Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой - Александр Попов

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. На это можете не рассчитывать.

ВОЛОДЯ. Почему? Гостей, как я понимаю, не предвидится. А дома мы тоже предупредили, что, возможно, не придем ночевать.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Останетесь меня сторожить?

ВОЛОДЯ. Нет. Мы не теряем надежды разойтись полюбовно.

Пауза.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Послушайте, неужели вы не боитесь; что я завтра же все расскажу в школе?

ВОЛОДЯ. Вы не расскажете.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Почему?

ВОЛОДЯ. Потому что вы дадите нам ключ.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. А если нет?

ВОЛОДЯ. Мы вас убедим.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Вы уверены?

ВОЛОДЯ. Или вынудим.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА (едва сдерживая гнев). Сейчас же убирайтесь вон!

ВОЛОДЯ (серьезно). Елена Сергеевна, мы никуда не уйдем.

ВИТЯ. Елена Сергеевна, родненькая!

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Прекратите паясничать! Ваша нравственная неразборчивость граничит с умственной отсталостью.

ПАША. Но, Елена Сергеевна, оттого, что вы в нас разочаровались, мы не стали к вам хуже относиться.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Покорно благодарю.

ВИТЯ. Конечно, надо же как-то отличать производственную сферу от человеческой.

ВОЛОДЯ. Елена Сергеевна, подумайте о том, что, отказывая им, вы толкаете их, быть может, на преступление.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Я?! На преступление? Вы с ума сошли! Да что вы можете сделать?

ВИТЯ. Все, что угодно.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Ах, Витя, бросьте меня шантажировать, вам это не идет, честное слово. Слушайте, может быть, вы меня просто разыгрываете? А, Паша? Ну нельзя же в самом деле серьезно… Господи, какая нелепость… словно кошмарный сон… даже грудь сдавило… Ляля, что вы молчите?.. Не надо, это глупая шутка, дети, плохая…

Пауза.

ВОЛОДЯ. Мы не шутим, Елена Сергеевна.

Пауза.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Жаль.

ВОЛОДЯ. Ну что, так и будем стоять? Время идет, мы стоим… (Подходит с улыбкой к Елене Сергеевне, протягивает руку.) Дайте нам ключ, Елена Сергеевна, и расстанемся друзьями.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Да уходите же! Уходите, пока не поздно! Неужели вы не понимаете?

ВОЛОДЯ. Мы никуда не уйдем.

Пауза.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Ну что ж, в таком случае, уйду я.

ПАША. Извините, Елена Сергеевна, но мы вас не выпустим.

Елена Сергеевна бросается к дверям, но Паша и Витя загораживают ей дорогу.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Как? Насилие?!

ВОЛОДЯ (мягко). Нам бы этого не хотелось.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Я… я позвоню в милицию. (Снимает трубку.) Какой номер?

ВИТЯ (машинально). Ноль два.

ВОЛОДЯ. Мы вам не советуем, Елена Сергеевна. (Смотрит на Витю.) Ну зачем это… милиция…

Елена Сергеевна набирает номер телефона.

ВИТЯ. Ой, вот не надо этого. Не нужно вам этого делать, Елена Сергеевна. (Обрывает шнур.) Я же говорил? Эх!

Пауза.

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. А знаете, мне казалось, что такое возможно только в фильмах ужасов… Не дай Бог испытать на себе подлость людей, которых минуту назад считал своими друзьями. (Пауза.) Я советую вам подумать и уйти самим. Пока не поздно!

Уходит на кухню и закрывает за собой дверь. Ребята в некоторой растерянности. Володя что-то сосредоточенно обдумывает. Ляля начинает одеваться.

ВИТЯ. Ты куда, Лялька?

ЛЯЛЯ. Домой. К маме.

ВИТЯ. Ты что, уходишь? А как же мы?

ЛЯЛЯ. Не знаю. (Насмешливо.) Я думала, твой шеф умнее.

ВИТЯ. Да погоди ты!.. Володь!

ЛЯЛЯ. Чего годить? Вам я тоже не советую оставаться. Извинитесь, скажите, мол, осознали, просим прощения, и валите отсюда.

ВИТЯ. Значит, мне теперь два балла получать, да?

ЛЯЛЯ. Лучше два балла, чем два года. (Паше.) Пошли!

ПАША. Может, действительно, не стоит?.. Иногда бывает разумнее отступить…

ВОЛОДЯ (тихо). Убирайтесь к чертовой матери. Все!

ВИТЯ. Да ты что, Володь? Да нет, братцы, уходить нельзя. Что же это? Да она завтра озвереет! Она нам такого понаставит! Вон она в конце как зыркнула! Володя, скажи им!

