Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя - Артём Соболь

— А вам Лазарев не сказал? — удивляется Влад. — Вот распиздяй. Опять забыл. Короче… Пожалуйста, извините. Суть вот в чём. Я глава семьи. Большую часть энергии девчонки получают от меня. Я не знаю как это происходит, но это происходит. Ну и, Серафина с Белкой разошлись. Вот и вытянули из меня почти всё. Благо вовремя остановились. А где все?

— Ох и напугал ты нас.

— Не время бояться, товарищ маршал. Нам наступать нужно. В этом году, хочу закончить войну. Закончить установкой флага на руинах Вашингтона.

— А Берлин? — спрашивает Горчаков.

— А Берлина не будет, — злобно улыбается Влад. — Вообще.

Глядя на него, иногда кажется, что он настоящее зло. И, возможно, он таковым и является. Но зло он наше.

То же время. Южный фронт. Роза.

— Х-х-хы! — потирая руки выдаю. — Ну что, товарищи. Дела идут в гору.

Дела и правда идут в гору. Вот только Морозова, Конев, несколько офицеров и сидящий на стуле с кляпом во рту американский полковник, от новостей по радио немножко так охренели и выпали в осадок.

Совсем чуть-чуть. Так что глаза стали как у анимешек.

— Понимаю, я тоже удивлена. Но мои сёстры по другому сработать не могли. Теперь ты, демократ. Сейчас я вытащу кляп и ты нам на русском всё расскажешь. Моя подруга, вот эта милая девушка, подтвердит врёшь ты или нет. А если соврёшь, я разрешу ей выпотрошить твой разум. Мы в любом случае всё узнаем. Вопрос лишь в том, останешься ли ты в живых. Говорить будем?

Выдёргиваю кляп, для большей надёжности отвешиваю полковнику подзатыльник, обхожу, наклоняюсь, заглядываю в глаза…

— Слушай сюда, сука. Если надеешься на снисхождение или жалость, то зря. Меня твои немецкие друзья в барокамере запытали. У меня нет принципов. А чтобы тебе было легче…

Усилием воли создаю в штанах американца две небольшие области высокого давления которые тисками сжимают самое для него дорогое.

— Ещё чуть-чуть, — шелестит в голове голос Морозовой. — Я почти вскрыла его.

Нда, а Морозова ни в какое сравнение с Серой не идёт. Не может это чучело взломать. Или оно слишком крепкое, или его сила воли такая сильная, или Кате тренироваться надо.

— Говори!

— Всё скажу, — шипит от боли полковник. — У нас нет приказа уничтожать вас. Мы здесь чтобы закрепиться, устроить базы. А потом…

— Ваша цель «Первопричина» — улыбается Морозова. — Вам не нужна война, вы не поддерживаете идеологию нацистов, ненавидите японцев и презираете англичан. Вам нужна только прибыль, и за неё, за «Первопричину» ваши лидеры, президент, конгресс и прочие, легли под Гитлера. А как же демократия? Ты, урод, зная что идёшь воевать за деньги, которые даже не тебе достанутся, тешишь себя мыслями что несёшь людям демократию и спасаешь их от коммунистов. Ты совсем поехавший?

— Я солдат. Муж, отец, патриот страны, я…

— Ты не солдат — ты проститутка, — закуривая кривится Морозова. — Солдаты в мирных не стреляют и страны, которые вообще никак к конфликту не относятся, не уничтожают. Ты муж, но не отец, твой сын с которым ты по выходным играешь в бейсбол, от соседа, что тебе прекрасно известно. Но ты ничего не делаешь и не сделаешь, потому что считая ребёнка выродком, боишься огласки и потери репутации. И ты не патриот, потому что воевать пойдёшь за тех кто больше заплатит. Ваши цели?

— Говори, иначе так больно сделаю…

— Наша задача, — сглотнув говорит полковник. — Пока ждать и перемалывать войска. По приказу, наступать. Удар по Омску. Западный фронт отрезается от снабжения, рушится и уничтожается, восточный двигается в глубь материка. Война заканчивается.

— Не в этом случае, — скалясь киваю. — Хочешь знать что будет дальше? О, по глазам вижу что хочешь. Я скажу. Красный медведь, загнанный в угол и униженный, только что восстал. И теперь он смерчем прокатиться по Европе и Северной Америке. И если Европа