Австро-Венгрия: судьба империи - Ярослав Шимов

Активные боевые действия начались в Галиции к концу августа. Австро-венгерские войска, левый фланг которых в русской части Польши прикрывала немецкая войсковая группа, теснили противника, но восточнее Львова ситуация складывалась для австрийцев неудачно. Верховное командование отдало приказ об отступлении. К середине сентября вся Восточная Галиция находилась в руках русских. Историк Барбара Такман пишет: “Русские нанесли противнику урон в 250 тысяч человек, взяли 100 тысяч пленных, вынудили австрийцев отступать в течение восемнадцати дней… и причинили австро-венгерской армии, особенно ее офицерскому корпусу, такой урон, от которого она уже не смогла оправиться”. Эта оценка преувеличена: императорская и королевская армия и позже предпринимала активные действия на Восточном фронте. Говорить о полном ослаблении австро-венгерских войск можно только после Брусиловского прорыва, русского наступления в Галиции летом 1916 года.

В начале октября 1914 года австро-венгерское командование организовало новое наступление, пытаясь отбить у русских Львов и крепость Перемышль (сейчас Пшемысль в Польше). Операция не увенчалась успехом, война приобрела позиционный, окопный, изматывающий характер. Вот как выглядела ситуация в расположении 37-й дивизии гонведов весной 1915 года, согласно рапорту дивизионного командования: “11 марта. В последние дни в дивизии 1500 обмороженных. Командир дивизии не уверен в том, что результат боевых действий оправдывает такие потери… Холод, снег, резкий ветер, невозможность из-за плохой видимости использовать артиллерию. Части измотаны, теплого питания нет из-за отсутствия полевых кухонь”.

Главнокомандующий австро-венгерской армией эрцгерцог Фридрих инспектирует войска. Рисунок Р. Хёгера.

Тем не менее, когда погода наладилась, Центральные державы добились успеха. В мае 1915 года австро-немецкие войска прорвали фронт под Горлицей, на севере Галиции. Проявилась неготовность Российской империи к войне: в критические месяцы “великого отступ-ления” 1915 года русские войска страдали от нехватки артиллерии и боеприпасов, потери только в Галиции cоставили около полумиллиона человек. Немцы заняли значительную часть территории нынешних Литвы и Белоруссии; польские земли практически целиком оказались под контролем Центральных держав. В 1915году проявился фактор, который в последующие месяцы и годы лишь усиливался: Австро-Венгрия превращалась из союзника Германии в ее сателлита. В прорыве фронта русских войск в Галиции решающую роль сыграла 11-я немецкая армия, общее руководство операцией осуществлял немецкий командующий Август фон Макензен. Однако представление о том, что “за австрийцев воевали немцы”, не соответствует действительности. Немецким командующим действительно принадлежало последнее слово при планировании крупных операций, но в составе войск, которые сражались и умирали в этих боях на Русском, Сербском, Румынском, Итальянском фронтах преобладали “щучье-серые” мундиры австро-венгерских солдат. Вот процентное соотношение войск Австро-Венгрии и Германии в некоторых совместных кампаниях:

Горлицкая операция, Восточный фронт, 1915. . . . . . 65: 35

Бои в Карпатах, Восточный фронт, 1915. . . . . . . . . . 79: 21

Разгром Сербии, 1915. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35: 30[70]

Операции против Румынии, 1916. . . . . . . . . . . . . . .  46: 29[71]

Битва у Капоретто, Итальянский фронт, 1917. . . . . . . 51: 49

Другим стереотипом, касающимся австро-венгерской армии в Первой мировой войне, является миф о том, что подданные Габсбургов сражались “из-под палки”, а уж солдаты-славяне только и мечтали о том, как бы перебежать на сторону сербов или русских. Самыми известными такими формированиями были Чехословацкие легионы, организованные эмигрантским Чехословацким национальным комитетом в России, Франции и Италии из австро-венгерских пленных чешской и словацкой национальностей. К концу 1918 года численность легионов не превышала 90 тысяч (в том числе в России – более 60 тысяч человек), а всего в годы Первой мировой форму императорской и королевской армии носили около восьми миллионов человек.

Солдаты 2-го Тирольского полка в минуты отдыха играют в карты. Июль 1918 года.