ПАША (Володе). Слушай, а ты не боишься… пролететь?

ВОЛОДЯ (не глядя на Лялю). И заруби себе, девочка, на носу — если я за что-то берусь, я довожу это дело до конца. Чего бы мне это ни стоило. Понятно?

ВИТЯ. Правильно, Вов! Чего вы ее боитесь? Да она нам ничего не сделает. Из принципа и благородства души! И даже отметки не станет снижать. Да, Вов?

ВОЛОДЯ. Он прав. У нашей дорогой Елены Сергеевны комплекс Антигоны.

ВИТЯ. Чего-чего? Это когда… что?

ВОЛОДЯ. Это когда идеалистическое восприятие действительности возведено в принцип. Когда всякое насилие над их личностью или над их идеалами вызывает героическое сопротивление. И здесь существует прямо пропорциональная зависимость: чем сильнее на них давят, тем активнее и яростнее они сопротивляются. Из таких натур вырастают железные герои и вожди революций и войн. Но в обычной жизни это чаще всего чудаки, не от мира сего, юродивые, над которыми все смеются и которых никто не воспринимает всерьез. Поэтому любая критическая ситуация для них благо, ибо она дает возможность проявить максимум своих душевных сил. Так что Елена Сергеевна должна нам быть, в принципе, даже благодарна за то, что мы предоставляем ей такую блестящую возможность самоосуществления.

ПАША. Ну и что дальше?

ВОЛОДЯ. Я считаю, что уходить нельзя. Дело даже не в том, заложит она нас завтра или нет, хотя, если мы уйдем сейчас, я не исключаю такой возможности. Наша задача сделать ее из обвинителя сообщницей.

ПАША. Если она, как ты выражаешься, Антигона, она никогда не станет нашей сообщницей.

ВОЛОДЯ. Ну, во-первых, Антигон в чистом виде не существует. А во-вторых, к любой психической модели можно подобрать ключ. Я скажу больше. Я уже знаю, как сломить Антигону. (Пауза. Все с любопытством смотрят на Володю.) Насилием.

ВИТЯ. Если мы ее того… кто же нам даст ключ?

ВОЛОДЯ. Повторяю: насилием. Только не над самой Антигоной, что бессмысленно, а на глазах Антигоны и над ее ближним.

ВИТЯ. Как это — над ближним?

ВОЛОДЯ (насмешливо). А так, Витенька, возьмем тебя под белы ручки и скажем: или, Елена Сергеевна, ключ нам давайте, или мы его с седьмого этажа выкинем.

ВИТЯ. Ну ты, диалектик, шуточки у тебя!

ВОЛОДЯ. Почему шуточки? (Серьезно.) Но этим способом нужно пользоваться чрезвычайно осторожно. Когда противник уже начисто психологически разбит и морально разложен. Тогда будет довольно этого последнего удара, чтобы окончательно его добить.

ВИТЯ. Ты что… действительно собираешься меня в окно?

ВОЛОДЯ. Не волнуйся, я буду действовать по вдохновению. Но для начала нам нужно выполнить задачу морального разложения противника.

ВИТЯ. А как это, Вов, мы ее разложим?

ВОЛОДЯ. Ну вы, как дети, честное слово! Ляля! (Улыбается.) Вот, я вижу, Ляля меня понимает.

ЛЯЛЯ (улыбается). Нет.

ПАША. Вообще все идеалисты имеют весьма смутное представление о действительности.

ВОЛОДЯ. Правильно! Надо открыть ей глаза на мир. Обнажить, так сказать, дно. Показать ей реальное лицо жизни. В нашем лице. (Со смехом.) И путь это лицо обернется ей волчьей мордой! Грубо говоря, нужно сыграть подонков.

ВИТЯ. Вот это, черт возьми, здорово! Мы ей покажем! Реализм! А может это… напиться? Для натуральности?

ПАША. Ты что, так не можешь сыграть?

ВОЛОДЯ. Посмотрим, надо будет — напьешься.

ВИТЯ. Понял. Красненькая в портфеле.

ВОЛОДЯ (морщась). Ой, Витюша, быть тебе алкашом.

ВИТЯ. Я ж для пользы дела. Могу не пить, подумаешь!

ВОЛОДЯ. Ляля, у тебя нет возражений против намеченной программы действий? (Ляля пожимает плечами.) И она не кажется тебе очень глупой? (Ляля молчит.) Ну что ж, прекрасно, я рад. Все остальные, естественно, «за», голосовать не будем, мы не бюрократы.

Дверь неожиданно открылась. Голос Елены Сергеевны: «Ляля, можно вас на минуту?» Ребята молча переглянулись. Пауза. Ляля медлит.