Иоанна - женщина на папском престоле - Донна Кросс

За три года после сражения при Фонтено отношения Джеральда с королем Лотаром сильно ухудшились. Лотар становился все более деспотичным, окружив себя раболепствующими сторонниками, готовыми постоянно льстить ему. Он совершенно не терпел возражений, тогда как Джеральд по-прежнему открыто и честно выражал свое мнение. Например, он не одобрил кампанию против Рима.

— Наши войска необходимы на фризском берегу, — возмущался Джеральд, — чтобы защищаться от норманнов. Их набеги все чаще и опустошительнее.

Это было именно так. В прошлом году норманны напали на Сент-Вандриль и Утрехт. В предыдущую весну они спустились на кораблях по Сене и сожгли Париж! Всю страну охватил страх. Если такой большой город, как Париж, в самом сердце, империи, подвергся нападению варваров — значит миру пришел конец.

Однако внимание Лотара было обращено к Риму, который осмелился выбрать Папу, не спросив его согласия. Лотар воспринял это как личное оскорбление.

— Сообщи Сергию о том, что ты не доволен, — посоветовал Джеральд. — Покарай римлян, удержав выплату долгов. Но не уводи войска отсюда, где они так нужны.

Лотар считал поход вопросом чести. Чтобы наказать Джеральда, он назначил его командиром самого отсталого дивизиона.

По мощеной дороге они продвигались очень быстро, пройдя до заката почти сорок миль, но по пути им не встретилось ни одной деревни или города. Собираясь устроить привал у обочины, Джеральд заметил дым, поднимавшийся над лесом.

Благодарю тебя, Господи! Значит впереди деревня или хотя бы хутор. Теперь Джеральд и его люди могли надеяться на приличный ночлег. Они еще не достигли границы папских земель. Королевство Ломбардия, через которое они теперь проезжали, входило в состав империи, и закон требовал, чтобы путников принимали гостеприимно. Если не хватало места в доме, им предлагали сеновал.

Свернув, они увидели, что дым поднимался не из печной трубы, а с пепелища до основания сожженного дома. Это было добротное хозяйство, Джеральд насчитал развалины около пятнадцати построек. Пожар, вероятно, вспыхнул от случайной искры лампы или очага. Такое нередко случалось там, где дома строили из дерева.

Проезжая мимо обугленных бревен, Джеральд вспомнил о Вилларисе. В тот далекий день, когда его сожгли норманны, все выглядело почти так же. Он вспомнил, как искал на пепелище Джоанну, искал и боялся найти. Удивительно, прошло пятнадцать лет с тех пор, как он в последний раз видел ее, но, казалось, это было вчера. Ореол белокурых локонов, низкий грудной голос, глубоко посаженные серо-зеленые глаза, умные не по летам.

Он заставил себя не думать о ней. Есть многое, о чем трудно вспоминать.

В миле от разрушенного поселения, на перекрестке большой дороги, попрошайничала женщина с пятью детьми одетыми в лохмотья. Когда Джеральд со своим дивизионом подъехал ближе, женщина и ее дети в испуге отбежали.

— Не бойся, добрая женщина, — успокоил ее Джеральд. — Мы не причиним вам зла.

— У вас есть пища, господин? — спросила она. — Для детей?

Четверо из детей подбежали к Джеральду, протягивая руки и глядя на него голодными глазами. Хорошенькая девочка лет тринадцати осталась с матерью, прижавшись к ней.

Джеральд достал из-под седла сумку из промасленной овечьей кожи, в которой лежал его паек на несколько дней: кусок хлеба, головка сыра и несколько сушеных соленых кусков оленины. Он хотел отломить половину хлеба, но, посмотрев на детей, отдал им все. До Рима оставалось лишь дня два пути, ему хватит бисквитов, что хранятся в обозе.

С радостным криком дети набросились на еду, словно стайка голодных птиц.

— Вы из этой деревни? — спросил Джеральд женщину, показав на пепелище.

Женщина кивнула.

— Мой муж мельник.

Джеральд не выказал удивления. Эта женщина никак не могла быть женой преуспевающего мельника.

— Что случилось?

— Три дня назад, после весеннего посева, пришли солдаты. Люди императора. Они хотели, чтобы мы немедленно присягнули Лотару, сказав, что иначе погибнем на месте от их мечей. Поэтому мы присягнули.

Джеральд кивнул. Сомнения Лотара по поводу этой части Ломбардии были отчасти оправданы, поскольку эти земли сравнительно недавно присоединил еще дед Лотара, великий король Карл.

— Если вы присягнули ему, почему же он сжег вашу деревню? — удивился Джеральд.

