Первый кадр 1977 (СИ) - Арх Максим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему? — поинтересовался тот и не дожидаясь ответа предложил новый план: — Тогда давай так: сначала прослушиваем запись, затем выбираем те песни, которые на твой взгляд записаны хорошо, далее…
— Товарищ полковник, — прервал его я, — Вы сами запись слушали?
— Естественно, — возмутился тот, — я же её и записывал.
— Отлично. Я Вам полностью доверяю. Включайте первую песню и начнём.
— Так сразу? — удивился он.
— А чего ждать то?
— Ты будешь распеваться?
«Не распеваться, а распиваться», — подумал я, но так как это я уже сделал, то вслух произнёс:
— Нет.
— Что, прям сразу начнём запись? Без распевки и репетиции?.. Вдруг там тебе, что-то не понравится? Нужно будет обсудить, подправить и переделать, — стал вразумлять юнца более опытный коллега.
— Вы запись копировали точь-в-точь как на кассете? Я правильно понял?
— Да, — утвердительно ответил Сорокин. — Мы делали запись максимально приближенную к оригиналу. Но…
— Понимаете ли, коллега, у меня просто катастрофически нет времени от слова «совсем». Следовательно, план мероприятий такой: записываем на одну дорожку куплеты, на другую дорожку припевы, где нужны подпевки, пишем их на третью магнитофонную дорожку. Как запишем, прослушаем и если нас с вами качество удовлетворит, то на этом и закончим. Ну а свести все вокальные партии я думаю Вы сможете и без моего участия. Далее… Записав песню прослушиваем результат, я делаю замечания по музыкальной составляющей каждой композиции, которых уверен не будет вовсе или будет крайне мало, вы их фиксируете, ну, а потом уже это всё дело исправите сами со своим оркестром.
— Что значит сами? — не понял визави.
— Это значит, что я завтра утром отбываю на место последней дислокации.
— Как это? — удивился Сорокин, наморщив лоб. — А запись?! Я думал ты к нам прибыл хотя бы дня на три-четыре.
— Не имею право, — коротко по-военному ответил я, что бы тому было более понятно, как человеку военному, — там люди ждут! — глубоко вздохнул. — Поэтому давайте не будем тянуть резину и начнём. Пол песни пробные, чтобы проверить работу микрофона и оборудования, а дальше уже пишем сразу все подряд. Окей?
— Начнём с военных? — спросил о непонятном Сорокин вероятно забыв, что писать мы собрались именно военные песни.
— Конечно с военных, — успокоил я военного и добавил: — Как говориться, первым делом самолёты, а девушки потом… Что у нас там на «первое»? Комбат? «Зэр гуд»! Всё я пошёл…
Подойдя к микрофону и надев наушники хотел было крикнуть своё фирменное: «Мотор!», но вместо этого вскинув руки верх и чуть их разведя в стороны заорал:
— Вис ис Спарта!! — глядя через стекло на вздрогнувшего от такого боевого клича полковника, нажимающего на кнопку запись.
* * *<…>
— Ну ты парень даёшь, — произнёс Сорокин, после того как мы прослушали первую записанную песню. — Это чего получается, ты всю вокальную партию записал с первого раза не допустив не одной ошибки?..
<…>
— Это просто великолепно!
<…>
— С первого раза! С первого раза! Что ты делаешь!! Кто тебя этому научил?! Это же просто фантастика какая-то!!
<…>
— Я скажу только одно — бесподобно!! Я такого в жизни не видел!
<…>
— Александр, а почему тебе не мешают петь постоянные медитации?
<…>
— От куда ж ты такой взялся-то, а?! Ну не может человек за час записывать шесть песен. Не может!! Это, что получается, по десять минут на песню? Это ни какому профессионалу не под силу… чтобы так… просто подошёл и спел всё как надо, без единой ошибки!..
<…>
— Да, как такое вообще возможно?! Это немыслимо!! Неси уже сюда свой медитационный коньяк, я тоже, пожалуй, выпью.
<…>
— Слушай, а давай к нам? — проговорил полковник после того как мы записали последнюю — девятую песню и прослушали её не найдя замечаний.
— Нет уж спасибо. Я сугубо гражданский человек.
— А тебе сколько лет?
— Шестнадцать скоро исполнится, — ответил я.
— Жаль, — расстроился собеседник.
