Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки - Олег Вишлёв

Все это также свидетельствует о необоснованности опасений относительно того, что включение Власова в систему внутреннего управления оккупированными областями создаст якобы дополнительные трудности, что он при конфискации продовольствия и сырья будет защищать интересы населения. Все будет как раз наоборот. Понимая, что победа может быть достигнута только в результате крайнего напряжения сил, Власов и его люди будут лезть из кожи вон, чтобы добиться от населения выполнения наших требований. К тому же, как показывает опыт, русские всегда значительно охотнее сдают продовольствие и сырье властям, когда те представлены их соотечественниками.

В связи с предложением ввести в игру Власова высказывается еще одно опасение: он-де преследует великорусские цели и потому может оказаться для нас неудобным. Но и эти опасения следует отбросить как необоснованные. Их опровергают заявления, как самого Власова, так и его людей. Власов с самого начала высказывал мысль, что Россия ради освобождения от большевизма должна будет принести Германии большие политические, экономические и территориальные жертвы. При этом Власов не только называл само собой разумеющимся отделение от России прибалтийских государств, кавказских и среднеазиатских республик, но и ясно заявлял, что не будет препятствовать обретению самостоятельности украинским народом. Его ближайший сотрудник генерал-майор Малышкин на первой антибольшевистской конференции бывших пленных солдат и офицеров Красной Армии также сделал заявление о том, что программа Власова предусматривает национальное освобождение всех народов Советского Союза и при желании их полное отделение от Российской империи.

Таким образом, подключение генерала Власова не только не причинит нам ущерба, а, наоборот, принесет одни лишь выгоды. Они состоят в следующем:

1) подрыв морали и боевого духа Красной Армии;

2) моральное оправдание перебежчиков-красноармейцев, которые будут переходить уже не на сторону врага, а на сторону представителя собственной страны, который борется против ненавистного сталинского режима;

3) воздействие на настроения населения по ту сторону линии фронта, ожидающего от Власова мира, устранения колхозов и освобождения от большевизма;

4) успокоение населения в оккупированных областях и повышение его готовности поставлять продовольствие и сырье;

5) сокращение масштабов бандитизма.

Для достижения вышеперечисленных целей требуется следующее:

1) укрепить позиции Власова; его воззвание и прочие заявления должны доводиться не только до военнопленных и личного состава частей, сформированных из уроженцев России, но и печататься в германской прессе; последнее до сих пор запрещено, и это приводит к тому, что Власова и его высказывания представляют как трюк германской пропаганды;

2) легализовать Власова в роли председателя Русского Национального Комитета с резиденцией в Пскове;

3) предоставить Власову пост с четко очерченными функциями, который связал бы его с войсками, сформированными из уроженцев России, например, пост генерал-инспектора. Этот пост сделал бы его еще более заметным для внешнего мира, но не позволил бы ему вмешивать ся в дела командования;

4) под германским надзором обеспечить участие Власова и соответственно Русского Национального Комитета в работе местных органов управления в оккупированных великорусских областях;

5) в подходящий момент организовать Власову аудиенцию у господина имперского министра иностранных дел[537] и опубликовать об этом короткую заметку в германской прессе.

Успех всех этих мероприятий в значительной мере зависит от того, насколько быстро и заметно для внешнего мира они будут проведены. За границей с напряженным вниманием следят за развитием акции Власова, которая, как там ожидают, решающим образом повлияет на ход военных операций в пользу Германии. Доказательством этого являются многочисленные публикации в прессе наших союзников и нейтральных стран. Напротив, поношение Власова нашими врагами ясно свидетельствует о наличии у них опасений.

Замедление или же свертывание акции Власова в настоящий момент самым неблагоприятным образом повлияет на позицию населения оккупированных областей и всерьез поставит под вопрос саму возможность дальнейшего использования частей, сформированных из уроженцев России, а также многочисленного русского вспомогательного персонала, без которого не могут обходиться наши войска. Части, сформированные из уроженцев России, невозможно будет длительное время удерживать в полном подчинении, если они не будут видеть перед собой цель, за которую воюют. Уже сегодня неопределенность дальнейшей судьбы акции Власова вызывает у русских, готовых к сотрудничеству с нами, серьезную неуверенность. Многие пленные офицеры высокого ранга, которые с удовольствием присоединились бы к Власову, ставят этот шаг в зависимость от официального признания Власова германским правительством. Сам Власов убежден в том, что такое признание породит колебания и у многих его товарищей, еще остающихся по ту сторону линии фронта.

