Записки охотника Восточной Сибири - Александр Черкасов

Кроме человека и собаки, у лисицы есть еще опасные враги — это волк и большие хищные птицы. Раненая кумушка частенько достается в голодные зубы волка; он иногда ловит ее и здоровую, этому я сам был однажды свидетелем. Других хищных зверей она не боится, а маленьких ловит сама.

Доказано, что лисицы подвержены почти всем тем же болезням, как и собаки, не исключая и бешенства. Лисица ходит чисто, говорят сибирские промышленники, и это совершенно справедливо: она так аккуратно ставит задние ноги в следы передних, что попадает почти ноготок в ноготок.

След ее прям, как струна, по нем можно судить и о достоинстве самой лисицы, именно: чем след нежнее, тем лисица добротнее; явственные же отпечатки следов показывают недоброкачественность лисицы. Опытные здешние промышленники отличают след самца от следа самки тем, что след первого кругл и чист, тогда как след последней продолговат, узок, остер и не так чист, потому что лисица-самка почти всегда задними ногами прихватывает снегу, или, как говорят здесь, чоркает.

Замечательно, что чем лисица добротнее мехом, тем быстрее на бегу и не так скоро утомляется при гоньбе, как лисица худого достоинства.

Если лисица куда-нибудь наповадится, то ходит всегда одним местом, одной тропой, особенно при глубоких снегах. Днем она по большей части отдыхает, ночью же, особенно вечерней и утренней зарей, постоянно рыщет. Спит она крепко, свернувшись в кольцо, как собака, что бывает при первых порошах; в это время к ней подойти очень легко и ее можно застать на логове; когда же лисица не спит, а только отдыхает, то лежит по большей части на брюхе, протянув задние ноги; в этом положении она обыкновенно караулит птичек, зайцев и других животных. Во всяком случае лисица ложится головою в ту сторону, откуда пришла, для того чтобы видеть неприятеля, искавшего ее по следу, но скачков или прыжков в сторону, как говорят охотники — сметок, как заяц, она не делает. Иногда она залезает в кусты и прячется в них так хитро, что несколько раз пройдешь мимо куста, а ее не увидишь до тех пор, покуда она не выскочит, что она делает всегда с противной стороны. Однажды я случайно наехал на спящую лисицу в кусте, осенью, днем, в сильный дождик, и, конечно, проехал бы мимо, не увидев ее, если бы собака не бросилась к этому кусту и после долгого и настойчивого искания не выгнала ее из него. Когда я увидел, что собака начала сильно нюхтить около куста, то, признаться, никак не предполагал, чтобы в нем скрывалась лисица, но когда она выскочила и, не замечая меня, несколько секунд вертелась около куста с противной стороны и разглядывала сквозь прутья причину тревоги, тогда только я увидел, кого отыскала собака; сначала я растерялся, не знал, что делать, — я был верхом, ружье висело за спиною в чехле, — и когда я закричал наконец: «Пиль! Пиль!» — то лисица, увидев меня в нескольких уже шагах, стремглав бросилась в сопку (на гору) и в одно мгновение, как птичка, скрылась из глаз… Я приписываю столь крепкую лежку лисицы и нежелание расстаться с местом только ненастной погоде.

В случае крайней нужды лисица ест даже змей, ящериц, улиток и других гадов, но мышь для нее — лакомый кусочек. Она их ловит по вечерам и утрам, иногда днем, особенно зимою, когда мыши вылезают из своих норок, чтобы погреться мерзлыми лучами даурского солнышка. За мышами лисица среди белого дня не боится выбегать на чистые луговые и даже степные места, бегает за ними по всем направлениям, прислушивается к их писку, нередко караулит около их маленьких нор, едва заметных в снегу, и проч. Это называется по-здешнему «лисица мышкует», убить ее в это время не трудно; тут она сама караулит, приглядывается, прислушивается к писку, ловит удобную минуту, чтобы броситься на мышку — словом, находится в таком экстазе, особенно при удачном лове, что не обращает внимания на остальное, и меткая пуля давно скрадывающего промышленника кладет ее на месте, нередко с мышью во рту!..

