Портреты первых французских коммунистов в России. Французские коммунистические группы РКП(б) и судьбы их участников - Ксения Андреевна Беспалова

Глава 16

Эволюция взглядов Марселя Боди

С января 1920 по август 1921 г. М. Боди трудился в редакции французской секции журнала «Коммунистический интернационал» и, как известно, был главой Французской коммунистической группы Петрограда. Затем он стал заведующим отделом печати Коминтерна[1375]. В фондах РГАСПИ сохранилась анкета М. Боди, где свое социальное положение он обозначил как наборщик, а профессию как ответственный редактор коммунистического издательства[1376]. Этот документ свидетельствует, что, несмотря на важный пост, который М. Боди занял в Коминтерне, он по-прежнему считал себя прежде всего наборщиком.

Летом 1921 г. он участвовал в Третьем конгрессе Коминтерна в качестве переводчика от недавно созданной ФКП[1377]. В ходе конгресса Марселю Боди была предложена работа секретаря при полпреде РСФСР в Норвегии Л. М. Михайлове. М. Боди это предложение принял, тем более что в тот период он еще не успел обзавестись семьей[1378]. Однако сразу же возникла проблема – необходимо было принять советское гражданство. Будущий дипломат решается на это легко[1379], не задумываясь, что впоследствии такое решение создаст ему дополнительные проблемы. С ноября 1921 г. Марсель Боди находился при Полпредстве РСФСР в Норвегии в качестве секретаря[1380]. До официального признания представительство являлось «торговым представительством» и полномочный представитель СССР совмещал две должности – полномочного и торгового представителя[1381]. Недавно назначенный представителем Советской России в Норвегии Л. М. Михайлов имел в своем подчинении несколько секретарей. М. Боди стал одним из них. В его обязанности входило чтение французской и международной прессы, составление дипломатических нот, направляемых на французском языке норвежскому правительству, и присутствие на приемах. В целом, никаких трудностей для выполнения этих функций не возникало. В 1921 г. о признании Советской России северным соседом говорить было рано. Поэтому целью дипломатической миссии являлось установление приемлемых для обеих стран условий для торговли. Советская Россия нуждалась в норвежских товарах и норвежской рыбе, а Норвегии был необходим рынок сбыта. 2 сентября 1921 г. был заключен ряд соглашений, заложивших основы сотрудничества между двумя странами. Это были Временное соглашение о торговле и Соглашение, по которому Норвегия признавала де-факто Советское правительство[1382]. Но эти договоренности были лишь первым шагом на пути к нормализации отношений между соседними странами. Однако продвинуться дальше не получалось, поскольку Л. М. Михайлов предпочитал диктовать железные условия, отвергая любые компромиссные решения. Боди же, переводивший послания, пытался всячески смягчать ноты полпреда, но это удавалось далеко не всегда[1383].

В июне 1922 г. Л. М. Михайлова отозвали в Москву, поскольку сочли его чересчур негибким переговорщиком. Новым полпредом в Норвегии становится Я. 3. Суриц, который, по мнению ЦК, мог более искусно лавировать в ходе сложных переговоров. М. Боди остается при нем секретарем[1384]. Я. 3. Суриц на этом посту пробыл недолго по состоянию здоровья – он страдал от астмы, и ему категорически не подходил климат Норвегии. Поэтому, как вспоминал М. Боди, все, о чем думал этот полпред, – это как бы побыстрее покинуть Норвегию[1385].

Спустя полгода, осенью 1922 г., вновь происходят изменения. 4 октября по поручению М. М. Литвинова[1386] советником при полпреде в Норвегии становится Александра Михайловна Коллонтай. Она должна была заменить Я. 3. Сурица, но узнав, что ей будет необходимо совмещать две должности (полпреда и торгпреда), она согласилась на это с условием, что М. Боди станет ее секретарем по обеим должностям[1387]. По приезде она отметила в дневнике, что М. Боди был вторым секретарем при Я. 3. Сурице[1388], судя по всему, имея в виду – «вторым» по близости к полпреду (другим секретарем был Ошмянский).

Выбор А. М. Коллонтай именно М. Боди в качестве секретаря, объясняется тем, что они были знакомы с 1919 г.[1389] Но только в Норвегии между ними завяжутся близкие отношения. А. М. Коллонтай вспоминала его как «живого, веселого блондина (что странно – на фотографиях М. Боди выглядит как брюнет. – К. Б.) с милейшими умными голубыми глазами»[1390]. Она знала, что М. Боди состоял во Французской коммунистической группе Москвы, и о нем хорошо отзывалась И. Арманд[1391]. Сама А. М. Коллонтай отмечала, что «они подружились с первых дней с этим тонко чувствующим человеком»[1392]: он «самоучка», писала она, но у него «голова политика, а за плечами школа Коминтерна». Беседа с М. Боди показала Коллонтай, что в нем она найдет хорошего работника для их совместной работы в Норвегии[1393]. Этим двум людям предстояло подготовить почву для признания норвежским правительством Советского Союза.

С 1923 г. Марсель Яковлевич (так его называли в России) становится первым секретарем полпредства, а также первым секретарем Коммерческого представительства в Норвегии[1394]. Очевидно, что с первых же дней совместной работы между А. М. Коллонтай и М. Боди сложились прекрасные взаимоотношения. Именно он указал ей на отсутствие систематизации в отношениях между двумя странами[1395]. А. М. Коллонтай и сама видела необходимость в установлении дружеских контактов с Норвегией. Это позволило бы торговать на взаимовыгодных условиях, поскольку именно торговля виделась лучшим способом, чтобы подготовить дипломатическое признание [1396].

К взаимовыгодному торговому сотрудничеству стремились обе стороны. Для СССР Норвегия могла бы стать рынком сбыта в первую очередь хлеба. Для Норвегии открывалась возможность продажи леса, рыбы и норвежских товаров[1397]. Одной из первых торговых сделок, совершенных тандемом Коллонтай-Боди, стала продажа крупной партии норвежской рыбы в 1923 г. А. М. Коллонтай вспоминала, как тяжело давались эти переговоры. Стороны никак не могли прийти к компромиссу по цене, предлагая свои итоговые цифры, и ни одна из сторон не шла на уступки. В конце концов сделка состоялась, в честь чего был дан завтрак[1398] в Гранд-отеле с дорогим меню и шампанским[1399]. Именно эта сделка заложила основу для развития советско-норвежских отношений. После этого соглашения норвежское правительство не перестало сомневаться в прочности большевистского режима. Нормализацию отношений осложняла проблема статуса архипелага Шпицберген, суверенитет над которым был разделен между царской Россией и Норвегией. По Шпицбергенскому трактату признавался норвежский суверенитет над архипелагом[1400], и, разумеется, договор не был ратифицирован Советской Россией. Норвежское правительство было уверено, что советская сторона никогда не признает договор 1920 г. и не откажется от своего суверенитета над архипелагом. Этот вопрос неоднократно поднимали М. Боди и А. М. Коллонтай в своих обращениях в НКИД.