Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2. - Дмитрий Волкогонов

Торжество всемирной революции, создание мировой Со­ветской Федерации? Эта идея, перевоплощаясь в новейшие модификации, долго жила, но тихо скончалась под натиском совершенно других реалий, о которых не пророчествовал Ле­нин.

Победа коммунизма во всемирном масштабе? Сегодня это предсказание стоит в одном ряду с наивными пророче­ствами Сен-Симона, Оуэна, Фурье, Кампанеллы. Ленин ока­зался полностью, абсолютно несостоятельным как пророк эпохальных перемен. Его цель, как сердцевина социально– политического прогноза, оказалась совершенно утопической.

Лжепророчества Ленина не случайны. Ведь классовой ис­тины нет. Есть классовая ложь. Истина общечеловечна.

Стоит вместе с тем отметить, что порой лидер большеви­ков высказывал верные суждения, касаясь возможностей кон­кретного прогнозирования событий. Ему принадлежат слова: „..попытки учесть наперед шансы с полной точностью были шарлатанством или безнадежным педантством". Трудно воз­разить что-либо против этого трезвого суждения. Но как это увязать, например, с определением Лениным точных сроков явления народу коммунизма?

Особенностью Ленина как теоретика как раз и является глубокая противоречивость и слабая аргументированность собственных суждений. Этим наследие и оказалось чрезвы­чайно удобным для его последователей: по любому поводу можно было найти подходящую цитату, соответствующее .ленинское указание", диаметрально противоположные тем, что использовались ранее. Ленин нередко и в общих рассуж­дениях прогнозирует в полной конкретности: „..социализм сократит рабочий день, поднимет массы к новой жизни, по­ставит большинство населения в условия, позволяющиевсем без изъятия выполнять „государственные функции", а это приводит к полному отмиранию всякого государства вооб­ще". Но, высказав совершенно ясный и детальный рецепт, через некоторое время Ленин говорит другое: „Мы не претен­дуем на то, что Маркс или марксисты знают путь к социализ­му во всей его конкретности. Это вздор…" Поэтому, если бы последователи были щепетильны и пунктуальны в своей научной добросовестности, им бы пришлось нелегко, исполь­зуя те или иные ленинские рецепты: весьма трудно отличить „мудрое указание" от „вздора".

Наиболее полное выражение пророческих „способно­стей" Ленина было проявлено по отношению к феномену мировой революции. Эта полнота связана с его беспреце­дентными усилиями по реализации сделанного им прогноза, выдвинутой цели.

Прежде всего для мировой революции нужен был и ми­ровой инструмент. Кроме РКП в Европе существовала толь­ко компартия в Германии, остальные находились в стадии зарождения. По указанию Ленина Чичерин обратился по ра­дио ко всем коммунистам Европы и Азии прибыть в Москву на конференцию. Эхо призыва было ничтожно слабым. На него некому было обращать внимания. Удалось уговорить принять участие в конференции нескольких военнопленных, находившихся в России, приехал Эберляйн из Германии, еще некоторые довольно случайные люди. Около недели кучка людей, похожая вначале на наивных заговорщиков, едва перевалившая за три десятка человек, спорила: ках себя кон­ституировать? Было решено, что „интернациональная комму­нистическая конференция создает Третий Интерна! ;ионал". Манифест подписали 17 делегатов, в основном люди совер­шенно неизвестные и, повторюсь, случайные Ленин поста­вил главную задачу новому Коминтерну: борьба за мировую диктатуру пролетариата.

С первых же дней эфемерная организация стала прикры­тием и средством деятельности РКП на международной аре­не. Зиновьев, назначенный Политбюро руководителем новой организации (конечно, затем одобренный и делегатами КИ), занимался безответственной демагогией. Сколько раз он заяв­лял, что победа коммунистической революции в Европе обес­печена, что красные флаги Советов в ближайшее время бу­дут развеваться на всех континентах! Свою главную задачу Зиновьев вначале видел в форсировании приготовлений к во­оруженному восстанию там, где „зреет революционная ситуация". Но где это и удалось сделать, как, например, в 1921 году в Германии, путчи и заговоры оканчивались пол­ной неудачей. Пока в Германии полиция и войска ловили дружно разбегавшихся заговорщиков, Зиновьев на трибуне в Москве исступленно кричал: „Вооружайтесь, германские про­летарии! Всюду, где только можете достать оружие, берите его в свои руки! Стройте Советы! Стройте Красную Армию! Да здравствует пролетарская революция в Германии и во всем мире!"