Некоторые охотники утверждают, что лисицы, воспитанные щенками при доме, совокупляются с собаками; хотя мне самому в том убедиться не случалось, но я не сомневаюсь. Между прочим, та же книга г. Левшина на стр. 70 говорит, «что, ежели лисица отторгнута будет от лесов и полей и будет воспитываема дома, то зловоние, отвращающее от них собак, пройдет и может произойти от совокупления их с собаками новая порода, подобная собакам лакедемонским, о которых Аристотель сказал: «Собаки лаконические рождены от лисицы и собаки (Laconici canes ex vulpe et cane generantur. De animal lib VIII, cap. 28)»{ «Вестник естественных наук» за 1859 г., № 8, на стр. 913 в статье «Собака» между прочим говорит: «…собака спаривается с лисицей так же легко на свободе, как и в неволе. Лисица во время течки нередко совокупляется с собакою ночью перед хижиною пастуха, и между тем многие хорошие собаки отказываются преследовать в это время самку-лисицу. Ублюдки, рождающиеся от суки, удерживают преимущественно тип собаки и впоследствии не имеют той неукротимой дикости, какою отличаются ублюдки от волка и собаки, и бывают плодливы».}.

Течка лисиц бывает зимою, особенно в феврале месяце; этот общий закон природы они исполняют преимущественно в норах и редко на открытом воздухе. С лисицею бывает два и три самца; в совокуплении лисицы вяжутся, как собаки. Между самцами нередко происходят страшные драки за любовь самки; самцы дерутся до того злобно, что шерсть из них летит клочьями, из ран каплет кровь. Если нора мала, так что раздраженным любовникам негде произвести настоящей потасовки, то они выскакивают вон и продолжают неистово драться до тех пор, покуда ослабеют оба или слабейший, вырвавшись из зубов победителя, убежит без оглядки; между тем который-нибудь из них, воспользовавшись борьбой двух соперников, незаметно юркнет в нору к самке и успеет насладиться супружеским счастием, так что победитель, возвратясь в нору снова, холодно принимается самкой до нового порыва сладострастия.

Самка ходит сукотна девять недель и мечет от 3 до 9 лисят, которые родятся слепыми. В апреле и начале мая находят уже молодых, которых мать сначала кормит молоком, а когда они подрастут, приносит им мяса какого-нибудь животного, добытого ею во время отлучки из норы. Когда лисята подрастут еще более и начнут матереть, лисица приносит им живых птичек и мышей, с которыми лисята сначала играть, а потом с жадностию пожирают. Словом, выкармливание лисят во всем сходно с выкармливанием волчат. Молодые лисята, выбравшись из норы, любят играть между собою, особенно в хорошую погоду, бегают друг за другом, прячутся за камни или кустики, притворяются спящими и потом вдруг бросаются на подошедших к ним; в игре их много грации и в движениях много свободы, сопряженной с необычайной легкостью, но в манерах и уловках их есть много кошачьего. В ненастную погоду лисята находятся больше в норе. Впрочем, они игривы только тогда, когда сыты, а голодные постоянно ссорятся между собой. Лисята, игравшие или лежавшие на поверхности, при малейшей опасности тотчас скрываются в нору. Осенью, когда молодые уже вырастут и совершенно обматереют, лисица начинает их водить с собою на промысел, потому что ей трудно уже кормить их своей добычей, а зимою, перед течкой, мать совершенно оставляет молодых, которые уже питаются сами. Многие охотники говорят, что самец принимает участие в выкармливании детей в таком случае, если лисица оплодотворилась с ним одним, что кажется справедливо, ибо мне неоднократно доводилось находить только одного самца с самкою в одной норе, но принимает ли участие самец в выкармливании молодых — не знаю.