Ловушка под омелой (СИ) - Мирошник Ксения Викторовна

— Именно, — кивнул он. — Представьте…хотя вам и представлять не нужно. Ваша магия пытается совладать с чужеродной, и это само по себе беспокоит ваши чувства: вызывает страх, тревогу, неуверенность. Контролировать их становится тяжелее. Плюс вы сами обладаете редким даром выражения эмоций. И в довесок: магия омелы — это по сути голые эмоции. Страшный коктейль, верно?

В последнем вердикте я была полностью согласна с мистером Бастири. И вот этот вот коктейль уменьшал мои шансы на положительный исход.

— А может быть наоборот, — попыталась утешить меня или саму себя миссис Патчис. — То, что ты обладаешь даром визуализировать свои эмоции, поможет тебе совладать с магией омелы. Такое тоже возможно. Вдруг омела на этот раз попала в самую точку.

— Я буду молиться, чтобы так и было, — сказал мистер Бастири. — И вы, мисс Блэр, ни в коем случае не отчаивайтесь. Наберитесь терпения, помните о том, что в вашей душе сейчас всё вкривь и вкось, и всё что вас окружает не настолько обширно, как кажется вашему встревоженному до крайности сердцу.

На некоторое время мистер Бастири замолчал, его лицо сделалось сосредоточенно хмурым. Казалось, он принимал какое-то важное решение. Библиотекарь вновь поднял на меня глаза и произнёс:

— У меня был друг, магистр Дейли, вы помните его, Элеонора? — спросил он у миссис Патчис.

— Помню, — ответила она. — Очень вежливый и дотошный был человек.

Мистер Бастири усмехнулся:

— Именно так. Это самые яркие черты Эндрюса. Он был вежлив и дотошен. Лучше и не скажешь. Так вот, мой друг имел привычку подробно конспектировать всё, что считал важным и значимым не только для себя, но и для остальных.

— Что вы хотите сказать, Дрогг? — прищурилась миссис Патчис. — Что мы можем где-то более подробно прочесть о том, что случилось с Ивией?

— Именно так. Архивные записи сухие, содержащие голые факты. Эндрюс же описывал события в красках.

— Почему вы никогда не говорили об этом? — удивилась она.

— Видите ли, Элеонора, магистр Дейли перед смертью решил, что никому, кроме меня свои записи не доверит, поскольку в них содержались довольно подробные и порой нелицеприятные подробности. Я был согласен, что кое-что выносит на общий взор не следует. На том совете я не присутствовал, а вот Эндрюс в те годы, очень активно участвовал в собраниях магического сообщества. Думаю, есть смысл обратиться к его записям.

Не дожидаясь наших ответов, мистер Бастири тяжело поднялся на ноги и прошествовал к противоположной стене. Там он, как и прежде миссис Патчис произнёс заклинание, и часть стены сдвинулась. За ней показалась довольно просторная комната, заставленная стеллажами, на которых лежали тяжёлые книги. Мистер Бастири вошёл в комнату и минуты две не появлялся.

— Я давно всё расставил в хронологическом порядке, — послышался его голос. — Мисс Блэр вы не поможете мне? Я уже стар, и силы сейчас меня оставили.

Я бросилась на помощь, чувствуя, что вот-вот узнаю что-то по-настоящему важное. В тайной комнате мистера Бастири было уютно, даже несмотря на пыль. Видно, что старик берёг книги, ранее принадлежащие его другу.

— Вон та полка, мисс Блэр, — указал он наверх. — Третья книга снизу.

Мне пришлось хорошенько потрудиться, чтобы добыть то что нужно. Магия здесь не помогала совершенно. Опираясь ногами на выступы, я влезла наверх и аккуратно перекладывая верхние писания, добралась до той самой, на которую указал библиотекарь. Только сложив всё обратно, я спустилась.

— Благодарю, — принимая книгу, сказал мистер Бастири. Он медленно вернулся в кресло и начал листать ветхие страницы. — Итак, что мы имеем?

Мне казалось, что мистер Бастири слишком медлителен, я даже дёргалась от нетерпения. Хотелось вырвать из его рук книгу и начать читать самой, но я держала себя в руках, понимая, что это было бы грубостью.

— Я понимаю ваше нетерпение, мисс Блэр, — сказал библиотекарь, — но сами прочесть вы не сможете. Эндрюс шифровал свои записи, что послужило ещё одной причиной оставить их именно мне. Я умею их читать.