Боевой дух частей, сформированных в Чехии и населенных сербами районах Венгрии, действительно оказался значительно ниже, чем в полках, большинство в которых составляли австро-немцы, мадьяры или хорваты – народы, воспринимавшие войну как “свою”, по крайней мере поначалу. Kaisertreu (верные императору) австрийцы и венгры с возмущением узнавали о том, что некоторые чешские солдаты едут на фронт, распевая далекую от патриотизма песенку: Červený šátečku, kolem se toč, táhneme na Rusy, nevíme proč (“Крутись, крутись, красный платочек, мы идем на русских – не знаем почему”). Широко известен случай 3 апреля 1915 года, когда во время контрнаступления русских войск под Стебницкой Гутой в Галиции капитулировала большая часть 28-го Пражского полка, который вследствие этого был распущен и “на вечные времена вычеркнут из списка австрийских полков”. Однако в то же время галицийские, трансильванские и боснийские полки, составленные из поляков, русинов (украинцев), румын и боснийских мусульман[72] (их боевой клич звучал несколько неожиданно – “Аллах и Франц Иосиф!”), оказались вполне надежными и сражались мужественно. Чтобы избежать проявлений нелояльности, дезертирства и массовой сдачи славян, особенно чехов, в плен, командование прибегло к нехитрому приему: запасные батальоны, пополнявшие эти части, составлялись начиная с 1915 года почти исключительно из австро-немцев, венгров и хорватов. Впрочем, и с чехами все было далеко не так однозначно. Если на Восточном фронте их боевой дух зачастую был невысок, то в боях с итальянцами (Италия вступила в войну против своих недавних союзников весной 1915 года)[73] многие чешские части проявили себя геройски.

Особой ожесточенностью отличались бои на Балканах. Сербия оказалась более крепким орешком, чем полагали в Вене, а способности генерала Оскара Потиорека, командовавшего австро-венгерскими силами на первом этапе балканской операции, явно не соответствовали масштабу поставленных задач. Сербы, сражавшиеся не только отчаянно, но и умно, дважды отбрасывали австро-венгерские войска за Дунай. Лишь год спустя, когда на Балканы были переброшены немецкие войска под командованием незаменимого генерала Макензена, Центральным державам удалось проломить оборону противника. Этому способствовало и вступление в войну Болгарии, чьи войска ударили сербской армии в тыл. В декабре 1915 года Сербия и Черногория оказались оккупированы немецкими, австро-венгерскими и болгарскими частями, а остатки сербской армии после трагического отступления через горные перевалы Албании эвакуировались на кораблях Антанты на греческий остров Корфу.

Австрийские пехотинцы в обороне. Рисунок Хуго Годины.

1916 год ознаменовался чередой неоднозначных событий. Если на Балканах и Итальянском фронте, где бои шли в непростых горных условиях, ситуация стабилизировалась и война стала позиционной, то на востоке фронт пришел в движение. В июне Россия начала свое самое крупное наступление, вошедшее в историю как Брусиловский прорыв, по имени командовавшего русскими войсками генерала Алексея Брусилова. В его директиве, разосланной частям, говорилось: “Атака должна вестись по возможности на всем фронте, независимо от сил, располагаемых для сего”. Предписывалось “в каждой армии, в каждом корпусе наметить, подготовить и организовать широчайшую атаку определенного участка неприятельской территории”. Австрийский фронт был прорван. Брусилов впоследствии назвал свою операцию “боевым кровавым шествием вперед”. Генералу удалось оттеснить противника, на южном участке фронта русские вышли к карпатским перевалам. Но радикально изменить ситуацию царская армия не смогла, к концу июля Брусиловский прорыв выдохся. “Я продолжал бои уже не с прежней интенсивностью, – писал полководец, – стараясь возможно более сберегать людей и лишь в той мере, которая оказывалась необходимой для сковывания… войск противника”. Перелома не произошло, но русское наступление имело катастрофические последствия для Австро-Венгрии: из 650 тысяч солдат и офицеров, которыми располагала монархия на Восточном фронте, за два месяца боев убитыми, ранеными и пленными она потеряла почти три четверти. Военная мощь Габсбургов была подорвана. После Брусиловского прорыва и под влиянием экономического кризиса в австро-венгерском обществе усилились пораженческие настроения. К этому времени относятся замечания восьмидесятишестилетнего Франца Иосифа о том, что войну так или иначе необходимо закончить к будущей весне.