О, счастливица! - Карл Хайасен

Если только он не будет делать глупостей.

Неизвестный кассир из круглосуточного магазина был насмерть застрелен в понедельник во время странного нападения на отдаленном острове Флорида-Киз.

Полиция сообщает, что на жертву напала из засады разъяренная покупательница, считавшая, что он смошенничал с лотерейным билетом, который выиграл 14 миллионов долларов. За убийство первой степени арестована 35-летняя Джолейн Фортунс, сотрудница ветеринарной клиники в Грейндже.

Соседи охарактеризовали ее как тихого, вежливого человека и выразили шок и недоверие по поводу этого обвинения.

Кроум сказал Фингалу:

– Если тебе хоть немного дороги эти яйца, сказал бы ты леди то, что ей нужно.

– Но я этот чертов билет в глаза не видел, святая правда! – просипел Фингал сквозь зубы.

Джолейн посмотрела на Тома:

– Веришь ему?

– Мне гадко признаваться, но да.

– А вот я до сих пор не уверена.

Она отступила на шаг. Фингал точно по сценарию выбрал момент и кинулся за «ремингтоном». К его удивлению, Джолейн отпустила дробовик без борьбы. Фингал удивился еще больше, почувствовав, что не может его удержать – оба больших пальца неожиданно оказались вывихнуты и совершенно бесполезны.

Фингал шлепнулся на землю, как кефаль, и Джолейн поблагодарила Тома за то, что научил ее этому фокусу. Том же схватил Фингала за шею и в распоследних выражениях настоятельно порекомендовал ему страдать в тишине, чтобы не спугнуть его компаньонов.

– Ну а где видеопленка?

– Спрятана у меня в машине, – хрипло прошептал Фингал, – там, у трейлера Пухла.

– Пухл – это мужик с хвостом?

– И с резиновой нашлепкой на глазе, дассэр. И еще с огромным старым крабом на руке.

Кроум отпустил шею Фингала и рывком поднял его на ноги.

– Как его зовут на самом деле?

– Пухла? Никогда не слышал, чтоб он говорил. – Глаза мальчишки были на мокром месте, он задыхался. Мельком взглянув на вывернутые пальцы, он чуть было не лишился чувств.

– И что твоя мамочка обо всем этом скажет? Господи, и представить-то не могу. – Тон Джолейн испепелял Фингала. Она подняла дробовик и села рядом с мальчишкой на песок. Фингал шарахнулся, словно от тарантула. – Зачем ты это делаешь? – спросила она. – Зачем помогаешь этим сволочам?

– Не знаю. – Фингал отвернулся и замолчал. Он практиковал такую стратегию всякий раз, когда мать бранила его за увиливание от гимнов или украдкой протащенное в комнату пиво.

– Он безнадежен, Джо. Идем, – сказал Том.

– Погоди. – Она осторожно поддела ногтем подбородок молодого человека и повернула к себе его голову, глаза их встретились.

– Это просто клуб такой, ясно? Они спросили, хочу ли я вступить, а я сказал – конечно. Братство – так они мне сказали. Всего и делов-то.

– Ну конечно, – заметил Кроум. – Как «Кивание» [45], только для нацистов.

– Это не то, что вы там себе думаете. И началось все не так ваще, – по-детски канючил Фингал.

Глаза Джолейн сверкнули.

– Знаешь, что твои «братья» со мной сделали? Хочешь, покажу?

Скинхед, ни слова не говоря, согнулся и сблевал. Джолейн сочла это за безусловное «нет».

В отличие от некоторых своих ровесниц, Эмбер реалистично смотрела на жизнь, любовь, мужчин и их обещания. Она знала, куда может завести ее миловидная внешность и насколько далеко все может зайти. Она не соблазнится обычной блондинисто-модельной рутиной (ограничившись пробами для съемок календаря) и не будет танцевать на столах (несмотря на предлагаемые ошеломительные суммы). Она останется официанткой в «Ухарях», окончит свой колледж и получит престижную работу косметолога или, может, помощника юриста. Она останется с ревнивым Тони, пока не встретит кого получше, или до тех пор, пока больше не сможет терпеть его глупость. Она не пойдет в любовницы ни к кому из тех, кто сгодился бы ей в отцы, – сколько бы у них ни было денег и какие бы апартаменты с видом на море они ни предлагали ей снять. Она будет занимать у родителей только при крайней необходимости и всегда будет отдавать все до цента, как только сможет. У нее будет только одна кредитная карточка. Она никогда не станет имитировать оргазм две ночи подряд. Она будет держаться подальше от сигарет, которые прикончили ее дядю, и от водки «Абсолют», после которой она глупо ведет себя на людях. Она не будет автоматом западать на мужчин в черных кабриолетах и на тех, кто говорит на иностранных языках.

