Взлет и падение третьего рейха (Том 1) - Уильям Ширер

Гитлер против Гинденбурга

В жизни Адольфа Гитлера бывали моменты, когда, оказавшись перед трудным выбором, он как будто не мог ни на что решиться. Именно так обстояло дело сейчас. Вопрос стоял так: выставлять или не выставлять свою кандидатуру в президенты? Победить Гинденбурга, казалось, невозможно. Этого легендарного героя поддерживали не только многие правые элементы, но и демократические партии, которые в 1925 году выступали против него, а теперь видели в нем спасителя республики. Противостоять кандидатуре фельдмаршала и почти наверняка, как полагал Гитлер, потерпеть поражение значило рисковать репутацией партии, окружившей себя ореолом непобедимости. Добившись столь эффектной победы на всегерманских выборах 1930 года, нацисты начали шаг за шагом завоевывать популярность и на последующих земельных выборах. А если отказаться от борьбы, не будет ли это истолковано как признак слабости, отсутствия веры в то, что национал-социализм стоит на пороге власти? Было и еще одно обстоятельство:

Гитлер не имел в то время юридического права выставлять свою кандидатуру - он не был гражданином Германии.

Йозеф Геббельс тем не менее советовал ему баллотироваться. 19 января они вместе отправились в Мюнхен, и в тот же вечер Геббельс записал в своем дневнике: "Обсуждался вопрос о президентстве фюрера. Решение еще не принято. Я настойчиво рекомендовал ему выставить свою кандидатуру". На протяжении последующего месяца дневник Геббельса показывает, как резко менялось настроение Гитлера. 31 января: "Решение будет принято в среду. Дольше уже нельзя колебаться". 2 февраля казалось, что он окончательно решился: "Он склонен баллотироваться". Но тут же Геббельс добавил, что решение не будет обнародовано до тех пор, пока не выяснятся намерения социал-демократов. На следующий день лидеры партии съехались в Мюнхен, чтобы узнать, что же решил Гитлер. "Они ждут, а ответа все нет, - жаловался Геббельс. - Все нервничают и устали от напряжения". В тот вечер маленький шеф пропаганды в поисках отдохновения незаметно исчезает, чтобы посмотреть кинофильм с участием Греты Гарбо. "Я взволнован и потрясен, - записывает он, - величайшей из ныне живущих актрис". А поздним вечером к нему "пришли некоторые товарищи по партии. Они в унынии от того, что решения до сих пор нет. Сетуют, что фюрер слишком долго выжидает".

Возможно, ждали они действительно слишком долго, но это не значило, что Гитлер стал меньше верить в свою окончательную победу. В одной из дневниковых записей говорится, что однажды вечером фюрер долго обсуждал с Геббельсом вопрос о том, какой пост ему, Геббельсу, лучше всего занять в третьем рейхе. По словам Геббельса, фюрер имел в виду назначить его "министром народного образования, который будет ведать кино, радио, изобразительным искусством, культурой и пропагандой". Продолжительную беседу имел Гитлер и со своим архитектором профессором Трестом о "грандиозной реконструкции германской столицы". А Геббельс добавляет: "Планы фюрера сложились окончательно. Он говорит, действует чувствует себя так, словно уже у власти".

Однако в словах Гитлера нет намека на то, что он жаждет сразиться с Гинденбургом на выборах. 9 февраля Геббельс записывает: "Фюрер снова в Берлине. Опять дискуссии в "Кайзерхофе" о президентских выборах. Еще ничего не решено". Тремя днями позже Геббельс вместе с фюрером прикинул возможное соотношение голосов и пришел к выводу: "Риск есть, но на него надо идти". Гитлер, пообещав еще раз подумать, возвращается в Мюнхен.

Вопрос этот в конце концов решил за него Гинденбург. 15 февраля престарелый президент объявил о своем намерении баллотироваться. Геббельс торжествует: "Теперь у нас развязаны руки. Мы можем уже не скрывать своего решения". Но Гитлер продолжал скрывать его. Лишь 22 февраля на совещании в "Кайзерхофе" фюрер, к радости Геббельса, разрешил объявить вечером во Дворце спорта, что он выставляет свою кандидатуру.

Это была крикливая, сумбурная кампания. В рейхстаге Геббельс обозвал Гинденбурга "кандидатом партии дезертиров" и был удален из зала за оскорбление президента. Берлинская националистическая газета "Дойче цайтунг", выступавшая на выборах 1925 года в поддержку Гинденбурга, теперь злобно обрушилась на него, заявив: "Вопрос нынче в том, удастся ли международным предателям и пацифистским свиньям, поощряемым Гинденбургом, довести Германию до окончательного развала".

