Повседневная жизнь охотников на мамонтов - Михаил Аникович

Хайюрр повернулся так, чтобы все могли видеть следы страшной раны, нанесенных вражеским копьем. Пламя костра блестело на его могучих плечах. Несмотря на мороз не было заметно и легкой дрожи; в отблесках пламени казалось даже, — выступил пот!

Отец подал сыну копье. Воздев его над головой обеими руками, Хайюрр закричал с удвоенной силой:

— Отомстим за кровь! Покараем Оленерогих! УБЬЕМ!

И в ответ дружно:

Убьем!.. Убьем!!.. Убьем!!!..

К выкрикам прибавился мерный стук. Невесть откуда (Аймик и заметить не успел!) рядом с Хайюрром и вождем (колдун тоже присоединился к ним) на снегу появились две медвежьих шкуры, на которых, скрестив ноги, уселись четверо стариков. Левыми руками они придерживали крупные кости мамонта (две нижних челюсти, лопатки и, кажется, от ноги, — отметил про себя Аймик), и наносили по этим костям частые удары костяными колотушками, зажатыми в правых руках. Было ясно: эти люди мастерски знают свое дело. Наигрыш, вначале глухой, отрывистый, постепенно становился все более частым, звонким... И в такт ему все быстрее и быстрее взлетало и опускалось копье в руках Хайюрра, все чаще и чаще звучало:

Убьем, убьем, убьем, убьем...

Мужчины обняли друг друга за плечи и двинулись по кругу, притоптывая в такт и все убыстряя и убыстряя движение.

убьемубьемубъемубъемубъем...

Языки пламени, дробь костяных барабанов и голоса сливались воедино, глаза заливал пот; пот струился по плечам и груди Хайюрра, и это была уже не ночь и не костер; они все (Все?! Есть ли здесь кто-то кроме него одного? И кто он сам?) были невесть где, должно быть, между Мирами, среди Крови и Огня. Он сам был — Кровь и Огонь!

УБЬ-Е-Е-Е-Е-М!!!

А вот как описаны в романе «Тропа длиною в жизнь» сами «военные действия»:

...В поход выступили на рассвете. Снег пушист, морозец легок и день обещал быть ясным, — добрая примета! Шли на широких снегоступах, подбитых оленьей кожей, — такие же были в ходу и на родине Аймика, у детей Сизой Горлицы только крепеж: по-другому устроен. Не так удобно, как у детей Тигрольва. Всего мужчин было, —Аймик прикинул, — Ого! Три полных руки, да еще три пальца от четвертой! И еще говорили, — сегодня же присоединятся мужчины из двух других стойбищ Рода Сизой Горлицы. Сыновья Серой Куропатки тоже предлагали помощь, но колдун сказал: «Не надо! Это — Кровное Дело, Родовая Месть!»

В поход выступили не только люди, но и три странных волка, —Аймик до сих пор не мог привыкнуть вполне к тому, что эти звери живут с людьми и понимают человечий язык, что их не следует убивать и не нужно бояться... Колдовство какое-то! Хайюрр обещал рассказать об этом побольше, но сейчас, конечно, не до того.

...На шестой день пошел густой липкий снег. Это была уже чужая земля, земля, которую пришельцы-Оленерогие, должно быть, считали своей, но это не так. Они пришлые, а земля ничья!

Сыновья Сизой Горлицы не заботились о том, чтобы держать свою тропу в тайне. Это даже хорошо, если трупожоры узнают:- идут мстители! Кровь за кровь!

Потому-то, столкнувшись с тремя охотниками-Оленерогими, по-видимому, проверявшими силки, двоих убили, а третьему, бросившемуся в бега, не принимая боя, дали возможность скрыться: Хайюрр отвел руку Аймика, вскинувшего свой Разящий.

— Пусть знают: Одноухий идет!

Аймик смотрел на тела, чернеющие на окровавленном снегу ...Странные снегоступы! Какие-то длинные. Разве на таких можно ходить? Однако, удравший Оленерогий уже исчез в снежной завесе.

Стойбище Оленерогих открылось внезапно, зажатое с двух сторон высокими холмами, покрытыми кустарником и редколесьем. Смутно чернели островерхие хижины, — напоминающие жилища детей Волка, только, пожалуй, повыше, и Оленерогие, высыпавшие из них, уже образовали полукольцо, готовясь защищать свое обиталище.

— Хайрра-а-а! — закричал Хайюрр, потрясая копьем.

— Хайрра-а-а! — дружно подхватили его сородичи, и рык странных волков присоединился к их боевому кличу.

— Йяр-р-р-оу! — завопили в ответ Оленерогие.

А снег все падал и падал, и оседал на ресницах, мешая видеть...

