Потомство для зверя - Сигги Шейд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Темная фигура, возвышающаяся надо мной, слишком худая для Лу, но полный рот золотых зубов говорит о том, что это Танатос.
— Это место окружено, — он опускается рядом со мной на кровать. — Кто-то уже нашел парня, которого я убил внизу, и следит за этой частью здания.
Я снова закрываю глаза и притворяюсь, что все еще нахожусь без сознания.
— Похоже, мне придется забрать тебя сюда, прежде чем они поймут, что их босс мертв.
Слезы жгут мне глаза, а горло сжимается. Лу не может быть мертв. В комнате было слишком темно. Некоторые из этих пуль должны были пройти мимо... Или это просто желаемое за действительное?
Танатос тянется к поясу моих леггинсов и стягивает их до колен. Я замираю, стараясь не вздрагивать, и сосредоточиваюсь на кинжалах, закрепленных на запястьях.
Он переворачивает меня на спину и рывком спускает леггинсы к ногам, давая мне возможность извлечь оба оружия. Металл теплеет в моих пальцах, согретый пламенем ярости.
Если Лу мертв, то Танатос не выйдет из этой квартиры живым.
Он стягивает с меня трусики, раздвигает ягодицы и плюет. Теплая жидкость попадает мне на анус, и я вздрагиваю. Тошнота подкатывает к горлу, заставляя меня задыхаться. Если я не приму меры, он возьмет меня сзади.
Я откидываюсь назад, правая рука выгибается дугой.
Танатос хватает меня за запястье и давит так сильно, что пальцы разжимаются, а кинжал падает на матрас и с грохотом летит на пол.
Он нагибается, чтобы поднять его, и я вонзаю второй кинжал ему в шею.
— Сука, — кричит он и зажимает рану.
Я перекатываюсь на другую сторону кровати и достаю нож из-за спины.
— Подойдешь ближе — и ты труп.
В тусклом свете даже я вижу, как кровь течет у него между пальцами. Это лишь вопрос времени, когда он рухнет, и мне нужно держаться подальше от него.
Танатос скалит зубы и тянется в карман за пистолетом.
— Тогда мне придется сначала расправиться с тобой.
— У него твоя дочь, — бросаю я.
Он приостанавливается.
— У кого?
— Сайлас. Когда банковский перевод не прошел, он использовал свою сеть, чтобы узнать, где мама Арии спрятала ее.
— Ложь.
— Гермиона, не так ли? Черные локоны, большие зеленые глаза, ямочка на правой щеке?
Он опускает пистолет.
— Где она?
— Бросай оружие в сторону, и я скажу тебе.
Танатос смотрит на меня, его черты искажаются. Я судорожно сглатываю, не зная, выстрелит ли он куда-нибудь в менее опасное место и будет пытать меня, требуя правды.
Я тяжело сглатываю и сжимаю оба кинжала, хотя знаю, что против пистолета они бесполезны.
— Докажи, — прохрипел он. — Позвони Сайласу и...
Огромная фигура врывается в дверь и валит его на пол. Пистолет стреляет, с потолка сыплется штукатурка. Я натягиваю леггинсы и ползу вперед. Лу сидит на Танатосе, его черты лица искажены маской ярости, и наносит удар за ударом по его лицу.
Я достаю телефон и сообщаю ремонтнику, чтобы он включил электричество. Через несколько секунд из гостиной льется свет, освещая двух мужчин.
Лу снова и снова наносит удары своими массивными кулаками по неподвижному телу худощавого мужчины. Пистолет лежит в нескольких футах от него, совершенно недосягаемый. У меня сводит желудок, когда я понимаю: то, что он сделал с Кираном, было всего лишь игривой дракой. Это нападение очень жестокое.
Я закрываю рот рукой. Милосердная женщина сказала бы Лу остановиться. Милосердная женщина сказала бы, что с Танатоса хватит. Я думаю об Арии и всех женщинах на фотографиях, которых он изуродовал, и молчу.
— Где моя дочь? — хрипитТанатос.
— У меня.
— Нет, — он поворачивает голову в мою сторону, вероятно, потому что я сказала ему, что Гермиона у Сайласа.
— Морис, — шиплю я. — Я солгала насчет твоей девочки. Она все время была у Лу.
Танатос стонет.
— Пожалуйста, не надо...
Лу наносит удар, от которого Танатос теряет сознание. А может быть, и хуже, потому что никто не может выжить после такой потери крови.
— Все кончено? — говорю я.
Лу проводит ладонью по лицу Танатоса.
— Он не дышит.
— Хорошо, — я обхожу кровать. — Пол скользкий. Давай я помогу тебе встать.
С ворчанием он поднимается на ноги, но его движения шаткие. Я бросаюсь вперед и хватаю его за талию, чтобы поддержать своим телом.
— Где тебе больно? — спрашиваю я.
— Со мной все будет в порядке, — говорит он хрипло. — Давайте завершим дело.
Я поправляю свою хватку на его теле и меняю положение так, чтобы мое плечо находилось прямо под его рукой.
— Тебя нужно подлатать. У тебя есть номер того врача?
Лу качает головой.
— Но я знаю кое-кого.
Я провожаю его из старой спальни Гермионы и усаживаю на диван. Лу со стоном падает на него, тяжело дыша, и пачкает бежевую ткань кровью. Не могу понять, льется ли она из его плеча или из других ран.
— Ты ранен, — я прижимаюсь к его щеке.
— Ублюдок прострелил мне руку, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
— А как насчет живота или груди? — спрашиваю я.
— И это тоже, — рычит он.
— Лу.
Он хихикает.
— Пуленепробиваемый жилет, помнишь?
Я смеюсь и наклоняю голову к нему.
— Слава богу.
Лу прижимается к моей щеке и наклоняет голову для поцелуя. Он мягкий, медленный и нежный — совсем не такой, как во время яростной атаки на Танатоса. Я целую его в ответ, и сердце мое замирает от ужаса и облегчения.
Танатос либо мертв, либо умирает. Никто не может выжить после удара ножом в яремную вену и последующих жестоких ударов по голове.
— Хелен, — говорит он. — Я проверил его пульс.