В суматохе и в пылу предвыборной борьбы смешались все классовые и партийные пристрастия. У Гинденбурга, протестанта, пруссака, консерватора и монархиста, нашлись союзники из среды социалистов, профсоюзных деятелей, католиков из партии "Центр" во главе с Брюнингом и остатков либеральных, демократических партий среднего сословия. Вокруг Гитлера, католика, австрийца, бывшего босяка, национал-социалиста, лидера мелкобуржуазных масс, сплотились кроме его ближайших приспешников протестанты - представители крупной буржуазии Севера, консервативные юнкера-аграрии и некоторые монархисты, в том числе сам бывший наследный принц (он присоединился в последнюю минуту). Сумбур усугубило вступление в борьбу еще двух кандидатов; ни тот, ни другой не могли рассчитывать на победу, но не исключалось, что за обоих проголосует достаточно избирателей, чтобы помешать любому из главных соперников собрать необходимое большинство голосов. Националисты выдвинули Теодора Дюстерберга - бывшего подполковника, заместителя командира "Стального шлема" (почетным командиром был Гинденбург) и заурядного политика, которого нацисты к великой их радости, вскоре "разоблачили" как праправнука еврея. Коммунисты, громогласно обвинившие социал-демократов в том, что своей поддержкой Гинденбурга они "предают рабочих", выдвинули кандидатуру лидера партии Эрнста Тельмана. Это был не первый и не последний случай, когда коммунисты по приказу из Москвы рискованно играли на руку нацистам.

Перед началом предвыборной кампании Гитлер решил проблему своего гражданства. 25 февраля было объявлено, что нацистский министр внутренних дел Брауншвейга назначил герра Гитлера атташе при представительстве Брауншвейга в Берлине. С помощью этого сомнительного, уместного разве что в комической опере, маневра фюрер нацистов автоматически становился гражданином Брауншвейга, а следовательно, и Германии и потому получал юридическое право баллотироваться в президенты германского рейха. С легкостью преодолев это маленькое препятствие, Гитлер рьяно включился в кампанию, колеся по стране, выступая на многочисленных массовых сборищах, доводя до неистовства толпу. Не отставали от него и два других трибуна партии - Геббельс и Штрассер. Но это было не все. Они развернули небывалую по масштабам пропагандистскую кампанию; расклеили в больших и малых городах множество крикливых цветных плакатов, распространили восемь миллионов брошюр, двенадцать миллионов экземпляров дополнительного тиража партийных газет. По три тысячи митингов в день - больше, чем когда-либо, - проводили они, сопровождая речи показом кинофильмов, передавали грамзаписи с помощью громкоговорителей, установленных на грузовиках.

Брюнинг в свою очередь не уставал трудиться во имя победы престарелого президента. На этот раз он не был столь щепетилен в выборе средств, поэтому предоставил своим сторонникам, к неудовольствию Гитлера, все контролируемое правительством время на радио. Сам Гинденбург выступил всего один раз - его речь была предварительно записана и передана по радио 10 марта, в самый канун выборов. Это было впечатляющее выступление, подобных ему во время кампании было немного.

"Избрание партийного деятеля, крайние, односторонние взгляды которого восстановили бы против него большинство народа, ввергнет нашу родину в беспорядки с непредсказуемыми последствиями. Чувство долга повелевает мне этому помешать... Если я потерплю поражение, то по крайней мере не навлеку на себя упреков, что в час кризиса добровольно оставил свой пост... Я не выпрашиваю голоса у тех, кто не хотел бы за меня голосовать".

Тех, кто голосовал за него, оказалось на 0,4 процента меньше необходимого абсолютного большинства. 13 марта 1932 года, когда избирательные пункты закрылись, результаты были следующие:

Гинденбург 18 651 497 49,6 процента

Гитлер 11 339 446 30,1 процента

Тельман 4 983 341 13,2 процента

Дюстерберг 2 557 729 6,8 процента

Результаты выборов разочаровали обе стороны. Хотя старый президент и определил нацистского демагога на семь с лишним миллионов голосов, добиться абсолютного большинства он не сумел; требовалось повторное голосование, в результате которого избранным будет считаться кандидат, набравший относительное большинство голосов.

За Гитлера было подано по сравнению с 1930 годом почти на пять миллионов голосов (приблизительно на 86 процентов) больше, но и это число было намного меньше, чем у Гинденбурга. В доме Геббельса в Берлине, где поздно вечером собрались у радиоприемника многие партийные главари, чтобы узнать результаты голосования, царило уныние. "Нас побили, - записал Геббельс в тот вечер в дневнике. - Перспективы мрачные. Партийные круги сильно разочарованы и удручены... Спасти нас может лишь какой-нибудь ловкий ход".