Миры Роджера Желязны. Том 17 - Роджер Желязны

— Елки-палки, — пробормотал он. — Чтоб тут греческие герои — такого еще не случалось!.. Господа призраки, а есть у вас удостоверение вашей реальности?

Одиссей с достоинством показал временные удостоверения реальности, выданные Дисом. Старшая ведьма не поленилась отложить утюг и выйти к ним — повнимательней проверить и эти удостоверения, и пропуска, полученные от Велиара.

— Все в порядке, Абдулла, можешь пропустить, — сказала она.

В процессе создания тел для греческих героев ведьмы заспорили, на каком количество мускулатуры остановиться. Чересчур большая мышечная масса сделала бы Одиссея и Ахилла менее подвижными, а юркость и ловкость отнюдь не лишни в богатой подвигами жизни героев-полубогов.

Операции по превращению Одиссея и Ахилла в стопроцентных людей из плоти и крови завершились только через несколько часов.

После этого они использовали еще одного духа странствий из седельного мешка Одиссея для того, чтобы перенестись на Землю. И теперь они отдыхали под деревом, не ведая, где находятся. Однако это их мало тревожило. С ними было провизии на несколько дней — любезно предоставили кокетничающие ведьмы на Ведьминой кухне. По крайней мере запасов в дорожных сумках должно было хватить на несколько дней. Но — в восторге от нового ощущения телесности — оба героя так дорвались до еды, что после трапезы у них не осталось ни крошки. И удивляться тут нечему: они мечтали о настоящей пище столетиями, как тут было удержаться!

— Я сейчас лопну, — сказал отдуваясь Ахилл.

— Я тоже, — пропыхтел Одиссей. Похоже, впервые мудрый Одиссей плюнул на свою мудрость и неразумно наелся до колик. — А соленая селедочка была хороша, правда?

— По мне, всего лучше был паштет — до чего нежен! — покачал головой Ахилл. — Я бы сказал так: с наших времен не изобрели ничего лучше печеночного паштета. Помнишь, как мы в Греции ели печенку? Жареную, с лучком! Даже соевого соуса не существовало. А паштет — совсем другое дело. Одиссеюшка, и как мы жили на такой грубой пище, ума не приложу!

— Оттого и жили, что лучшего не знали, — произнес Одиссей. — Думаю, сейчас бы нас и на веревке не затащили на Троянскую войну — что там был за провиант! Впрочем, не видать нам больше Троянской войны как собственных ушей.

— Ну, ты напрасно ее ругаешь, — сказал Ахилл. — Война была первый сорт, здорово потешились.

— Да, лучше войны не будет. Рецепт потеряли. А помнишь, как я Аякса победил?

— Так я ж был убит раньше, не мог видеть вашей схватки, — напомнил Ахилл, — и с Аяксом ты сразился как раз за владение моими доспехами.

— Ну так я ему здорово наломал бока!

— А доспехи были отличные, — с мечтательным вздохом промолвил Ахилл. — Имея такие доспехи, побеждать было легче легкого. Именно в них я убил Кикна и Троила. Но самое славное, что я совершил и что вошло во все школьные учебники, — это убийство Гектора.

— Знаю, знаю…

— Приятные воспоминания! Это потом меня поразил проклятый Парис. Угодил прямо в пятку, меткий мерзавец! Э-эх… — Он вздохнул и потер вздутый живот. — Однако паштетец просто мечта… Слушай, Одиссей, насчет наших нынешних тел…

— Ну?

— Нам дали тела хорошего качества?

— Полагаю, даже высшего.

— Но у меня болит вот тут. Ахилл указал на район пупка.

— Пустяки, — сказал Одиссей. — Мускулы тянет — сильно переел.

— Ты уверен, что я ничем не болен?

— Нас же уверяли, что дают совершенно здоровые тела. Ты что, забыл, как раньше живот раздувало от обжорства?

— Что-то не помню такого рода боли. И ногу как-то нехорошо тянет.

— Правильно, ведь мы же сделали хорошую пробежку. Когда с непривычки пробежишь, всегда ноги болят. Или если находишься много.

— Неужели в прошлой жизни наши тела доставляли нам столько неприятных ощущений? — спросил Ахилл.

— Думаю, да, — сказал Одиссей. — Но тогда мы обращали на это куда меньше внимания. Мы постоянно упражняли свои мускулы. Мы были привычны к радостям и горестям, которые доставляли нам наши тела.

— Нет, я не жалуюсь, — поморщился Ахилл. — Я плотно поел и вот снова чувствую голод. Да и выпить тут нечего…

— К счастью, поблизости нет поэта, который мог бы записать твои слова для потомков! — рассмеялся Одиссей. — Бесстрашный Ахилл, герой-полубог, распустил нюни: дескать, покушать бы, да и питеньки хочется! Вот это сценка! А ведь раньше ты был выше мыслей о пище! Ты был весь нацелен на стяжание славы великого воина!

— Я и сейчас нацелен на то же! — воскликнул Ахилл, упруго вскакивая на ноги, тут же охнул и виновато заморгал. — У меня вроде бы прострел в спине. Однако делать нечего, отправляемся в путь.

— Я готов, — сказал Одиссей, — да вот только не знаю, в каком направлении идти.

Ахилл огляделся. Они находились на залитом солнце лугу. Впереди темнела зеленая полоса леса. Оттуда доносились птичьи трели. Дул легкий ароматный ветерок. Время перевалило за полдень, и золотистый шар солнца стоял высоко; было не слишком жарко и не слишком прохладно. Может, таких славных деньков выдавалось немало в их прошлой жизни, но после угрюмого климата Царства теней, где всегда словно собирался дождь и небо было как перед бурей, хотя ни дождя, ни бури никогда не случалось, герои просто балдели от удовольствия.

На лугу было тепло, приятно, и все же Одиссей нутром ощутил, что в окружающем пространстве не все в порядке. И поэтому он не слишком удивился, когда его взгляд натолкнулся на трех женщин, сидевших за трапезой на траве. Женщины весьма преклонного возраста, одетые в привычные греческие одежды. Одиссею показалось, что он видел их прежде, и напряжением мысли он вспомнил, кто они такие. Евмениды! Три ужасные сестры, которые носились по античному миру, безжалостно и неотступно преследуя отце- и матереубийц. Встреча с ними не предвещала человеку ничего хорошего; однако очень важно говорить с ними предельно дружелюбно и не давать им повода разозлиться.

— Это мои старые добрые знакомые, эринии, — сказал Одиссей, направляясь в их сторону. Ахилл последовал за ним. — Добрый день, уважаемые Алекто и Тисифона! Здравствуйте, почтенная Мегера! Вы, милые дамы, прошли неближний путь сюда из нашей старой доброй Преисподней.

— Здорово, Одиссей, — ответила Алекто, высокая седая дама с аккуратно уложенной прической. Ее нос загибался таким грозным крючком, который был бы очень уместен на лице какого-нибудь вселяющего ужас воина. — Мы знали, что вы тут появитесь.

— Как вы могли догадаться? — спросил Одиссей. — Только ведьмы знают, куда мы направились.