Приговор - Джеймс Шиан

— Делай, как считаешь нужным.

— Надо что-то предпринимать. Нельзя продолжать в том же духе. Может, на некоторое время уедешь, отдохнешь?

Пат села в постели, смотрела на него и молчала, а Джек не мог сообразить, что он такого сказал, чтобы ее разозлить.

— Ну и как ты себя чувствуешь? — наконец заговорила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты был в центре этого дела, прошел через ад. И что теперь?

Джек, в свою очередь, колебался. Он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза:

— Потеря Нэнси, а затем Руди повергли меня в отчаяние, и я знаю, что ты испытала то же самое. Но, несмотря на это, я никогда не ощущал в себе столько жизненных сил. Я буквально чувствовал, как кровь бежит по моим жилам. Уверен, что мы поступаем правильно. — Его глаза внезапно вспыхнули, руки пришли в движение. — И дело не в том, что Руди был невиновен, а наша система уголовного права несовершенна. Теперь для меня все намного значительнее. Я начал понимать разницу между невиновным и виновным. Словно родился заново и впервые взглянул на мир. Понимаю, что в этом образе мыслей нет ничего оригинального — другие давно об этом говорят. Однако для меня это в новинку. Мы никогда не задавались вопросом, отчего люди совершают убийства. Мы просто не считаем их людьми. Забываем, что они выросли подобно животным — в мерзости, нищете и полной безнадежности. Что их матери — наркоманки или проститутки, а их любовники каждый вечер выбивают душу из их сыновей. Я не преувеличиваю. Это обычный образ жизни для подобных людей. Но мы не задаемся вопросами — мы ничего не хотим знать, иначе может статься, что и мы ответственны за их преступления. Проще взять и казнить преступников. Нет, дело теперь не только в Руди и даже не в том, выиграю я или проиграю. Если честно, то скорее всего проиграю. Пусть это станет делом моей жизни. Так мне завещал в своем письме Руди. — Джек тяжело вздохнул. Пат решила, что он сказал все, но ошиблась. — Новое понимание изменило всю мою жизнь. Я познакомился с людьми, которых прежде не знал. Тревожусь за них, чего со мной никогда не бывало. Тебя люблю до боли. Совершенно новое чувство. Ты понимаешь, о чем я.

Пат ласково погладила его по щеке.

— Да, Джек, я это вижу, поэтому никуда не собираюсь уезжать. Наверное, другие испытывают то же самое, но тебе лучше с ними поговорить — выяснить, что у каждого на душе.

— Наверное, ты права.

— Но не сегодня. — Пат нежно поцеловала Джека в губы. — Сегодня ты мой.

Джек обнял ее, и они скользнули на подушки.

Прежде чем Тобин успел поговорить со своими людьми, возникла новая проблема, которая заставила его снова передумать все, о чем он ночью говорил с Пат. Вопрос поставили за завтраком Дик и Хоакин.

Трое мужчин сидели за столом, каждый читал газету и ел омлет и приготовленную Хоакином мясную солянку. (Пат предложила покупать всем по экземпляру. «Если каждый будет читать свою газету, — объяснила она, — то станет по-домашнему уютно».)

— Вы читали статью о себе? — спросил Хоакин.

— Просмотрел. Сплошное вранье.

— В ней говорится, что в бытность защитником вы тянули из людей деньги и теперь многие из них не прочь вас убить.

— Мне всю мою карьеру грозили смертью, а я, как видите, жив. Погоня за сенсацией, не более.

Дик и Хоакин переглянулись.

— Не догоняет, — буркнул Дик Хоакину.

— Вы о чем? — удивился Джек.

— Это статья заказная, — объяснил Дик.

— И что из того?

— Если ее заказали, следовательно, есть на то причины.

— Разумеется. Облить меня грязью. Плевать, я крепкий парень, как-нибудь перенесу.

Дик снова взглянул на Хоакина и в отчаянии воздел к потолку руки. Тот понял, что настала его очередь втолковывать непонятливому работодателю прописные истины.

— Джек, как вы считаете, зачем кому-то понадобилось заказывать статью, в которой говорится, что куча народа спит и видит, как вас убить?

— Не знаю. Вероятно, такова их стратегия защиты.

— Пораскиньте мозгами, Джек. Вам противостоит адвокат Джимми Дикарло. Он гангстер. Формально он только представляет бандитов, но ни для кого не секрет, что он либо сам бандит, либо очень близок к людям, которые зарабатывают на жизнь тем, что убивают других. — Хоакин умолк, и в ту же секунду вступил в разговор Дик. Словно вернулись былые времена, когда они вместе распутывали множество убийств.

— Если бы на вас напали, первыми подозреваемыми оказались бы Эванс или Брюм. Это сводило опасность для вас, Марии и Пат до минимального уровня.

