Великий план (Нарский Шакал - 2) - Джон Марко

Он не всегда боялся брата. Когда-то они были лучшими друзьями. Они делились всеми тайнами, они любили и уважали друг друга. Их мать была святой женщиной, сокровищем - и они оба ее обожали. Они вместе плакали о ее кончине и о смерти ее отца: рыдали друг у друга в объятиях и не стыдились своих слез. В ранние дни правления Аркуса они оба были верны императору и его Черному Ренессансу и гордо поднимали Черный флаг. Их разделял залив, но духовно они были едины. Каждый жил в своем замке, но они не были разъединены и часто писали друг другу. Они обсуждали, как править страной, унаследованной от отца, спорили о том, где найти лучшие вина. Как солдаты священной армии, они были ближе, чем просто родственники.

Но это было очень давно, пока между ними не встала Ангел.

Вечер был печально тих, как почти все вечера на Драконьем Клюве. Солнце скользило вниз, окрашивая небо красным. Упрямый ветер холодил окрестности Серой башни, раскачивая ветки деревьев и раздувая плащи расхаживающих по двору стражников. Вороны с карканьем ковыляли по кирпичам, выклевывали семена, застрявшие между булыжниками, ерошили перья, защищаясь от холода. В дальнем конце двора в яме глубиной в человеческий рост пылал огонь, и вороны грелись возле него. Яма была огорожена трехъярусной оградой, открытой всем стихиям, но отводившей в сторону ветры с моря: она защищала и согревала драгоценных птиц герцога. За огнем постоянно следили как и за воронами. Герцог Энеас не жалел расходов на свою воздушную армию и хорошо платил смотрителям, которым приходилось переносить холода вместе с птицами. В эту минуту в укрытии было мало птиц, но Энеас знал, что они соберутся после захода солнца и устроятся на ночлег рядом с теплом огня, защищенные от самых сильных ветров. Это были здоровые птицы, окруженные заботой и любовью, и они никогда не улетали далеко от башни.

Герцог Энеас обходил Серую башню - как он делал это каждый вечер перед отходом ко сну, прикрыв бородатое лицо от холодного ветра толстым шерстяным плащом. На плече у него сидел его постоянный спутник, Черныш, - его главный ворон и ближайший друг. На ходу Энеас тихо разговаривал с вороном, рассказывая о боли в пояснице с других недомоганиях, приходящих с возрастом, - и вообще тратил энергию на пустяки. Как всегда, Черныш его внимательно слушал. Это была прекрасная птица, достойная своего положения. Все остальные птицы подчинялись ему, зная, что Черныш - фаворит. В знак своего положения Черныш носил на шее тонкую серебряную цепочку, достаточно узкую, чтобы она не потерялась во время полета. На цепочке висел маленький медальон с гербом Драконьего Клюва. Черныш был умным и хорошим спутником, и Энеас частенько злоупотреблял молчаливостью птицы. Когда у Энеаса было печальное настроение - как в этот вечер, - он говорил не умолкая.

- Зима близко, - пробормотал Энеас.

Они обогнули большой двор и направлялись к яме с огнем и укрытию. Черныш не оставался на улице с другими птицами. Он спал рядом с кроватью Энеаса и ел вместе с герцогом. Для Энеаса Черныш заменил Энли, став его братом.

Услышав слова хозяина, ворон взъерошил перья.

- Морозно, - объявила птица.

Энеас понимал, что на самом деле ворон не знает смысла этого слова. Просто он часто слышал это выражение от Энеаса. Энеас сложил руки в перчатках и подышал на них. - Да, морозно, - согласился он.

Он приостановился во дворе посмотреть на заход солнца. Он разлюбил зиму. Его тело восставало против холода. И, зябко ежась, он подумал, страдает ли Энли так же, как он сам, или его брату удалось избежать губительного воздействия времени. Ангел умерла зимой, и с приближением этого нежеланного времени года Энеас вновь переживал те ужасные дни и терзал себя из-за смерти возлюбленной. В тот день для него умерло все. Он смотрел на солнце - и видел в нем лицо Ангела.

- Морозно, - снова повторил Черныш. - Морозно. Герцог Энеас грустно улыбнулся:

- Ты совершенно прав, мой друг. Пойдем-ка в дом.

Вместе они направились к главным дверям Серой башни, где миновали двух стражников в вороновых шлемах, безмолвно распахнувших перед ними деревянные створки. Внутри Серой башни было тепло. Черныш снялся с плеча Энеаса и, пролетев по коридору, уселся на каминную доску. Близилось время вечерней трапезы, и Энеас уловил запахи готовящейся еды. От аппетитных ароматов забурчало в желудке. Сегодня он рано поест и ляжет спать и будет молить Бога, чтобы к нему не пришли сны. В последнее время он начал грезить даже наяву. Он завел привычку записывать свои видения в дневнике и сравнивать их. Его нисколько не удивило, что все они объединялись одной темой одиночеством.

Зимой на Драконьем Клюве было очень одиноко.

Энеас прошел мимо камина, на котором устроился Черныш, приостановившись, чтобы согреть руки. Он стянул перчатки и расставил длинные пальцы, наслаждаясь теплом. Черныш прикрыл свои черные глазки, словно задумался. Их соединяло странное волшебство. Энеас был одарен этой способностью с детства. У отца были начатки дара, а мать умела читать мысли кошек, но только Энеасу удалось целиком овладеть всеми тонкостями мастерства. Только он мог заглядывать в примитивные мозги птиц и понимать, о чем они думают. И сейчас он знал, что Черныш не столько устал, сколько проголодался - чего другие не подумали бы, глядя на сонную птицу. Энеас понимал, когда его птицы больны, испуганы или разозлились, когда они нуждаются в движении или внимании. В каком-то смысле он был волшебником, и хотя его способности пугали Энли, сам он никогда их не страшился. Он любил свой дар так же сильно, как своих воронов. В эти черные времена вороны были его единственными товарищами. Он делился с ними своими тайнами - такими, какими когда-то делился с Энли. Он рассказывал им свои мысли и воспоминания и часто развлекал их историями об Ангеле и той, которую он называл своей дочерью.

- Проголодался, дружище? - спросил он у Черныша.

Герцог провел указательным пальцем по перьям ворона. На птичьем лице Черныша появилось подобие улыбки. Ворон вспрыгнул Энеасу на плечо и шутливо покусал его за ухо. Такой укус означал: не просто хочу есть. Умираю с голоду!

- Ну, мы уже идем есть, - сказал герцог. Он отвернулся от огня и с Чернышом пошел на кухню, где их ждала трапеза.

На южном ответвлении Драконьего Клюва герцог Энли выжидал. И наблюдал. Он смотрел, как садится солнце, смотрел, как тьма расстилается по земле, так что залив, отделявший его от брата, живущего на противоположном берегу, почернел. Ветер усилился. На дальней стороне Драконьего Клюва едва видна была Серая башня на вершине скалы. Поднимался прилив, и морская пена лизала сапоги Энли. Он замерз, замерзли и его солдаты, а лодочка, которая должна была перевезти их через залив, казалась ненадежно маленькой. Луна осветила землю полосами света. Лунные лучи танцевали на белых гребнях волн. Энли отодвинул стекло фонаря и задул его. Его люди тоже задули свои фонари. Их было всего шесть, считая Энли, но не считая Крака, который терпеливо сидел у Энли на плече. Люди, собравшиеся вокруг лодки, ожидали команды Энли - но тот молчал.