Если такого признания не последует и акция Власова закончится провалом, советская пропаганда получит новый импульс, а Сталин сможет еще активнее использовать против нас национальную идею.

Хильгер

ADAP. Serie E. Bd. VI. Dok. № 122. S. 212–215.

№ 24

Телеграмма

министра иностранных дел Германии Й. фон Риббентропа посланнику Ф. фон Зоннлейтнеру

Телеграмма

Копия с копии Спецпоезд "Вестфалия",

21 октября 1944 г.

Содерж[ание]: политика в отношении России.

Еще в ставке я надеялся встретиться с рейхсфюрером СС[538], чтобы обсудить с ним нижеизложенный вопрос. Поскольку рейхсфюрер не был готов (к его обсуждению. — О. В.), а я сегодня вечером по приказу фюрера должен был уехать, прошу нанести визит рейхсфюреру СС и сказать ему от моего имени следующее.

В рамках нашей внешней политики германо-русский комплекс вопросов — это то, чем я занимаюсь ежедневно. На днях я узнал из прессы, что рейхсфюрер СС принял генерала Власова[539] и обсуждал с ним вопросы военного использования русских сил в борьбе на востоке. Одновременно мне сообщили, что Главное управление СС в Берлине предпринимает шаги с целью активизировать использование на фронте и в тылу для борьбы против большевизма находящихся в наших руках русских. Скажите, пожалуйста, рейхсфюреру СС, что я горячо приветствую эти шаги и надеюсь, что они значительно облегчат нам ведение войны и на всех направлениях увенчаются успехом.

Прошу Вас также сообщить рейхсфюреру СС, что я как-то уже предлагал фюреру использовать Власова в качестве противовеса советскому правительству и создать под его руководством своего рода освободительный комитет, в который вошли бы и другие именитые русские[540]. Фюрер в свое время не проявил желания обсуждать этот вопрос, так как ему, насколько я помню, показались сомнительными шансы на успех такой акции против Сталина, и он не в последнюю очередь из-за опасений, что это может негативно повлиять на боевой дух германской армии, запретил кому бы то ни было вообще заниматься вопросом политического решения восточной проблемы.

(Сообщите рейхсфюреру СС, что. — О. В.) недавно Вы, делая по моему поручению доклад фюреру по общим вопросам внешней политики[541], упомянули о намерениях Главного управления СС в Берлине, о которых оно проинформировало одного из наших сотрудников, и с точки зрения наших внешнеполитических интересов вновь поставили вопрос о Власове, проинформировав фюрера о моем взгляде на комплекс проблем, связанных с Власовым. Как Вы мне сообщили, фюрер высказался в том смысле, что политическое руководство делами, касающимися Власова и связанными с этими вопросами, возлагается на меня.

Поэтому я намерен в ближайшее время также принять генерала Власова[542], чего я раньше не делал из-за позиции фюрера, несмотря на настойчивые просьбы со стороны моих специалистов по России. В ходе этой беседы с Власовым я надеюсь составить для себя ясное представление о том, какие цели он преследует и насколько целесообразно выпускать его в настоящий момент на сцену.

Как мне было сообщено, Главное управление СС, готовясь к использованию находящихся в наших руках русских сил, уже обдумывало вопрос, принесет ли пользу предоставление генералу Власову более широкого поля деятельности, в том числе в политической сфере. Как мне сообщили, там обсуждались возможности создания в случае необходимости русского освободительного комитета под руководством Власова. О политической целесообразности создания такого комитета следует еще поразмыслить, не в последнюю очередь и в связи с вопросом о том, кто еще, кроме Власова, через этот комитет при известных обстоятельствах мог бы быть введен в игру, какова будет реакция представителей различных российских народностей, стремящихся к самостоятельности, насколько способен будет этот комитет содействовать достижению целей германской внешней политики как на Востоке, так и на Западе. Во всяком случае руководство этим комитетом, если он все же будет образован, в том, что касается политических вопросов, буду осуществлять я или подобранные мной люди, в то время как вопросы, касающиеся его деятельности на нашей территории (военные вопросы, вопросы, связанные с привлечением [русских] к работам и т. п.), будут курировать рейхсфюрер СС и его люди. Поэтому, естественно, требуется теснейшее сотрудничество в этом вопросе между моим бюро и бюро рейхсфюрера СС. По моему поручению скажите рейхсфюреру СС, что я его немедленно проинформирую о результатах моей беседы с Власовым.