Дон-Коррадо де Геррера - Николай Иванович Гнедич

Элеонора

Так он жив еще?

Эмилия

Он жив? Боже, Боже мой!

Валентин

Он жив — а я не исполнил его приказания!

Эмилия

Он жив? Где? Где? Боже! (Лишается чувств)

Валентин

Что это? Ах! что с нею сделалось?

Элеонора

Благодари, старик, благодари непостижимым судьбам Вышнего! Ты не мог проникнуть их, роптал! Видишь ли ты эту девушку? Это Эмилия, дочь графа Кордано и Лорендзы!

Валентин

Дочь его! Господи! это дочь его! (Бросается перед нею на колени и плачет)

Элеонора

Сегодни же ты увидишь и его сына.

Валентин

Небесные слова! Как я скажу о сем графу?

Явление 7

Прежние, Оридани.

Оридани

Что здесь сделалось? Что с нею сделалось, сударыня? Помогите! (Кидается на колени и берет за руку)

Элеонора

Оридани! Сегодни я буду в гробе или назову вас женихом Эмилии, только...

Оридани

Все бедствия, все ужасы готов пройти я, только бы сия небесная рука указала мне путь.

Явление 8

Прежние, Корабелло.

Корабелло (стоит в крайнем изумлении)

Изменник! Га! Оридани! это ли исполнение слов рыцаря? Клятва твоя, вероломный, где клятва твоя, коей клялся ты перед Богом?

Оридани

Друг мой!

Корабелло

Когда еще хотя раз ты осквернишь имя ее языком своим... Но я не обесчещу своего оружия в крови преступника! Отныне проклята капля крови, которая будет течь в моем сердце для вероломного. (Убегает.)

Оридани

Постой, несчастный! Ты ничего не знаешь! (Убегает за ним.)

Явление 9

Подземелье. В одном углу малая лампада, в другом граф Кордано сидит, прикованный к большому камню.

Кордано

Я думаю, уже вечер; Валентин не бывал; голод начинает свирепствовать! И в сем несчастном полуумершем остове еще действует природа! Для чего не исключит она меня из числа чад своих? Зачем я не подобен самому дикому камню, служащему мне постелей? Живу — и чувствую! Ах! для чего живу я и чувствую? Мозг высох в костях моих; кровь улетела из жил моих на воздух, едва могу двигать составами — но я живу еще и чувствую! Боже! для чего я чувствую?

Молчание.

Итак, я осужден здесь умереть? В стенах сего ужасного жилища окончу я бедственную жизнь свою! Замок древнего Юдольфа![137] Кто проникнет страшные твои заклепы? Кто обнаружит ужас, основавший в тебе престол свой? Кто откроет свет надежды в сердце заключенного в тебе узника! Страх, ужас — вечные твои хозяева, и тайны твои сокровеннее судеб предвечного; и кто из смертных откроет их, замок страшного Юдольфа? Отлученный от жены и от детей своих, в тебе сокрою я прах свой, и кто из родных посетит мою могилу? Кто осмелится вступить в твои ограды и достигнуть жилища мертвых? Голод тяготит меня! Неужли определено мне умереть голодною смертию? Неужли доброй Валентин сего не знает? О! он верно бы пришел ко мне и разделил кусок хлеба, и слезу мою перенес бы на гроб Лорендзы, и мои стенания сообщил давно истлевшему ее праху.

Явление 10

Кордано, Валентин.

Валентин

Ах, добрый господин мой! Сколько я с вами не видался!

Кордано

Что? принес ли ты мне чего-нибудь? Я истаиваю от голоду. Целые сутки я ничего не ел.

Валентин

Вот корка хлеба и кружка с гнилой водою.

Кордано

Неужли этот раз ты не принес чего-нибудь лучшего? Нет! Благодарю тебя, Отец небесный, и за сию милость, ты печешься о малейшем черве, даешь ему пищу — и я не забыт Тобою.

Валентин

Но, добрый господин мой, знаете ли вы новость?

Кордано

Что? Я осужден на смерть? По добродушию ты, может быть, желаешь еще на несколько времени подкрепить истлевший узел жизни? Боже! Боже! Но зачем ты подвергаешь жизнь свою опасности за эту седую голову?

Валентин

Не беспокойтесь! Участь ваша, граф, еще не решена!

Кордано

Что ж скажешь ты?

Валентин

Маркиз Монтони возвратился!

Кордано

Силы небесные! Моя погибель.

Валентин

Граф, не беспокойтесь! Бедствия ведут за собою непосредственно и радости.

Кордано

Ах! Радости? Неужели радость не позабыла старика, пятнадцать лет гниющего в темнице?

Валентин

Бог смотрит на слезы праведника и посылает надежду в его сердце.

Кордано

Надежду! Жалкий утешитель! Смотри на мои волосы, от грусти побелевшие! Смотри на кожу, сквозь которую светятся кости, смотри на руки, на ноги — видишь? Ах! и мне мечтать о радостях? В бескровном сердце радость быть не может — в моем нет ни капли!

Валентин

Грешно забыть Бога, когда мы в счастье, но тем грешнее позабыть его в несчастии; Он общий всем нам утешитель! И прошу вас успокоиться.

Кордано

Был ли ты у жены моей?

Валентин

Я каждую ночь читаю целый час священные молитвы над ее гробом.

Кордано

Благодарю! Так Сатинелли возвратился?

Валентин

С женою и дочерью!

Кордано

Элеонора! Ты сестра моей Лорендзы! Бог простит тебе.

Валентин

Но, милостивый государь, вы забыли уже спрашивать о детях своих!

Кордано

Ни слова! Долго льстился я мечтою, наконец и та меня оставила.

Валентин

Вы мало надеетесь на милость Божию!

Кордано

Безумно было бы ею обольщать себя. Они погибли, нет их.

Валентин

Неизвестно!

Кордано

Они погибли в пламени, когда несчастные родители их так поносно оставляли замок. Ах! они погибли!

Валентин

Почему? Может быть, добрые люди (неужли их нет на свете?), быть может, что родня какая взяли их к себе, вскормили, воспитали...

Кордано

О! ни слова, ради бога, ни слова! Сердце от радости трепещет, но как скоро я вспомню — мечта.

Валентин

Приучили бояться Бога и любить добро, быть может, что они сгорают равной нетерпеливостию обнять родительские колена, припасть к груди...

Кордано

К иссохшей этой груди! Всё перетлело в ней, кроме любви к ним.

Валентин

Припасть к груди, просить благословения — и позволения мстить обиду!

Кордано

О, тогда, тогда бы разлилась новая жизнь во всех нервах, я благословил бы их, заключил бы их в свои объятия (встает), прижал бы к своему мертвому сердцу, сказал бы: «Дети! Мстите за обесчещенные седины отца вашего!»

Валентин

И они сказали бы в один голос: «Мщение, мщение, батюшка!»

Кордано

Мщение, мщение, дети мои! (Обнимает Валентина и вдруг с трепетом отступает) Мечта! мечта!

Валентин

Какая сладкая! какая живящая мечта!

Кордано

Нет — Небо не будет столь милостиво!

Валентин

Не оскорбляйте его, синьор, не оскорбляйте его такою недоверчивостию. Знайте: дети ваши живы!

Кордано (остолбенев)

Старик! не смейся над отцовым сердцем.

Валентин

Дети ваши живы,