— Почему? — удивился сугубо гражданский «кадр».
— До армии тебе ещё далеко, — пояснил Сорокин. — А так, тебя призвали бы, а мы там уже бы позаботилась о переводе к нам.
— Ясно, — ответил я абсолютно, не разделяя идеи визави, ибо в этой жизни я в армию не собирался, потому как свой долг Родине я отдал в прошлой.
— Я вот вижу, что это всё пел ты, — чуть заплетающимся от «усталости» голосом сказал Сорокин, — а играл тоже ты? Или братья?
— Братья? — не понял певец.
— Ну да, братья твои, — напомнил мне полковник и полез в карман откуда извлёк листок и развернув его произнёс: — Как их там, — а затем прочитал: — Василий и Иван.
— Ах эти, — отмахнулся я, вспоминая ту «непонятку» с именами в кабинете у генерала и хотел было объяснить о возникшем недоразумении, но вовремя остановился и задумался.
«А, что будет, если я всё расскажу? Какая последовательность событий?.. Скорее всего Сорокин, как и положено доложит о «казусе» на верх. Начальство «непоняток» и «замуток» не любит, поэтому прикажет разобраться и доложить… И что будет дальше? В принципе ясно… Будет: следствие, разбирательства, определение круга лиц причастных к «ЧП», а затем поиск виновных и не очень с последующими наказаниями и забвениями… Как бы там ни было и чем бы всё не закончилось, но абсолютно ясно, что вся эта «петрушка» затянется на долго… А оно мне надо? Хотят, чтобы были братья? Пусть будут братья. Я категорически не против! Хотят, чтоб нас было трое? Окей. Я также за! Пусть будет — трио «Васиных»! Звучит? По-моему, да! Индивидуализм у нас сейчас в стране не очень приветствуется, сейчас более в почёте коллективизм, а посему нашему виртуальному трио быть!» — подумал один из трёх и произнёс: — Конечно помогали, а как же может быть иначе?! И один и другой!
— Они с тобой работают, или как? — вновь разливая по рюмкам поинтересовался Сорокин.
Я поперхнулся…
Звучал его вопрос по меньшей мере двусмысленно, но так как особой паранойей и раздвоением, и уж тем более разтроением, личности я вроде как не страдал, то ответил со всей искренностью откашлявшись:
— В основном они всегда при мне, но сами понимаете, всякое в жизни бывает…
Посидели поговорили ещё пол часика, я, зевнул и встав из-за журнального столика, на котором была накрыта «поляна» сказал:
— Ладно товарищ полковник, поеду я в гостиницу какую-нибудь. Номер сниму. Посплю пару часиков перед отлётом.
— Ты чего, — закусывая неведомо откуда взявшейся килькой сказал Сорокин.
— В смысле, — не понял я собеседника.
— Что значит в смысле, — не понял собеседник меня. — Надо ещё же песни записать.
— Товарищ полковник, вы же вроде закусывали и закусываете, что же Вы ничего не помните-то, — пожурил я коллегу и напомнил: — Мы уже давно всё записали. Все девять военных песен. Вон и две катушки лежат. Видите? Вон, на шкафу, — показал. — Одна оригинал, другая копия. Так, что всё чикибамбони!
— Какие ещё «чикибрики», — сказал тот удивлённо смотря на меня. — Ты что Саша, а песня про Москву, а песня про Дядю Лёню, а…
— Про какого ещё дядю Лёню? — моментально протрезвел я, опускаясь мимо стула на пол и в изумлении смотря на «приговор».
— Как про какого, Саша? Про нашего! Про нашего, наверное! Как там у тебя поётся-то: «Дядя Лёня мы с тобой?!» А?
— Не знаю… — прохрипел я и взяв трясущимися руками графин попытался налить воды в полный стакан с чаем.
— Саша, ты мимо льёшь, — недовольно пробурчал полковник, отбирая у меня графин с водой.
Я поморгал, пытаясь сообразить, что же делать?
Сорокин нахмурился, помог мне подняться и усадил на кресло.
— Может тебе хватит уже? А то дел ведь ещё сегодня много.
— Товарищ полковник, — сказал я и потёр себе лоб, — скажите пожалуйста: неужели песня про нашего гармониста — Дядю Лёню, так сильно заинтересовало фирму «Мелодия», что они решились на запись?