Сыновья Сизой Горлицы остановились, не доходя до своих врагов на расстояние хорошего броска мешалкой. (Впрочем, при таком снегопаде дротик прицельно не метнешь, — подумал Аймик.) Остановились не из страха: видно, что мстителей гораздо больше, чем тех, кто собрался защищать свои дома, (Неужто у Оленерогих так мало мужнин? — недоумевал Аймик. — Пожалуй, еще меньше, чем в нашем стойбище...) Остановились потому, что так требовал обычай.

Началась перебранка.

— Зачем вы пришли? — кричали Оленерогие. — Убирайтесь назад!

— За вашей кровью! Пролившие кровь сыновей Сизой Горлицы отдадут свою!

— Врете! Мы не проливали ничьей крови!

— САМИ ВРЕТЕ! — яростный голос Хайюрра перекрыл остальные голоса. На миг упала тишина. — Смотрите, трусы! — Он выступил вперед, откинул капюшон и волосы с правого виска. — Вы пытали Хайюрра, вы убивали Хайюрра ударами в спину, вы отрезали Хайюрру ухо, — а он жив! Хайюрр-Одноухий пришел, чтобы взять свое и ваше!

Проваливаясь в мягкий снег, к нему подбежал Серко и, обнажив клыки, зарычал на Оленерогих.

Те, справившись с замешательством, разразились криками:

— Колдуны! Колдуны! Мы не боимся Злых Духов в звериных шкурах!

Вперед выскочил какой-то человек в мохнатых развевающихся одеждах со странным плоским барабаном в левой руке и колотушкой в правой. Высоко вздымая колени, он принялся бегать вдоль строя своих соплеменников, напевая что-то тягучее, непонятное. Барабан издавал глухие угрожающие звуки, (Колдун, — понял Аймик, — Злых духов отгоняет... Или, скорее, призывает: с нами-то никаких злых духов нет!)

— Трусы, бьющие в спину! Трупожоры! Где убийцы моего брата? Где тот, кто хранит мое ухо? Выходите лицом к лицу!

— Трупожоры! — вторили сыновья Сизой Горлицы своему предводителю. — Выходите! Мы не боимся вашего колдуна!

— Колдуны! Говноеды! — надрывались Оленерогие. — Мы намотаем ваши кишки на наши копья! Мы перебьем ваших Лесных Духов!

Первые дротики с недолетом зарылись в снег. Колдун Оленерогих скрылся за спинами, не переставая бить в свой плоский барабан. Несколько человек с луками в руках выдвинулись вперед.

(Ага. Мой черед настал!)

По тому, как Оленерогие лучники держали свое оружие, Аймик понял: стреляют плохо. Неприцельно. Действительно, предназначенная ему стрела неопасно ушла в снег на два шага левее, да и то на излете. Даже попади такая в него, — пожалуй, и малицу бы не пробила.

(Ну, а теперь, — погляди, как надо стрелять!)

Даже сквозь густой снег угадывалось, — противник Аймика совсем молод, безбород и безус. Стрела вошла ему в левое плечо с такой силой, что опрокинула в сугроб. Незадачливый лучник жалобно закричал, не столько от боли, сколько он неожиданности.

— Хайрра-а-а! — сыновья Сизой Горлицы приветствовали меткий и сильный удар и двинулись вперед, одушевленные первой победой. Подхватив их клич, Аймик радостно устремился вместе с ними, высматривая нового врага. Но среди Оленерогих явное замешательство; лучники торопливо стреляют и пытаются укрыться за спинами... Кто же? ..Ага, вон тот пытался попасть в него или в соседа... Получай!

— Хайрра-а-а! — ПОБЕДА! И тут...

— ЙЯР-Р-Р-ОУ! — раздалось и слева, и справа, откуда-то сверху, словно из снеговых туч...

Аймик обернулся.

С высокого холма прямо на них мчались Оленерогие. С копьями наперевес, с невиданной скоростью, словно подхваченные снежным вихрем...

— ЙЯР-Р-Р-ОУ!

Аймик успел выпустить две стрелы и успел заметить, что одна нашла свою цель, когда эти Крылатые Духи, не теряя скорости, врезались в ряды сыновей Сизой Горлицы, смешались с ними...

...Страшный удар опрокинул Аймика на снег; снег, мокрый и кровавый, покрывал его лицо; лук невесть где, и рука, медленно, как во сне, тянется к поясу, за бесполезным кинжалом...

— ЙЯР-Р-Р-ОУ!

Сквозь густую кровавую пелену выступает оскаленная, нечеловеческая харя его убийцы...

(...где-то виденная прежде?..)

...и занесенная для последнего удара рука с дубинкой...