То было коммунистическое донкихотство. Недоучка Г.Е. Зиновьев стремился создать на Политбюро впечатление, что „дрожжи мировой революции" уже давно бродят в основных странах капитала…

А между тем в ЦК РКП готовили программы для новых партий, формулировали „21 условие" для приема в Комин­терн, слали чемоданами золото, драгоценности в Германию, Италию, Венгрию, Персию, Индию, Китай, другие страны, чтобы „тесто" мировой революции разорвало буржуазный со­суд. Ленин, как и накануне октября 1917 года, придавал ис­ключительное внимание организационным вопросам. Ведь те­перь предстояло власть большевиков распространить на весь мир!

Большевистское руководство фанатично верило в то, что стоит зажечь факел мировой революции в России, как ветхое здание человеческой цивилизации, как старый деревянный сарай, быстро займется багровым пламенем. Выступая в пер­вую годовщину основания III Интернационала на торже­ственном заседании Моссовета 6 марта 1920 года, Ленин за­явил, что „можно ручаться (курсив мой. —Д.В., что победа коммунистической революции во всех странах неминуема…". Вождь большевиков закончил свою речь под аплодисменты: „..победа Коммунистического Интернационала во всем мире, и в срок не чрезмерно далекий — эта победа обеспечена"®. Нужно было обладать поразительной близорукостью и без­ответственностью, чтобы делать эти хлестаковские заявления.

Большевики, создав Коминтерн и установив за ним пол­ный контроль, решили, что с его помощью они могут не только контролировать революционную ситуацию, но и, главное, создавать ее. Для этого Ленину пришлось с самого начала взвалить финансовое бремя по функционированию „всемирной коммунистической партии" (так первое время го­ворили многие вожди) на плечи разграбленной, голодной, полузадушенной большевиками Советской России. Еще до 1 Конгресса Коминтерна в марте 1919 года ЦК 8 октября 1918      года решил „образовать бюро РКП" по „заграничной работе" в составе Балабановой, Воровского, Бухарина и Аксельрода. Это дало основание Ленину заявить в мае 1919 года, что Третий Интернационал фактически создался в 1918 году, когда были образованы коммунистические партии в ряде стран, что, в свою очередь, потребовало координации их усилий.

Все финансовые средства на поддержку нужных органи­заций шли через это бюро, которое в начале 1919 года воз­главил Зиновьев. Но на первых порах Народный комиссариат иностранных дел осуществлял также некий патронаж за дея­тельностью бюро. Дело в том, как писал известный советский дипломат А.А.Иоффе, что „ставка на мировую револю­цию, хотя бы и явно запаздывающую, была краеугольным камнем всей ленинской тактики во время Бреста и после него". Но скоро Политбюро вывело международные комму­нистические дела из ведения Наркомата иностранных дел. Это стало возможным после демарша председателя Президи­ума Коммунистического Интернационала. Зиновьев взбунто­вался против опеки Наркомата иностранных дел, написал Ленину о „ревности" Чичерина, и бюро получило финансо­вую самостоятельность.

Подчиненное финансовое положение этой международ­ной организации российскому ЦК большевиков сразу же сде­лало ее полностью послушным орудием их планов. Политбюро ЦК РКП решало практически все: где и когда прово­дить Конгресс Коминтерна, какие вопросы на нем обсуждать, какое обращение принять на том или ином заседании Полит­бюро с участием Ленина, решало даже такие мелкие вопро­сы: выделить ли дополнительно 12 пайков в распоряжение Радека для„обслуги" делегатов; предписывало Енукидэе со­вместно со Склянским и Брюхановым „подтянуть питание" участников конгресса, улучшить снабжение рабочих типогра­фии III Интернационала и многие другие второстепенные и рутинные вопросы.

Уже с самого начала с Коминтерном установили тесные связи органы ГПУ, возникшая советская зарубежная развед­ка. Устанавливались контакты с секциями Коминтерна, фи­нансировались конкретные операции, готовились личные до­кументы, вербовались кадры. Вот, например, управляющий делами ИККИ Д.Блейк пишет записку в Политбюро ЦК РКП 24 ноября 1920 года „О нелегальной технике", где ста­вит вопрос о недостающих в ИККИ иностранных бланках, фотобумаге, соответствующих материалах. В числе других Блейк ставит вопрос и о том, что „технический персонал с их семьями должен быть обеспечен из конспиративных средств Коминтерна". Ленин, прочитав записку, прежде чем передать по назначению, пишет: „О конспирации — доклад Блейка. Секретно".