И все-таки даже самую уравновешенную и подготовленную девушку похищение вооруженным отрядом вполне закономерно привело бы в ужас. Однако работа официанткой в коротеньких блестящих шортах подарила Эмбер непоколебимую уверенность в своем таланте справляться с психами всех мастей. Слабым звеном среди этих троих гопников был Фингал – слабым звеном, а значит, и главной мишенью ее внимания. Разумеется, Эмбер никогда не работала в тату-салоне и ничего не знала об этом искусстве, но она совершенно верно предположила, что юный Фингал настолько жаждет ее прикосновения, что запросто позволит ей прокалывать дырки в своем теле ржавым рыболовным крючком.

Чуть раньше она почувствовала, что душа Фингала не лежит к преступлениям на почве нетерпимости и что присоединился он к Пухлу и Бодеану Геззеру по большей части от захолустной скуки и из любопытства. А когда Фингал рассказал об украденном билете «Лотто» и четырнадцатимиллионном выигрыше, Эмбер поняла, что оба Фингалова приятеля кинут его при первом же удобном случае. И она останется наедине с камуфляжным полковником и одноглазым нарком, любителем нюхать шорты, причем оба они казались ей намного грубее и неуступчивее, чем начинающий скинхед. И оба почти наверняка не имеют ничего против идеи принудительного полового сношения.

Эмбер решила, что сохранение Фингала в уравнении повысит ее шансы избежать изнасилования, а заодно и спастись.

Поэтому она поделилась с юношей стратегией элементарного шантажа. Ее поразило, что он даже и не думал потребовать долю в выигрыше – будто слабоумный помощник официанта, слишком глупый или застенчивый, чтобы попросить свою долю чаевых после закрытия. Их козырем (как Эмбер терпеливо объяснила Фингалу) была кассета камеры наблюдения из «Хвать и пошел».

Помогая пацану урвать кусок джекпота «Лотто», Эмбер терзалась из-за одной-единственной подробности: деньги были чужими. Какой-то черной девчонки, если верить Фингалу. Девушки из его городка. Эмбер из-за этого мучилась, но все же решила, что принимать за все вину преждевременно.

Пока главное – привести в действие план шантажа. Неплохой вышел план – хоть и сфабрикован наспех, в неблагоприятных условиях и в ограниченных когнитивных рамках. Выдуманная фишка со звонком матери Фингала, с ее готовностью достать пленку в случае предательства – весьма остроумные детали. Главным недостатком плана, как сейчас понимала Эмбер, оказались временные пределы. Они давали Боду с Пухлом почти целый день форы, окно вполне достаточное, чтобы покинуть остров, уничтожить кассету-улику и рвануть в Таллахасси заявлять о выигрыше.

Что они и собирались сделать, когда она возникла перед ними у лодки после утреннего заплыва.

– Снимай эти нелепые штаны с головы. – Одной рукой она застегнула молнию на комбинезоне, другой стиснула Пух-лов револьвер, который до того стащила из «Настояшшей любфи» и припрятала в кустах неподалеку от костра. – Снимай. Выглядишь как извращенец. – И она выстрелила в землю у Пухловых ног, просто чтобы почувствовать, каково это – пальба из огромного тяжелого ствола. А еще чтобы гопники поняли – она не шутит и не станет вести переговоры ни с одним взрослым мужиком с шортами на роже.

– Так что вы, ребята, сделали с Фингалом?

Ничего, ответили они.

– Он отошел поссать, – объяснил Бодеан Геззер.

– И пропал.

– Чушь, – рявкнул Пухл.

– Идемте его искать. Надень что-нибудь, – велела Эмбер.

– Попозжа, – криво заухмылялся Пухл. – Точно не приметила кой-чего себе по душе, а? Кой-чего горячего и вкусненького?

Он покачал обгоревшим на солнце членом, заставив Эмбер выстрелить снова. На этот раз кольт чуть не выскочил у нее из руки. Пуля прошла между Бодом и Пухлом, прорезав мангровые заросли и шлепнув по воде.

Пока листья и ветки кружились над лодкой, демонический краб неожиданно отвалился с налитой руки Пухла. Животное, как выяснилось, давно подохло. Пухл пнул тошнотворный голубой панцирь и пробормотал:

– Вот сука!

Бод Геззер поднял перед Эмбер руки:

– Ладно, милочка, брось эту сраную пушку. Мы тебя поняли.

– Объясни своему дружку.

– Не беспокойся. Он с нами.

– Хуй там, – сообщил Пухл. – Только когда мы с ней чутка конфетку пососем.

Бод с отвращением нахмурился. Этот человек просто непостижим – никакого понимания приоритетов. Вообще никакого понимания.

– Он настаивает, полковник, – заметила Эмбер.