Дерианур - море света - Ольга Елисеева

Но на этот раз великая княгиня не собиралась кормить рыб, а гость, которого она ждала, спешил сюда не ради забавного представления с колокольчиком и хлебными крошками.

Во всем дворце горела только одна свеча, в медном бра у постели в спальне. Екатерину расстроил нежилой запах сырости в не проветренных помещениях. Она знала, что и перина с подушками на кровати будут сырыми или даже тронутыми плесенью, как вот этот старый парчовый полог. Близость моря делала Монбижон слишком холодным, поэтому в нем редко жили. Кто бы мог подумать, что всего через пару лет он станет их с великим князем постоянным загородным домом.

Сейчас Като не могла позволить себе даже затопить камин. Во-первых, смотритель не позаботился о дровах. А, во-вторых, и это главное - не безопасно. Дым из трубы и отсветы пламени внутри закрытого дворца могли привлечь внимание.

Сердце великой княгини стучало, как часы на каминной полке. Молча она прошла по комнатам дома, чтобы чуть-чуть развеяться. Ей не было страшно. В окна долетал свет от далекого фейерверка - так Елисавет понимает поход на богомолье. Разноцветные искры гасли в небе, озаряя дубовую мебель и наборный паркет.

Одиннадцать. Двенадцать. Час. Екатерина начала терять терпение. Неужели он не придет? Что могло ему помешать? "Боже мой! Да что угодно! Одернула себя она. -- А если записка перехвачена? Ты веришь Шкурину? Да. Но кто гарантировал, что он не получает деньги еще и от императрицы, чтобы следить за тобой?"

И в этот миг внизу во входную дверь кто-то постучал. Лучше было сказать поскребся. Великую княгиню, как ветром сдуло по лестнице. Она поскользнулась и растянулась на паркете перед самой дверью, ушибла локоть, вскочила, ухватилась за ручку, с силой выдернула задвижку и распахнула обе створки.

На пороге спиной к далекому фейерверку стояла женщина.

-- Можно мне войти? - Робко спросила она, приподнимая капюшон плаща и открывая бледное взволнованное лицо.

Великая княгиня в замешательстве отступила назад, пропуская неизвестную гостью в темную прихожую.

-- Я сейчас принесу свечу.

-- Не надо, - голос дамы звучал умоляюще. Она прикрыла дверь и опустилась перед Като на колени, обхватив вздрагивающими руками ее ноги.

-- Что вы делаете? - великая княгиня попыталась освободиться. - Кто вы?

Женщина подняла к Екатерине лицо. Даже в темноте было заметно, что ее глаза полны слез. А еще великая княгиня увидела, как необычайно красива ее ночная гостья. Словно нимфа, сошедшая с одного из фламандских полотен на стенах Монбижона.

-- Кто вы? - Повторила Екатерина, помимо воли обращаясь к даме очень мягко. Нельзя же кричать на человека в таком отчаянном состоянии.

-- Я Матрена, - тихо ответила та. - Матрена Салтыкова. Жена Сергея.

Екатерина ахнула и отступила назад. Женщина, державшаяся за ее платье, подалась вперед и поползла за ней по полу.

-- Ваше высочество, голубушка, ангел, смилуйтесь над нами, - шептала она. - Чем мы прогневали вас, что вы нас никак не отпускаете?

-- Я? - Екатерине показалось, что она бредит. - Я вас не отпускаю?

-- Мы с Сергеем очень любим друг друга, - сказала женщина, выпрямляясь. - Мы поженились незадолго до... Ну вы понимаете. До того, как Ее Величество приказали Сергею... Для нас это было...

"Неудобство, и отнюдь не легкое," - вспомнила великая княгиня слова Салтыкова, брошенные ей в гневе в день их первой близости.

-- Мы были так счастливы, когда у вас родился наследник, - продолжала Матрена, -- и Ее Величество приказали Сергею отправляться в Швецию. Мы так благодарили Бога за то, что он снова соединил наш брак.

Только тут Екатерина заметила, что ее гостья, хоть и затянута в корсет, но не слишком сильно, чтоб не повредить уже явственно выдающийся вперед живот.

Великая княгиня подавила в себе безотчетное, но сильное желание немедленно пнуть женщину в этот проклятый живот, так бесповоротно доказывавший правдивость всех произнесенных ею слов.

-- Что ж, вы можете меня ударить, - сказала Матрена, каким-то бабьим чутьем понявшая безжалостный ход мыслей великой княгини. - Я ведь за тем сюда и пришла. Выместите на мне свою обиду, но Христом Богом вас молю, не губите его. Ударьте, если хотите. - Женщина скрестила руки на животе, защищая свое будущее дитя. -- Только, пожалуйста, по лицу.

-- Черт бы вас всех побрал! - Екатерину захлестывала волна гнева. Встаньте, умоляю вас. - она подняла Матрену, повела ее в комнату и усадила на стол.

-- Вы пьете вино?

В Монбижоне не было воды. Кто бы мог позаботиться об этом? Но Като принесла с собой желтого токайского. - Так пьете?

Матрена кивнула.

Два хрустальных бокала, предназначенные для нее и Сережи, встали на секретер с наборной крышкой. Екатерина подавила грустную улыбку. Она намеревалась выпить этот токай совсем при других обстоятельствах.

-- Пейте. Один бокал вам не повредит, - сказала великая княгиня, протягивая сопернице граненый хрусталь.

Вино согрело госпожу Салтыкову, она перестала дрожать и уставилась на цесаревну доверчивыми умоляющими глазами.

-- Ваше высочество, что вам корысти в нашей погибели? Мы вернулись, думали, что все уже позади, и нас, наконец, оставят в покое. Мы молились о вашем здоровье и здоровье вашего младенца.

Екатерина поморщилась. Она совсем не была уверена. что ее младенец рожден от Сергея. Великий князь не имел сил справиться с девственницей, но вот выместить злость, ворвавшись в поверженную крепость, на это он оказался не только способен, но и скор.

-- И вот вдруг ваше письмо, - Матрена вынула из кружевной сумочки знакомый Екатерине клочок бумаги.

Великая княгиня успела заметить там слабо отсвечивавшие пузырьки с нюхательными солями. "А она плохо переносит беременность, -- подумалось ей. - Я вон даже верхом ездила. Впрочем, мое дитя очень далеко от совершенства. Может быть ее будет красивее?"

-- Не губите нас, - вновь взмолилась Салтыкова. - Если кто-то узнает, что Сергей снова встречается с вами, его ждет высочайший гнев, опала, ссылка, может статься, монастырь.

"Каторга и рудники," - с усмешкой подумала цесаревна.

-- Ведь вы не желаете, чтоб он погиб из-за вас, даже не любя...

Вот оно. Слово сказано.

Като вскинула голову. Ей очень захотелось сейчас рассказать этой наивной курице, как именно Сергей любил ее. И потом спросить, уверена ли госпожа Салтыкова в постоянстве его чувств к себе.

Но неожиданно нахлынувшая волна отвращения победила.

-- Почему же он должен рисковать? - Только и спросила Като. - Мог бы не отвечать на записку. Сжег и все. Кто его принуждает? К чему эти спектакли?

Матрена уставилась на нее в полном замешательстве.

-- Как же? - Прошептала она. - Вот здесь сказано, -- женщина развернула записку и приблизила к глазам, -- "Приходите вечером в Монбижон. Я буду ждать там. Любящая вас Е."