Средневековая история. Граф и его графиня - Галина Гончарова

– Брату?

– Гардвейг – его молочный брат.

– Воо-от оно что…

– Ну да. Граф Лорт застал их…

– Да. Допросил – и приказал убить Лонса.

– И как он выжил?

– На нем решили срубить пару монет и продали в рабство.

– Повезло парню. Вырвался…

– Судя по всему – нет.

– Лилиан?

– Ох, Ганц… Лонс, когда мне это рассказал, просил помочь вернуть Анелию.

– Куда вы ввязались?!

Лиля впервые видела Ганца в таком состоянии. Он буквально побелел, как мел. Взлетел из-за стола, вцепился в ее плечи…

– Кто еще знает?! Кто знает о вас!?

– Никто. Лонс молчал. Я тоже…

Ганц отпустил ее и почти упал на стул. Перевел дух.

– Простите, госпожа…

– Лилиан. Обо мне никто не знал.

– Слава Альдонаю!

Лиля кивнула.

– Не настолько уж я глупа. За такие тайны кровью платят…

– И своей и близких, – мрачно откликнулся Ганц. – Ваше сиятельство, а что еще вы от меня скрыли? Может, Лидарх – это зачарованный принц? Я уже во все поверить готов, ей-ей…

– Лидарх – не принц. Я тоже. Вроде бы это все тайны. А что?

– А вот то. Ваше сиятельство, уж простите, но… не умеете вы хранить секреты. И лгать тоже. Так что еще осталось?

Лиля поколебалась. А потом достала из ящика стола простенький пергаментный свиток.

Огнеупорный сейф пока еще готов не был. Но ящик уже сковали и песком набили. Теперь мучились с замком. Лиля принципы не помнила, хоть убивай…

А идею воплощать нелегко. Тем более – кодового замка.

– Это – письмо Лонса. Написанное им собственноручно. Там полное признание.

Ганц смотрел на свиток, как на ядовитую змею. Потом взял, повертел в руках…

– Печать пастера Воплера?

– Да.

– Он – читал?

– Нет. Лонс просто писал при нем. А потом запечатал и отдал запечатать пастеру.

– Ага, вот оно как… Пастер жив останется. Это хорошо. А что вы собираетесь с этим делать?

Лиля вздохнула.

– Не знаю. Ганц, я хочу, чтобы ты выяснил, что с Лонсом и двумя вирманами Эрика. Если они живы, их надо освободить. Если мертвы…

– Вы захотите мести?

– Мести?

Лиля горько усмехнулась.

– Ганц, я так похоже на идиотку?

Ганца так и подмывало ответить, что в некоторых случаях сходство идеально. Промолчал. Но графиня что-то все же заметила. И грустно опустила ресницы.

– Сейчас у нас с Уэльстером мирные отношения. Что будет после обнародования такой свиньи?

Ганц даже растерялся.

– Свиньи?

– Письма, в котором будет сказано, что Анелия – порченый товар?

– Скандал, ссора, война…

– Оно – надо?

– Нет.

Мужчина и женщина переглянулись. Оставлять убийство Лонса (если он мертв) без последствий никто не собирался. Но вот как мстить – это на их совести.

– Я проедусь в посольство…

– Люди…

– Обязательно. Один не поеду. Обещаю. И если что-то узнаю, пойму… Где они договорились встретиться?

– Я почти ничего не знала. Записку от Анелии Лонс вложил внутрь. Написанную ее рукой.

– Вот как… Так где?

– У ворот для золотарей.

Ганц вздохнул.

– Ваше сиятельство, пообещайте мне ничего не предпринимать до моего возвращения?

Лиля пообещала с чистой совестью.

Посольство Уэльстера.

Бывал там Ганц. Еще и до приезда уэльстерцев бывал. И ничего удивительного. Работа такая. И ворота он эти знал.

А еще предполагал, почему они выбраны. Да потому, что золотари приходят с утра пораньше. Если там что и случилось – все следы уже затоптали двадцать раз. Но проверить надо.

Увы…

Проверка никаких результатов не дала. Собственно, у ворот все было настолько затоптано и испакощено нечистотами, что там можно было роту солдат прирезать – не поймут.

Не считать же успехами несколько найденных лежанок? Или лежек?

Короче, в этих местах кто-то долго лежал. А зачем?

А это не запрещено. Но судя по свежести примятой травы, можно было догадываться…

Авельс приехал сюда. Здесь его и поджидали.

Сопровождающие?

Двое вирман?

Нет, сила-то неплохая. Но… на море. А вот на суше… Вытащи акулу на берег?

Вирмане неплохо предназначены для боев, походов, драк, но вот как охрана – ниже среднего. Это просто не их призвание.

М-да…

Скорее всего, Лонс убит. Ганц не считал всех глупее себя. Схватить? Допросить? Держать где-то?

Ну-ну…

На территории чужого государства, на чужом поле, где в любую минуту могут все обнаружить – и грянет скандал?

Ой ли…

Он бы просто убил. И даже если потом что-то всплывет, нет человека – нет обвинения. Примем как исходную версию? Почему бы нет. Итак, Лонс мертв. И вирмане, скорее всего, тоже.

Есть письмо с полным признанием и даже доказательством. Хотя и плохоньким. А вот кому это донести?

Королю?

Можно. Но… Насколько он заинтересован в браке? Союзе с Уэльстером?

Не выйдет ли выгоднее прикопать агента и списать все на государственную необходимость? И так уже Ганц слишком много знает. Можно убивать?

Есть в этой шуточке графини доля правды. Как ни печально…

А кому еще?

Гардвейгу?

Смешно!

Ивернейцам?

Надо обдумать. Но это уже пахнет государственной изменой.

А вот если поставить Анелии ловушку, в которую она просто не сможет не попасться? А письмо отдать Ричарду?

Вот тут можно попробовать извернуться. И главное – остаться в стороне. А еще – Ганц совершенно не хотел подставлять графиню. А ведь она тоже предана своим людям. И если в это дело не влезет он – она точно не удержится. А дальше…

Ей-ей, бык в посудной лавке произведет меньше разрушений. И придется им всей компанией удирать в Ханганат. Потому как ближе – достанут.

Хотелось бы обойтись без таких крайностей.

Анелия сидела у себя в комнате, когда в дверь постучали. Принцесса вскинула голову, но вошедший почтительно поклонился. Словно и не он грубо тыкал ей пару дней назад.

– Ваше высочество, все улажено.

– Он…

– Да. Теперь уже навсегда.

– Б-благодарю вас…

Анелия еще смогла проводить мужчину. А потом упала на кровать и разревелась. От облегчения? От горя? От тоски?

Альдонай его знает…

Больно! И все тут!

– Лидди, вечером мы едем во дворец на бал.

– Мигель…

Лидия посмотрела на брата. Мальчишка. Видит Альдонай – мальчишка.

– Едем. А чему тут радоваться?

– А почему нет? Потанцуешь, развлечешься…

Лидия промолчала. Хотя и могла бы сказать, что толку с того бала…

Рик уже выбрал другую. Все происходящее сейчас – это просто дипломатические реверансы. А она… это просто унижение, через которое надо пройти. Она не красавица. Она не богата. И приданое за ней скромное, хоть и принцесса.