Чувства навыворот - Людмила Сладкова

— Ты главное, расслабься, — продолжал он, словно не замечая ее состояния. — Успокойся и дыши. Скоро пройдет… должно пройти!

— Но не проходит! — отчаянно закричала Ирина, когда эмоции взяли над ней верх. Когда разум помутился. Когда в сердце осталась лишь обида и бесконечная агония. — Не проходит, понимаешь? Мне больно! Больно! Больно!

Красный рассвирепел менее, чем за секунду. Скрипнув зубами, попятился назад (ровно настолько, насколько того позволяло замкнутое пространство) и от всей души саданул кулаком по стене, выпуская пар. Потом еще раз. И еще.

После обреченно застонал, стискивая ладонями собственный череп.

— Тогда собирайся! — нетерпеливый рык. — Поехали!

— Куда?

— Тебе в рифму ответить или как?

— Можешь никак не…

— В больницу!

— В какую еще…

— Да в любую! — повысил голос Вячеслав, окончательно теряя терпение. — Туда, где проведут качественный осмотр и скажут мне наверняка, не порвал ли я тебя больше… больше, чем положено физиологией!

Временно забыв про боль, Ирина ощетинилась:

— Нет! Это же унизительно!

— Мне плевать, откровенно говоря!

— Никуда я не поеду! — настырно вскинула подбородок.

— Еще как поедешь!

— Ты совсем, что ли, придурок? — теперь уже кричала и она. — Мне нельзя в больницу! Моя мать знает очень многих врачей в нашем городе! Особенно, женских. Да ей же немедленно сообщат, что ее драгоценная дочь…

Красницкий оставался непреклонен, испепеляя девушку гневным взглядом:

— Значит, найдем врача, который умеет держать язык за зубами!

Пару раз вздохнув в надежде успокоиться, девушка заявила:

— А знаешь, ты прав! Все уже прошло, мне значительно легче!

— Ирина? — предупреждающий оскал.

Оскал, который она в кои-то веки рискнула проигнорировать.

— Я в порядке!

— Кого ты лечишь? — незамедлительно и угрожающе подался в ее сторону. — Я едва не оглох от твоих криков! Ревешь до сих пор, не переставая! И кровь…

— В данной ситуации это нормально!

— Ни хрена подобного, Синичка!

Собрав всю волю в кулак, Ирина бесстрашно выдержала его свинцовый взгляд и твердо отчеканила:

— Хватит! Мне виднее!

Вопреки ожиданиям, данный возглас подействовал на молодого человека совсем иначе. Схватив за плечи, он встряхнул ее, точно безвольную тряпичную куклу.

— Почему? — зашипел, негодуя. — Почему ты утаила от меня такую важную информацию? Неужели сложно было сказать, что ни с кем до меня еще не трахалась? Твой первый раз мог стать особенным, дура! А стал?

«Утаила? Ах, это я утаила?»

Ярость захлестнула душу до краев.

— Я пыталась сказать! — рявкнула в ответ. — Но разве ты меня выслушал?

— О подобных вещах заранее предупреждают! А не в тот момент, когда тебя уже на член натягивают! Или я, по-твоему, долбаный экстрасенс, должен был сам догадаться? Как, черт подери? Как?

— А я тебе, между прочим, заранее тоже говорила!

— Да ну? Правда, что ли?

— Правда! — нервно сглотнула образовавшийся в горле ком. — В тот день, когда ты меня заразной окрестил перед кучкой отморозков! Или не помнишь?

Конечно, помнил. Даже орать перестал. Нахмурился.

— Ты издеваешься? — хрустнул позвонками затекшей шеи, пряча за привычным жестом свою нервозность. — С тех пор прошло почти три месяца!

— И что?

— За это время ты могла дать кому угодно! Вот что!

— Могла! Но не дала же!

Судорожный вздох. Громкий. Рваный. Его.

И вопрос, заставший врасплох:

— А мне тогда… почему дала? — протянул он задумчиво, впиваясь в нее потемневшим поплывшим непроницаемым взглядом.

Надменно вскинув подбородок, Ирина ляпнула первое, что пришло на ум:

— А может, я тебя люблю? М?

Поперхнувшись собственной слюной, Красницкий зашелся в приступе кашля. Пытаясь восстановить сбившееся дыхание, хрипло выплюнул:

— Че?

Демонстративно закатив глаза, она осуждающе покачала головой.

— Шутка, Славик! Шутка!

— Я тебя сейчас… за эту шутку…

— Что? — воинственно выпятила грудь. — Ну? Что?

— Сожру!

— Интересно! И как же ты собираешься…

— Зубами, Синичка! — яростный рев. — Зубами!

Внезапно ей поплохело. До дрожи в коленях. До мороза по коже.

Слишком уж безумным он сейчас выглядел. Слишком одержимым.

Сильным. Дерзким. Опасным. И совершенно неподдающимся контролю.

— А может, не надо? — она непроизвольно втянула голову в плечи, трусливо отступая назад. — Я сегодня и так… пострадавшая!

Вячеслав размышлял над ее словами некоторое время, затем коротко кивнул:

— Твоя правда!

Грустно улыбнувшись, осторожно очертил подушечкой большого пальца контуры девичьего лица. Затем чуть приподнял за подбородок, вынуждая смотреть только на него, и вкрадчиво поинтересовался:

— Скажи мне честно — тебе все еще больно?

Растерявшись от внезапной перемены его настроения, Ира медленно кивнула.

— Иди сюда, пучеглазая!

Не дав опомниться, Красный вдавил в себя ее мягкое, податливое тело, блаженно выдохнув при этом. Затем осторожно сжал в объятиях, на сей раз контролируя свою силу. Испуганно пискнув, Ирина попыталась отстраниться. Потому что в живот ей настойчиво и призывно упиралось его немалое достоинство. Горячее и твердое, как сталь. Во рту пересохло.

«Если он сейчас снова натянет меня на своего дружка, я точно сдохну!»

К невероятному облегчению, Слава прикоснулся губами к ее виску и прошептал голосом, от которого она незамедлительно покрылась мурашками. Каждый волосок на теле приподнялся.

— Тише, моя девочка! Расслабься!

— Не могу! — жалобно пискнула. — Если планируешь продолжить…

— Нет.

— Планируешь же!

— Нет!

— Не ври — у тебя стоит!