Колесо Фортуны - Роджер Желязны

На этот раз Арт вызвал его сделать то, что он и так собирался. Несмотря на то, что сиреневая девушка была определенно не в его вкусе. Черт, она даже не была блондинкой. Короткие темные волосы, худая как щепка. И, Господи помилуй, босиком. Неужели она не понимает, что все эти хипповые штучки ушли в прошлое вместе с концом вьетнамской войны два года назад? Ну просто выпасть в осадок!

Он отложил сандвич. «Ловлю тебя на слове», — сказал Питер. Он стащил с головы бандану, развернул ее, стер с лица пот и грязь и не спеша направился к художникам.

— Эй! — окликнул он.

Неприветливые лица как по команде повернулись к нему. Три длинноволосых парня, один из них в авиационных очках с проволочной оправой. Коренастая девушка с толстой неряшливой косой, густыми черными бровями и прыщиком возле носа.

Сиреневая девушка с бледным личиком, немного испуганная, хотя скорее всего вообще без всякого выражения на лице…

— Привет, — сказал он.

— Чего-нибудь хочешь? — спросил очкарик, принимая боевую стойку: ноги раздвинуты, одна рука сжимает большую кисть, другая упирается в тощий бок.

— Водички бы попить, — сказал Питер. Он мог бы одной рукой кинуть этого хлюпика мордой в грязь и держать там, пока тот не захнычет. Вместо этого он повернулся к сиреневой девушке. — Не составишь мне компанию? А то здесь жарковато, а?

На ее лице расцвело и тут же увяло выражение ужаса. Она взглянула на другую девушку, та только пожала плечами.

«Пустые траты», — подумал Питер, не вполне уверенный, стоит ли вкладывать дополнительные усилия в свой проект. Его не очень-то интересовали люди без собственного мнения.

Ха! А сам-то он здесь занимается не чем иным, как исполнением чужого пожелания. Правда, на кону двадцать баксов, а в животе приятное тепло. Он улыбнулся. Серые глаза сиреневой девушки округлились. «Вода — это звучит неплохо», — сказала она низким и ровным голосом. Тут она приложила руку ко рту и осторожно потрогала свои губы, словно они принадлежали кому-то другому и она хотела проверить их состояние.

Она сунула кисть в банку с краской и, поколебавшись, направилась к Питеру. Он вновь улыбнулся и пошел вперед, чтобы открыть перед ней стеклянную дверь. В отличие от многих других, она не удивилась тому, что он ведет себя по-джентльменски, как его воспитала мать. Прохладный кондиционированный воздух вырвался из двери и остудил пот у него на лбу.

Она секунду смотрела на него, затем протиснулась в дверь. Он посторонился, пропуская ее. Она была пуглива, как кролик, — это было видно невооруженным глазом, — и совсем не похожа на других хиппи, которых он встречал под девизом «Занимайтесь любовью, а не войной». Они не брили ноги и под мышками; они проповедовали и практиковали Свободную Любовь, а ночью все кошки серы.

Она направилась к питьевому фонтанчику возле комнаты отдыха в студенческом общежитии. Он сказал: «Подожди минутку», и она замерла с потрясенным выражением в глазах. Потом посмотрела на двоих, которые читали на скамейке неподалеку, и опять перевела взгляд на Питера.

— Я сейчас, — сказал он.

Он нырнул в кафетерий, взял с раздачи пару бумажных стаканчиков и наполовину наполнил их льдом. Кассирша смотрела на него со скучающим безразличием. Он улыбнулся ей, радуясь, что достаточно знаком с такими зданиями, где ему, однако, никогда не придется находиться в качестве ученика. Никто не станет его здесь ничему учить.

— Спасибо, — сказал он и направился обратно в фойе, где дал один из стаканчиков девушке.

Она заглянула в стаканчик и озадаченно посмотрела на Питера.

— Со льдом вкуснее, — сказал он, наполняя свой стаканчик из фонтанчика. — И вообще, из стаканчика можно сделать настоящий большой глоток. Легче напиться.

— О! — Она повторила его действие. Он присел на покрытую ковром скамейку, которая вырастала из пола, словно гриб, и стал медленно пить воду, наблюдая за девушкой. Она тут же села рядом и углубилась в созерцание воды в стаканчике.

— Меня зовут Питер, — сказал он. Хорошо, что Арт остался снаружи. У Арта всегда есть стратегия. План атаки. Методика, помогающая вывести женщину из равновесия и не мешкая перейти к действиям.

Иногда Питер пытался играть в тайные игры Арта, но результаты его не удовлетворяли. Это было все равно что жульничать в покере. Гораздо интереснее гадать, какие карты выпали партнеру, и проверить в игре свою правоту, чем подсматривать в чужие карты, хотя Арт утверждал, что жульничество дает особое, ни с чем не сравнимое возбуждение. У Питера же это вызывало лишь боль в желудке. Арт говорил, что это со временем пройдет, но у Питера не было желания преодолевать себя.

Стратегия Арта предполагала одинаковый подход к любому человеку и любой ситуации. Питеру же нравилось находить во всем нечто неповторимое.

— Сильвия, — сказала сиреневая девушка после небольшой паузы.

— Мне понравилась твоя бабочка, — сказал он.

Быстрый взгляд из-под ресниц. Маленький глоток из стакана.

— Похоже, будто она вот-вот взлетит, — сказал он. — Вот было бы странно! Нечто такое большое — и летает. Больше пеликана, больше сарыча. Даже, наверное, страшно. Но все-таки она выглядит так, словно может спрыгнуть со стены и улететь. Только она тогда с голоду подохнет. Где она такие большие цветы возьмет?

— Ой, я не хотела бы ее оживить, — сказала Сильвия. — Это было бы жестоко.

«Ага, — подумал он. — Она со странностями. Действуй дальше».

— Ну ладно, пусть остается на стене и всех удивляет, — сказал он. — Наверное, так лучше.

— Она для того, чтобы просто смотреть на нее, — сказала Сильвия.

— Тебя должны назначить ответственной за проект. Ты рисуешь лучше других.

— Ой, нет, — сказала она. — Не хочу ни за что отвечать.

— Правда? — Он всегда мечтал отвечать за что-нибудь. Только не в «Фанк Контрэкторс». Они с Артом работали в этой фирме, откладывая деньги на незабываемый отдых, который, может быть, и не отложится у них в памяти, хотя они часто говорили о нем и строили планы за пивом или за игрой воскресными вечерами.

Они с Артом осели после сумасшествия шестидесятых. Оба избежали Вьетнама: после того как Люк там погиб, Питер получил белый билет как единственный выживший сын, а Арт — из-за шумов в сердце. После окончания школы оба несколько лет бродяжничали, не примыкая к хиппи, но общаясь с их окружением. Путешествовали. Смотрели. Тусовались. Жили на гроши, не задумываясь о будущем.

Теперь им было под тридцать, и, хотя они уже год работали на «Фанк Контрэкторс», оба были в самом низу служебной лестницы. Служебная лестница! Черт, он думает, как старикашка. Черт!