсь к ней, прикрываясь подушкой. Мы лежим молча, бок о бок, и я изо всех сил стараюсь не думать о том, что мы оба абсолютно обнажены. Об изгибах ее талии и попки, о бедрах и ножках…

И тут я подскакиваю. Синяки!

Я беру ее руку и осторожно переворачиваю, синяки и следы пальцев виднеются всюду. Внутри вдвойне пуще прежнего разгорается слепая ярость.

— Анна… — недоуменно шепчу я, гадая, били ее или пинали. Перед глазами вспыхивают яркие пятна. — Что. Черт возьми. Произошло? Кто это сделал?

— Кай, послушай. — Она пытается успокоить меня, но не срабатывает. — Со мной все в порядке, слышишь?

Нет. Ничего не в порядке. Каждый, кто посмел оставить на Анне подобную отметину, не заслуживает жить.

— Кто? — требую ответа я.

— Сыновья Тамуза.

Матерь Божья.

Во рту сухо, как в пустыне, когда я вспоминаю все, что они сделали с Марной, когда та была гораздо младше, — как и к чему принуждали и после чего она начала видеть шептунов.

— Что они сделали? — Я не хочу это слушать, но я должен знать. Если ее изнасиловали и лишили девственности, силы… — Боже, помоги мне…

— Ничего! — уверяет она, схватив меня за руку. Говорит, вроде бы, серьезно, и я пытаюсь успокоить собственное дыхание. — Они пытались взять меня, но я сражалась. И… появился Коуп.

Простите, что? Коуп?

Ее взгляд мечется во все стороны.

— Да. Э-э. Я решила, что будет безопасно позвонить ему и разузнать свежие данные. Я не просила его приезжать. И не предполагала, что сыновья Тамуза нападут на меня. Я лишь хотела встретиться с сыном Шакса и убедить его сотрудничать с нами. По, видимо, Коуп забеспокоился и решил приехать, чтобы убедиться, что мне ничего не грозит. И он появился очень вовремя. Он, можно сказать, просто обезумел и избил их до полусмерти.