Секретное оружие (сборник) - Лев Овалов

– Почему в Венгрии? – удивился он, выслушав приказание. – Я не изучал Венгрии и не знаю венгерского языка.

– Зато люди, с которыми вам придется иметь дело, знают английский, – сухо пояснили Джергеру.

В первые же дни после ликвидации в Венгрии контрреволюционного мятежа Джергеру предложили перелететь на самолете границу, встретиться с двумя крупными государственными чиновниками и вывезти их в Западную Германию. При этом было сказано, что беглецы обязаны оплатить эту услугу секретными бумагами исключительной важности, каждый должен был вручить Джергеру пакет с секретными данными о своем ведомстве.

– Если документов не будет – не брать, – приказали Джергеру. – Нам нужны люди действия, а не болтуны.

Ночью самолет, не имевший опознавательных знаков, пересек венгерскую государственную границу и приземлился в условленном месте. К Джергеру подбежали двое. Они бросились к нему с ликованьем. Видно, их немало помучил страх, прежде чем они дождались этого самолета.

Джергер остановил их, держа в руке пистолет.

– Документы! – потребовал он.

Один из беглецов подал пакет.

Джергер вскрыл его, проверил содержимое. В пакете оказались сведения о химических предприятиях Венгрии. Тогда Джергер отдал распоряжение:

– Господин Ласло Деменц может пройти в самолет!

– А я? – закричал второй беглец. – Я должен улететь, иначе меня схватят…

– Вы – с пустыми руками! – отрезал Джергер. – Вы останетесь.

– Меня расстреляют! – взмолился второй. – Я не мог захватить документы, сейф оказался в руках рабочих…

– Не знаю, – холодно сказал Джергер. – У меня инструкции.

– Что вы делаете?! – захлебывался беглец. – Меня же арестуют… Неужели вы не понимаете?!

– Господин Ласло Деменц! – поторопил Джергер венгра, вручившего пакет. – У нас мало времени.

Господин Ласло Деменц торопливо забрался в самолет.

Второй беглец бросился вслед за ним.

– Мы же друзья, друзья! – жалобно приговаривал он, цепляясь за дверцу самолета.

– Отойдите, – приказал ему Джергер.

– Нет! Нет! Как вы не понимаете, нас ищут, меня сегодня же найдут…

Его невозможно было отогнать. Джергер стукнул его рукояткой пистолета по голове, и тот, громко застонав, рухнул лицом в мокрую траву.

За проведение этой операции Джергер получил вторую благодарность.

– Для вас это был, так сказать, тренировочный полет, – сказал ему начальник отдела. – Мы хотели проверить, насколько вы исполнительны и несентиментальны.

Два года спустя Джергер посетил Советский Союз в качестве туриста. Ему не дали никаких явок, никаких поручений.

– Привыкайте, – сказали ему. – Это поле ваших дальнейших действий.

Джергер не без удовольствия путешествовал по большой интересной стране. Русские относились к нему дружественно, и сам он относился к ним так же. Они говорили, что не хотят войны, и он говорил, что тоже не хочет войны. Он и в самом деле не хотел войны, он только хотел, чтобы люди в этой стране жили победнее, а сама страна была послабее. Тогда крупные фирмы смогут подчинить себе экономику этой страны. Равенство – плохая основа для торговли, надо иметь возможность заставлять противную сторону покупать не то, что ей нужно купить, а то, что вам нужно продать. Он ездил по России и запоминал все ее особенности…

По возвращении на родину Джергера опять засадили за изучение русской прессы.

Он добросовестно корпел над газетами и ждал своего часа…

И час пробил: Джергера вызвал Нобл… Сам Джозеф Нобл, который все знал и все мог. Исподтишка говорили, что его побаивается сам президент.

Может быть, это было даже хорошо, что такая большая власть сосредоточена в руках такого симпатичного и добродушного джентльмена!

Общительный и доступный, он с самыми незначительными сотрудниками своего ведомства держался на короткой ноге. Он с готовностью обсуждал любую идею и не высмеивал ее автора, если идея оказывалась несвоевременной или даже нелепой. Он любил играть в гольф и не сердился, когда его обыгрывали. Иные сотрудники обращались к нему даже со своими денежными затруднениями, и если сотрудник, по мнению Нобла, был человек стоящий, его не оставляли в беде…

Однако его сотрудники знали и другого Нобла – неумолимого мистера Нобла, знали и остерегались попасть в немилость к старику, а некоторые предпочитали вообще держаться от него подальше. Случалось, что люди, привлекшие вдруг внимание мистера Нобла, исчезали так, точно они никогда и не рождались! Достаточно было президенту, королю или шейху какой-либо страны в Латинской Америке или на Востоке проявить самостоятельность, ставящую под угрозу интересы представляемого им государства, как там немедленно возникали заговоры, мятежи и перевороты, к которым сам мистер Нобл, казалось, не имел никакого отношения.

