Искусница - Елена Хаецкая

— Скушай бабушку.

Арилье раскрыл рот и проглотил одиннадцатую ложку.

Он не помнил, кто отвязывал его от столба и оттаскивал к ручью. Наверное, кто-то из мужчин-троллей. Во всяком случае, Арилье на это крепко надеялся. Когда он в следующий раз открыл глаза, прямо ему в лицо смотрела белая луна с ее устрашающим слепым ликом. Рядом виднелась фигура незнакомца. Рослый полуголый тролль, обмазанный блестящим жиром, наблюдал за Арилье с любопытством.

— У тебя раздуто брюхо, — сообщил он.

Арилье не мог даже ответить. Голова у него кружилась. Он понял, что его стошнило. Очевидно, все это происходило на глазах у молодых троллих и у вождя Нитирэна. Ему хотелось умереть.

Рослый тролль прибавил:

— Все очень смеялись! Давно нас так не веселили. Ты — смешной. Кто ты?

— Не знаю, — сказал Арилье.

— Ты съел почти всю бабушку. Немногие на такое способны! Нитирэн так смеялся, что у него текли слезы. Моя сестра слизывала их. Они были такими сладкими, что теперь она совершенно пьяная. Лежит головой у Нитирэна на ноге и хихикает. Я давно не видел ее такой счастливой.

— Что случилось? — спросил Арилье.

— Я же тебе говорю — ты съел бабушку! — Он покрутил головой. — Меня зовут Данфар, и я готов предложить тебе свою дружбу. Если ты будешь так смешить женщин, то тебе цены нет.

— Расскажи мне подробнее об этой бабушке, Данфар…

Лучше бы Арилье не задавал вопросов. Данфар охотно сообщил целую кучу сведений, забыть о которых Арилье мечтал потом, наверное, целый месяц — две луны, как говорят тролли. Обряд усыновления у троллей всегда проходит чрезвычайно весело и сопровождается подношениями и обжорством. Во-первых, все дарят подарки новорожденному. Съедать их не нужно. Они остаются на дне котла и, когда все заканчивается, их вытаскивают, моют и носят на теле. Во-вторых, все кругом веселятся, пируют и занимаются любовью, чтобы народилось как можно больше младенцев. Это — к счастью. Все дети, которые появятся на свет после праздника усыновления, будут считаться родней усыновленному. И когда они подрастут, их свяжут с ним особые узы побратимства. «Это очень трогательный и полезный обычай», — добавил Данфар.

Ну и в-третьих, все дело в бабушке. Ее надо съесть. Обычно выкапывают из земли кости кого-нибудь из предков женского пола или же, если таковых не находится, какая-нибудь из живых старух отрезает себе мизинец на ноге. Эту кость (в случае с усыновлением Арилье имела место именно кость из могилы) бросают в котел. Она и составляет основу мясного бульона. Все прочее — специи и овощи — кладут по вкусу. В поедании бабушки состоит главная суть приобщения к семье.

— Твоя сестра нарочно разрисовала тебя едкими красками, — сказал Данфар. — Ты так смешно дергался и извивался, когда тебя обливали супом! Но все позади, я стер их землей и глиной, а потом умыл тебя в ручье.

— Как тебя благодарить? — спросил Арилье.

— Ты уже отблагодарил меня, — заверил его Данфар. — Помни, мы теперь друзья. Для того, чтобы стать моим другом, не обязательно съедать бабушку.

И он расхохотался, а Арилье погрузил лицо в ручей и долго умывался, полоскал рот и протирал глаза.

Откуда-то из мрака выскочила Енифар. Увидев Арилье, она завизжала и повисла у него на шее.

— Ты теперь наш! — кричала она, целуя его в щеки и в лоб. — Ты совсем-совсем наш! Ты — тролль! Ты усыновишь меня?

— А ты съешь бабушку? — спросил Арилье, отцепляя от себя ее пальчики. — Для такого дела я, пожалуй, отпилю у старухи половину ноги.

Енифар расхохоталась, извиваясь в руках Арилье, а потом крикнула:

— Ой, отпусти!

И убежала. Данфар проводил ее глазами.

— Она знатного рода. Знатнее, чем ты или я.

— Это все говорят.

— Видно с первого взгляда… — Данфар придвинулся к Арилье ближе. — Послушай, брат, у тебя есть красивая сестра.

— Насчет Енифар даже не думай! Она еще ребенок.

— Енифар? Нет. Такая девочка не для меня… Я о той красавице, что разрисовала твое тело ядом. Ты к ней присматривался?

— Жуткая бабища.

— Все сестры кажутся братьям уродками — так устроено природой, чтобы не было кровосмесительства… — Данфар вздохнул. — На самом деле она очень хороша. Ты поможешь мне завладеть ею?

— А что, возникли трудности?

— Я хочу посвататься. Ты ее брат, ты можешь ей советовать.

— Она будет надо мной смеяться.

— Нет, теперь она прислушается. По-твоему, обряд усыновления — пустая церемония? — Данфар покачал головой. — Скоро ты убедишься в том, что это не так. Я имел дело с такими, как ты. С эльфами. У меня был один пленник. Прожил почти год. Я хорошо с ним обращался. И все равно он умер. А ты не умрешь. И мне не противно быть твоим другом. Но ты должен забыть свое высокомерие. Наши обряды имеют силу. Мы делаем ровно то, что говорим. Плоть твоей бабушки — в твоей плоти, яд твоей сестры — на твоей коже. Посмотри завтра на солнце, и ты убедишься в том, что я прав. Оно больше не покажется тебе чужим.

Возвращение Арилье было встречено у костра дружными криками радости. Его втащили в круг пирующих, подарили ему плащ, заставили надеть липкие от жира золотые украшения, извлеченные из котла, усадили к нему на колени троллиху, которая тотчас принялась щекотать его живот шелковистым хвостиком. Вождь Нитирэн наклонился над Арилье, сияя четырьмя золотыми зрачками, и подал из собственных рук новому троллю чашу, полную вина:

— Пей.

Арилье выпил и рухнул без чувств. Последнее, что он слышал, был громовой многоголосый хохот.

Теперь Арилье носил штаны из выделанной кожи, длинную рубаху и широкополую шляпу. На шее у него висели целых три золотых ожерелья, талию охватывал широкий наборный пояс со здоровенной пряжкой, инкрустированной рубинами. На левой руке у него блестело два серебряных браслета с шипами и спиралями из накладных витых проволок. На правой руке он носил тонкую золотую цепочку с мелкими жемчужинками. Никто больше не потешался над его вуалью, которую Арилье обматывал вокруг шляпы и опускал на лицо, когда солнце поднималось в зенит. Сам Нитирэн подарил ему один из своих косматых плащей. У Арилье имелась и собственная лошадь, мохноногое создание, питавшееся мясом и весело хрустевшее хрящиками и костями.

Названная сестра обращалась с Арилье почтительно, но без всякой сердечности: он по-прежнему не вызывал у нее ни малейшей симпатии. Младшая троллиха, девочка, дулась по целым дням и пряталась где-то в саду: она ревновала бабку (или мать — Арилье так и не выяснил, кем кому приходилась старуха) к Енифар.

Арилье не знал, как объяснить странное явление: постепенно тролли переставали казаться ему уродливыми. Он начал видеть красоту в их скуластых лицах. Конечно, тролли низкого происхождения с их серой кожей и короткими ногами по-прежнему оставались в глазах Арилье уродливыми. Но, похоже, таковыми находили их и знатные тролли.