После этих слов, мне оставалось только ждать. Мистер Бастири пробегал глазами текст и перелистывал страницу за страницей, а мы с миссис Патчис время от времени переглядывались.

— Что ж, — наконец, сказал он, спустя добрых полчаса. — Похоже я нашёл кое-что интересное. Думаю, вы правы, Элеонора, Ивия, действительно, была одной из тех девушек, кому досталась магия омелы. Как пишет Эндрюс, ей было девятнадцать лет, когда она впервые приехала в Эскоп вместе с братом. Девушка была энергичной, смелой, решительной и очень красивой. Мой друг умел обращать внимание на мелочи. Исходя из этого, он приметил, что девушка влюбилась в Маркуса Элиота, молодого, талантливого мага из столицы. Она боролась со своей семьёй за эту любовь, но не только с семьёй.

Мистер Бастири вздохнул, а потом почесал сухими пальцами лоб. Он казался печальным и даже подавленным. Это добавило мне тревог, хотя я уже была на грани.

— С кем ещё она боролась? — спросила миссис Патчис.

— С собой, — ответил он и посмотрел ан меня. — И с Маркусом.

— Это как? — не поняла я.

— Вы можете подробнее рассказать, что вам поведали наследники о своей тёте? — спросил он.

— Нет, — не без сожаления ответила я. — Заклятье не позволяет мне.

— А вы попробуйте, — велел мистер Бастири. — Что-то мне подсказывает, что сейчас вы сможете.

Не очень рассчитывая на успех, я попыталась заговорить о том вечере на катке и у меня получилось. Минута мне понадобилась, чтобы прийти в себя, а потом я передала всё, что сказали Ориэла и Трейо.

— Но почему сейчас получилось? — удивилась я.

— Хороший вопрос, мисс Блэр, — сказал он. — Всё это неслучайно. Видите ли, наследники владыки сказали лишь часть правды. Но они не могли не понимать, что вы докопаетесь до сути. И всё равно посоветовали заглянуть сюда.

— В чём они солгали? — спросила я. — В том, что Ивия была моей матерью, а Маркус отцом?

— И это тоже полуправда, мисс Блэр, — снова вздохнул мистер Бастири. — Ивия точно не была вашей матерью…

Из груди вырвался шумный выдох. Не знаю почему, но я испытала облегчение. Возможно дело было в том, что я не хотела иметь хоть какое-то отношение к наследникам.

— Однако, — продолжил библиотекарь. — Насколько я понимаю, Маркус вашим отцом всё-таки был.

«Отец» — прозвучало в голове, словно колокол. «Маркус был моим отцом». А каким он был? С детства я воспринимала миссис Патчис кем-то вроде матери. Несмотря на ласку, заботу и любовь, что она мне подарила, миссис Патчис никогда не скрывала, что мы не родные. Она была очень близко и при этом держалась слегка отстранённо, но мне всё равно хватало тепла. А вот об отце я никогда не думала. Точнее думала. Но гнала от себя эти мысли, считая их бесполезными.

— Но зачем было говорить, что Ивия моя мать? Я не понимаю. Да и вы говорите, что в записях Эндрюса Дейли говорится о любви Ивии к Маркусу.

— Так и есть, но вот только Маркус любил другую.

И снова в голове с диким гулом пронёсся ураган.

— Из записей Эндрюса я понял, что Ивия влюбилась без памяти и сначала она даже не знала, кто такой Маркус. И само собой не могла знать о том, что сердце его занято. Как и вы сейчас, несчастная девушка не могла адекватно воспринимать свои эмоции. Её бросало из крайности в крайность. И, как и вы, она не могла распознать что именно с ней творилось. Когда Ивия познакомилась с Маркусом лично, любовь только окрепла. Они часто беседовали и, как казалось моему другу, Маркус относился к девушке с братской теплотой. Ивию нельзя было не любить, она была светлой девочкой. Но спустя время в Эскоп вернулась возлюбленная твоего отца и после того как Маркус их познакомил, Ивия слегла.

Старик перевёл дух, а я ждала, затаив дыхание, желая знать, что же было дальше.

— Опять же из записей Эндрюса я делаю вывод, что девочка до последнего боролась со своими чувствами. С болью, отчаянием. Она избегала встреч с Маркусом и его невестой, которая вскоре стала женой.