Но большинство сотрудников SSI любили старика и звали за глаза Отцом Чарльзом. Это прозвище пошло от отца Чарльза – деревенского священника, о добродетелях которого любил распространяться мистер Нобл, вспоминая о своем детстве.

И вот наступил наконец момент, когда Роберт Джергер понадобился мистеру Ноблу.

О, далеко не все удостаивались получить служебное задание непосредственно от самого Нобла. Вызов к нему часто становился поворотным пунктом в судьбе сотрудника.

– Проходите, проходите, мистер Джергер, – сказала ему секретарша, не отрываясь от работы. – Патрон ждет.

Джергер осторожно открыл дверь. Отец Чарльз сидел не за письменным столом, а в зеленом кожаном кресле с подставкой для ног, стоявшем у голой стены, на которой висел лишь древний негритянский щит, обтянутый медно-бурой гиппопотамьей кожей.

– А, Робби? – приветливо произнес шеф, точно Джергер приходится ему близким родственником. – Рад видеть вас…

Седой, коротко подстриженный, с добрыми зеленоватыми кошачьими глазами, в очках без оправы, с упрямым подбородком, Нобл походил на профессора Гарвардского университета.

Конечно, Джергер знал мистера Нобла в лицо, его фотографии то и дело появлялись на страницах газет и журналов. Джергер не раз присутствовал на совещаниях, которые проводил Нобл, но так вот, с глазу на глаз, он разговаривал со своим шефом впервые.

– Дайте-ка мне вон ту книжку, Робби… – Прямо на полу у ног Нобла валялось несколько книг. – Мне тут надо кое-что посмотреть.

Джергер повиновался.

На полированном письменном столе лежало несколько папок, стояли бутылка с минеральной водой и флакон с желудочными таблетками. На стене против стола висела карта мира, на ней черным пунктиром были нанесены какие-то линии. У другой стены стоял узкий стол, на котором поблескивала металлическая модель подводной атомной лодки и громоздились в беспорядке книги и коробки для табака.

Нобл полистал поданный томик, отбросил его обратно на пол и, легко встав с кресла, направился к письменному столу.

– Садитесь, Робби, – пригласил он Джергера. – Что там у вас, рассказывайте.

– А что вас интересует, мистер Нобл? – неуверенно осведомился Джергер. – Я сижу на русских газетах, мистер Нобл.

– Знаю, знаю, мой мальчик, – сказал тот с обычным добродушием. – Но сегодня мы не будем говорить о газетах. Сегодня мы будем говорить о том, о чем газеты не пишут.

Нобл взял со стола трубку, сунул в рот и, не закуривая, пососал мундштук.

«Сегодня, именно сегодня решится моя судьба», – подумал Джергер. Обычно невозмутимый, он вдруг почувствовал сильное волнение. Он полез в карман за платком, чтобы вытереть внезапно вспотевшие ладони.

– Закуривайте, Робби, – предложил Нобл и пожаловался: – Мне врачи не разрешают курить.

– Благодарю, – сказал Джергер. – Я не курю.

– Верно, – вспомнил Нобл. – «Не пью и не курю». Мы придерживаемся одних взглядов. Но все-таки я, должно быть, послабее…

Он испытующе посмотрел на Джергера.

– Ну а если придется, Робби? – спросил он. – И пить, и курить?

– Постараюсь, мистер Нобл, – сказал Джергер. – Думаю, что сумею.

– Вы неплохо слетали в Венгрию, – напомнил Нобл. – Это было четыре года назад, так?

– Три года и два месяца, – уточнил Джергер. – Мюнхен, Грац, Сомбатхей и обратно.

– Вы справились тогда с поручением, мой мальчик, – одобрительно сказал Нобл. – Вы обнаружили настоящую твердость духа. Это самое главное, Робби, – твердость духа и не поддаваться никаким слезливым уговорам. Стопроцентный мужчина – это мужчина без сантиментов. Вы знаете, что сталось с тем человеком?

– Я не интересовался, – сказал Джергер. – Я выполнял приказ, мистер Нобл.

– Его расстреляли, – назидательно сказал Нобл. – Коммунисты с ним рассчитались. Он втерся к ним в доверие, а потом изменил. Он был не нужен ни им, ни нам. Не стоит жалеть людей, которые не умеют работать. Как вы думаете, Робби?