Летопись Третьего мира Ч.5 История Тоурен (СИ) - Мария Версон

- Мы были по разные стороны горизонта, - вдруг сказал Амиь, и у Фузасу пробежали мурашки по спине: нет, не может быть, чтобы он рассказал эту историю, - мир, где две реальности существуют параллельно друг другу. В одной создавали жизнь, в другой – ею управляли.

Старый медиум громко сглотнул и едва ли не перестал дышать: многие бы отдали всё, только бы услышать историю о том мире. Говорят даже Пятая знает не всё – истина известна лишь двоим, кто выбрался оттуда.

- Не было матерей и отцов, были лишь те, кто дают часть себя для создания новой жизни. По одну сторону горизонта – мыслители и творцы. Умы, созидающие и создающие что угодно, и в каких вздумается масштабах. Жизнь ради жизни, и те из жизней, что не нужны, уходили за горизонт, будучи еще лишь числами на бумаге. Не рождёнными.

- Ты родился в том мире?

- Я рождался во многих мирах, но тот, наверное, я должен называть домом.

- Кем ты был?

- Наследием самого создателя. Мой мир далёк отсюда, Фузу, и потому он совершенно не похож на миры этой Сферы. Он содержал в себе два единства, между которыми стоял Горизонт.

- Почему ты говоришь в прошедшем времени?

- Потому что моего мира больше нет. – Амит повернулся и улыбнулся. – В других Сферах другие правила. Мой мир был собран только для того, чтобы в нём родился я, но это отнюдь не означает, что мне в нём было просто. Реальности по обе стороны горизонта – обе страдали. Одна часть – от ограниченности свободной мысли. Мы создавали и создавали, и эта жажда творить поглощала нас, мы становились её рабами и не могли не создавать. Мы творили разное, а самое уродство оставляли подле себя, сбрасывая всю красоту на другую сторону горизонта. Там был совсем другой мир: мир красивых кукол и живых механизмов, которые тонули в хаосе из пёстрых цветов и множества звуков, вещей, предметов, которые никому не нужны, - он запустил руки в свою желтую гриву, - мир, где живут телом, а не умом. Только телом.

Глаза Амита выпучились и едва не вылезли из орбит, зрачки расширились, а сознание погрузилось в глубины его памяти, порываясь к воспоминаниям, зарытым в темени подсознания. Образы, пятна, двенадцатизначные цифры, выгравированные под левым глазом, конечно, если у создания были глаза. И столько цветов, так много цветов, звуков, а раньше должна была быть тишина, и её нарушать могли только голоса его собственной мысли.

Впереди, на горизонте, все элементы выстроились в цепь нужной формы. Сердце Вилмута, как автора, замерло, как могло бы показаться, в ожидании, когда формула начнет действовать, но истина была в том, что вместе с его, замерли все сердца Третьего Мира.

Мириады частиц, наполняющих мир, остановили своё хаотичное или упорядоченное движение. Замерло даже пламя, ведь оно является частью первой системы, базовой в выстроенном кругу. Среди всех видов энергий, остались всего две, хаос которых не сможет остановить даже само время.

Яркое голубое пятно выделилось из выстроенного круга, а вслед за ним потянулось и чёрное. Оба двигались медленно, или же так их скорость воспринимали часы мира Амита, но черное пятно сохраняло дистанцию по отношению к белому, и белое пятно начало размазываться, словно невидимой ладонью водили по измазанному краской холсту.

- Любой Властитель рано или поздно идёт к границе, чтобы слиться с хаосом второй реальности. Это не прописная истина, просто так было всегда. Властитель – единственный их всех мыслителей, кто хочет не только создавать прекрасное, но и наслаждаться им, а его всегда окружает одно лишь уродство, а потому, из всех, кто живет по иную сторону горизонта, лишь он один смертен: никто не в силах пересечь горизонт.

Голубое пятно приближалось и росло, медленно и неспешно принимая очертания чего-то пока неясного. Сердце Фузасу заколотилось с огромной скоростью: вот он, момент к которому шли столетия планирования и работы. Момент, ради которого пролилось столько крови, что невозможно и вообразить, и все зависит от одного человека, чьё время сейчас остановилось.

Амит обернулся и посмотрел на Ксардеру, беззвучно спящую на траве. Вставая с места и приближаясь к ней, тот продолжал говорить:

- Каждый Властитель подходил к границе и делал шаг вперёд, и каждый погибал, потеряв способность к мысли. Быть может они оставались в живых, но уподобляли своим творениям, превращаясь в отупелых кукол, жаждущих только танцевать в аритмическом хаосе своей половины мира. Так могло бы случиться и со мной, но… - Он присел рядом с Ксардерой и коснулся её рукой.

- Щита нет! – Толи удивленно, толи радостно воскликнул Фузу.

- Но когда я подошел к границе, она протянула мне руку. Красивейшее из творений, прошедших сквозь горизонт, само воплощение Хаоса. – Амит убрал пряли с её лица и взглянул на неё глазами, полными любви, как только очень близкие и дорогие друг другу люди могут смотреть. – Никогда не забуду ту ладонь, тянущуюся мне на встречу из пустоты, из ничего. Прямо как сейчас, - он поднялся и шагнул к обрыву, пройдя мимо удивленно улыбающегося Фузасу, - тот же образ.

- Не зря ты так привязался к Стижиану. – Улыбнулся старый медиум, хотя теперь это уже был не он: не его лицо, не его глаза, не его одежда. Рядом с Амитом стоял молодой высокий мужчина с короткими тёмными волосами и в атласном чёрном костюме. Он выглядел так, как должен выглядеть Магистр. – Может он сможет вернуть тебе потерянную душу.

Амит усмехнулся, и в тот же самый миг весь его силуэт стал белым, а глаза – мраморными и пустыми, но лицо сохранило свою индивидуальность, и приглядевшись, в нём можно было узнать медиума Сен’Ин Лоури, каким запомнит его мир.

- Всё случилось так, как должно. – Улыбнулся Фузу Одиннадцатый Мастер, и протянул руку вперёд, взявшись за призрачную ладонь Стижиана, тянущуюся к нему с горизонта.

Малькольм взмахнул своим чёрным мечом, едва увидел призрачную дымку, возникшую рядом с едва дышащим, теряющим последние капли жизненной силы медиумом. Уже давно отбросив мысли об родстве с Ксардерой, о близости, которая была между ним и его сестрой-близнецом, элементаль тени вознёс к черному небу клинок, готовый нанести один-единственный решающий удар.

По другую сторону от уверенного в своих намерениях Малькольма возникло еще одно создание, всё белое, в отличие от него, похожее на ожившую статую. Это был мужчина с короткими молочными волосами, в длинных белых одеждах, порхающих в воздухе, что он прорезал с невозможной скоростью.

«Как он может двигаться, если время остановилось?» - это была единственная мысль, успевшая пробежать в голове Малькольма, прежде чем клинок, сверкающий в руках белой фигуры, оказался в паре сантиметров от шеи Амита.