До Джека стало доходить.

— Вы считаете, что они задумали обозначить больший круг подозреваемых? Не притянуто ли это за уши, ребята?

Снова заговорил Хоакин:

— Нисколько.

Джек посмотрел на своих охранников:

— Так вы серьезно?

— Абсолютно, — ответили оба в один голос.

— Хорошо, давайте допустим, что вы правы. Что мы можем предпринять?

— Если они решили вас убрать, то покушение скорее всего может произойти по дороге на работу или с работы, — объяснил Дик, и Джек понял — напарники уже обсуждали эту тему. — Подловить где-нибудь на тихих улочках. Мы всегда считали, что это самые опасные для вас места.

— Не только для меня — Марии и того, кто за рулем! — воскликнул Джек. Дик и Хоакин кивнули. — О нет! Дело становится слишком опасным. Пора закругляться.

В этот момент из комнаты вышла Мария и присоединилась к ним.

— По какому поводу сбор? — спросила она.

Пат спускалась по лестнице из своей спальни.

— Что происходит?

— Ребята считают, что Джимми Дикарло собирается меня ухлопать. — Джек ответил таким беззаботным тоном, словно просил передать ему тост.

— Что? — вскрикнула Пат.

— Шутите! — не поверила Мария.

— Нисколько, — ответил Дик. — Мы считаем, такая возможность реально существует.

Женщины испуганно переглянулись.

— Я собираюсь все бросить, — повернулся к ним Джек. — Сегодня же откажусь от иска.

— А наше мнение не важно? — спросила Мария. Все удивленно посмотрели на нее. — Я с самого начала не хотела в этом участвовать. Но, оказавшись в центре событий, успокоилась. Мне кажется, мы делаем нужное дело. — Пат перехватила взгляд Джека, словно хотела сказать: «Что я тебе говорила?» — И, кроме того, вы меня сами уверяли: их не остановить, даже если отказаться от иска.

Хоакин согласно кивнул. Дик, давая понять, что и он так считает, наклонил голову вслед за напарником.

— Так какой выход? — спросил Джек.

— На пенсии я занимался многими вещами, — начал Хоакин. — В том числе служил телохранителем у богатых и знаменитых людей. Некоторые из них имели особые машины с целиком пуленепробиваемым кузовом. Такие можно заказать в Нью-Йорке. Машину доставляют в течение недели, а за дополнительную плату — даже быстрее. Это обойдется недешево. И кроме того, я намерен внести в конструкцию некоторые усовершенствования.

Джек не спросил, что за усовершенствования, — в этом разбирались Дик и Хоакин. А он отвечал за общую безопасность.

— Деньги не проблема, — кивнул он. — Как по-вашему, такая машина решит проблему?

— Частично, — отозвался Дик. — В конторе вы в безопасности. Зато дома всегда головная боль. Мы здесь как на ладони, хотя не могу себе представить, как на нас можно напасть, когда за окном толпа. Видимо, ночью. Нам необходимо еще оружие. Об этом я позабочусь.

— Что касается дома, я об этом думал, — сказал Джек и посмотрел на Пат. — У одного из моих знакомых есть дом на ранчо. Он достаточно вместителен для всех нас и обнесен забором.

— Подойдет, — обрадовался Хоакин. — Как скоро мы сможем переехать?

— Сегодня ему позвоню.

— А я позвоню туда, где делают бронированные машины.

Прежде чем выйти из-за стола, Джек обвел глазами присутствующих:

— Вы уверены, что хотите продолжать?

Каждый утвердительно кивнул.

ГЛАВА 43

Клея Эванса и Уэсли Брюма не стали арестовывать, как обычных людей вроде Руди. Они удостоились особого почета, на который может рассчитывать лишь аристократия общества. В определенное время оба явились в суд, где их взяли под стражу. Последовало заявление о невиновности, после чего был назначен залог по двести пятьдесят тысяч долларов за каждого — сумма, которую немедленно внес присутствовавший в суде поручитель. Им удалось избежать тюрьмы, и самой большой неприятностью стала толпа журналистов у входа в здание суда. И еще сограждане, многие из которых подбадривали их приветственными возгласами.

На предварительных слушаниях Дикарло воспользовался возможностью подать ходатайство об отклонении обвинительного акта — ход, который предвидел Джек. Джимми тем временем купался в лучах вновь обретенной славы, рассказывая журналистам на ступенях дворца правосудия, что он обратился с ходатайством, чем невероятно их взбудоражил. Репортеры понятия не имели, что это было за ходатайство, но обрадовались, что предпринято некое действие. Действие побуждало реакцию, появилась возможность отразить это в репортажах, а главным образом — живописать разглагольствующего о своих успехах Джимми Дикарло. Джек давал комментарии в своем кабинете. Получалось вроде теннисного матча, только ставки были выше.