— Они не поверили нам. Назвали нас обманщиками и забросали дома факелами. Когда мы попытались погасить огонь, они пригрозили нам мечами. Сгорели даже амбары с зерном, хотя мы умоляли их не делать этого ради детей. Они засмеялись и обозвали детей предательским отродьем, заслужившим голодной смерти.

— Негодяи! — возмутился Джеральд. Много раз он пытался внушить Лотару, что доверие подданных нельзя завоевать одной силой, но лишь с помощью закона. Как обычно, его слов никто не услышал.

— Они забрали всех наших мужчин, — продолжала женщина, — кроме самых юных и стариков. Император шел на Рим, они сказали, что им нужны люди, пополнить войско. — Женщина заплакала. — Они забрали мужа и двоих сыновей, младшему всего одиннадцать.

Джеральд выругался. Дела обстоят совсем плохо, если Лотару для войны понадобились даже дети.

— Господин, что это значит? — спросила женщина. — Неужели император собирается воевать против Святого Города?

— Не знаю. — До этого момента Джеральд полагал, что Лотар намерен лишь устрашить Папу Сергия и римлян, продемонстрировав им свою силу. Но разорение этой деревни было плохим знаком. В таком мстительном расположении духа Лотар был способен на все.

— Собирайся, матушка, — сказал ей Джеральд. — Мы отвезем вас в другую деревню. Здесь для детей не безопасно.

Она покачала головой.

— Не двинусь с этого места, Как найдут нас муж и сыновья, когда вернутся?

«Если вообще вернутся», — с грустью подумал Джеральд. Черноволосой девочке он сказал:

— Уговори свою маму, чтобы она пошла с нами.

Девочка молча уставилась на Джеральда.

— Она не хочет обидеть вас, господин, — извинилась женщина. — Она бы ответила, если бы могла, но не может говорить.

— Не может говорить? — удивился Джеральд. На вид девочка была совершенно "нормальная и неглупая.

— Ей отрезали язык.

— Боже милостивый! — Ворам и другим преступникам язык отрезали в наказание без суда и следствия. Но эта невинная девочка не могла совершить никакого преступления. — Кто это сделал? Не может быть, чтобы…

Женщина печально кивнула.

— Люди Лотара обесчестили ее, а потом отрезали язык, чтобы она не могла обвинить их в этом и рассказать другим об их позорном поведении.

Джеральд был потрясен. Подобные зверства совершают язычники-норманны или сарацины, но не воины императора, защитники христиан и справедливости.

Джеральд быстро отдал приказ. Его люди достали из обоза мешок с бисквитами, небольшой кувшин вина, поставили все это на землю перед женщиной.

— Благослови вас Господь, — растроганно произнесла жена мельника.

— И тебя тоже, матушка, — ответил Джеральд.

По пути они проезжали другие разоренные поселения. После себя войска Лотара оставили только руины.

Как верный слуга имперской короны, Джеральд считал долгом чести преданно служить императору. Но достойно ли служить такому жестокому человеку, как Лотар?

Император легко забывал о законе и человечности, и это сводило на нет все обязательства.

Джеральд приведет свой арьергард императорской армии в Рим, как обещал. Но потом, твердо решил он, оставит службу у Лотара навсегда.

За Непи дорога ухудшилась. На твердой почве возвышенности она стала узкой и разбитой, вся в трещинах и ухабах. Римская мостовая закончилась, древние камни растащили для других нужд, поскольку такой прочный строительный материал в этих местах был редкостью в древние времена. Повсюду Джеральд видел следы, оставленные армией Лотара. Дорога была изрыта копытами лошадей и колесами повозок. Приходилось вести коней очень осторожно, чтобы они не поранились.

Ночью хлынул ливень, превратив дорогу в непроходимую топь. Не останавливаясь на привал, Джеральд решил пересечь открытое пространство полей и зайти на Виа Палестрина, которая приведет их в Рим через восточные ворота Святого Иоанна.

Они быстро скакали через весенние долины и зеленеющие леса, благоухающие молодой порослью. Выехав из густого подлеска, они внезапно натолкнулись на группу всадников, которые сопровождали тяжелую повозку, запряженную четверкой лошадей.

— Приветствую вас, — обратился Джеральд к тому, koго принял за главного, темноволосому мужчине с узкими, заплывшими глазами.

— Не скажете ли, мы на Правильном пути к Виа Палестрина?

— Да, — ответил мужчина и попытался проехать мимо.

— Если вы направляетесь на Виа Фламиния, — предупредил Джеральд, — будьте осторожны. Дорога размыта, ваша повозка застрянет по самые оси.