Практика для некроманта - Дарья Михайловна Сорокина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старушка сказала Эн Ню Вэн что-то на незнакомом языке, и девушка, наконец, распрямилась. Всего миг, и напряжённый официоз между ними пропал, они начали обниматься, а женщина то и дело пыталась ущипнуть Эн за бок, потрепать по щекам. Она дотошно разглядывала каждый палец своей правнучки и даже отчитывала её за что-то.
Эн не обижалась, радостно кивала, а потом вспомнила о своей гостье.
– Мама, папа. Знакомьтесь, это Натт Мёрке! Моя подруга и соседка. Я писала о ней. Мы учимся вместе.
Она тут же перевела это для своих родителей на их язык, а некромантка сглотнула. Никакие они не прадедушка и прабабушка. Но они так стары! Это болезнь? Или особенность страны, откуда Эн родом? Эта пара физически не могла зачать ребёнка в таком возрасте.
Но Мёрке не дали времени на изумление, её тоже начали ощупывать и щипать за щёки.
Старушка ухватила Натт за талию, нахмурилась, а затем повернулась к Эн и что-то спросила.
Девушка смутилась и отрицательно замотала головой. Но её мать не казалась убеждённой, она все ещё недоверчиво буравила Мёрке взглядом.
Когда все вдоволь наобнимались и сели за столик, Натт тихо шепнула подруге:
– Что сказала твоя мама?
– Не обращай внимания. Глупости. Спросила, есть ли у тебя дети. Говорит, что тоже чует в тебе мать.
Натт перепугано схватилась за живот. У неё была младшая сестра, и она отлично знала, откуда берутся дети и точно бы не проморгала нечто подобное. А ещё для такого нужен как минимум супруг и что-то посерьёзнее поцелуев на танцах.
– У меня нет никаких детей! – воскликнула Мёрке и замахала руками. – Я сама ещё ребёнок! Вы чего?!
Старушка покачала головой-яблоком и продолжала вещать что-то на своём языке, Натт в отчаянии посмотрела на подругу, но из всей тирады та перевела лишь:
– Дочь. Она говорит, что у тебя где-то есть дочь. Видимо, мои родители таки начали впадать в маразм. Не обижайся, ладно? Возраст у них почтенный уже. Мама сейчас наверняка начнёт задвигать что-то про реинкарнации и прошлые жизни. Хорошо, что ты не понимаешь наш язык, ты бы нас за сумасшедших приняла.
А вот тут некромантка поспорила бы. Старушка не походила на выжившую из ума. Взгляд её был вполне осознан и проницателен. Если в стране Эн Ню Вэн верят в перерождения, то почему нет? В прошлой жизни у Натт вполне могли быть дети. Такое объяснение её успокоило, и к этой теме никто не возвращался до конца трапезы. Мёрке вообще слегка выпала из происходящего, потому что большую часть времени подруга болтала с родителями на чуждом ей языке. Но уже ближе к ночи Эн вдруг стала грустной и рассеянной. А когда её мать с отцом достали пухлый красный конверт, расписанный золотыми иероглифами, девушка чуть не расплакалась. Она протестовала, пыталась вернуть подарок родителями, но те были непоколебимы. Затем старушка достала глиняную куклу-девочку и придвинула к своей дочери, отчего та мгновенно побледнела, но спорить не стала.
Натт и Эн долго провожали взглядом отплывающую джонку, пока красные крылья-паруса не растворились в льдистом тумане. Всё это время соседка Мёрке не прекращала обнимать куклу и гладить её по нарисованным волосам. Эн Ню Вэн даже пела ей что-то похожее на колыбельную. Натт пыталась запомнить незнакомые слова, но ничего не вышло, а спрашивать сейчас о странностях этого вечера показалось не очень вежливым. В конце концов, подруга сама расскажет, когда будет готова.
Сани были доверху заполнены подарками, которые перенесли сюда слуги семьи Вэн из джонки за время ужина. Тут были заморские фрукты, украшения, традиционные платья и обереги, множество коробок с фейерверками. Всё это Эн планировала подарить сокурсникам.
– Главное — Фэн-Хуана не подпускать к повозке, – отшутилась подруга. – А то весь Тэнгляйх взлетит на воздух. С этими боеприпасами можно войну выиграть.
Лучше бы она этого не говорила, потому что теперь Натт было боязно ехать рядом с подозрительными деревянными коробками. В академии не только Фирсу доступна магия огня, но и одному обиженному стихийнику с откушенным пальцем.
– А о чём была твоя песня? – ненароком спросила Мёрке, когда на горизонте зажглись многочисленные окна замка.
– М? Какая песня? – Эн вопросительно склонила голову набок, напоминая свою новую глиняную куколку.
– Ту на пристани. Красивая.
– А, – просветлела подруга. – Мама пела мне её много-много лет назад. В детстве. Она часто повторяла, что это приманивает удачу, вот мне и захотелось спеть её, чтобы родители благополучно добрались до дома, а ещё…
Эн Ню Вэн вновь погладила лежащую на коленях куклу и ласково сказала ей что-то на родном языке. Столько нежности Мёрке в последний раз видела во взгляде своей мамы, когда та укладывала спать малютку Аби, или когда желала сладких снов Натт, укрывая её тёплым одеялом и целуя в лоб. Когда обнимала Квелда и трепала его по рыжим волосам...
Странный день, странные родители у Эн Ню Вэн, странное тоскливое чувство в груди после слов старой женщины. Когда тебе всего четырнадцать лет, и кто-то говорит, что где-то на свете живёт твоя дочь, это должно вызывать лишь смех, откуда же на сердце такая печаль и пустота? Почему так сильно хочется спеть кому-то нежную песню, призывающую удачу.
Мёрке вдруг впала в лёгкий транс и не своим голосом проговорила:
– У моей дочери волосы что лунный свет. У неё даже имени нет. Она кличет беду и о смерти поёт. Её призрак растает, лишь утро придёт… Моя дочь… Моя дочь…
Некромантка шумно вдохнула и тут же закашлялась. Перед её глазами на мгновение промелькнули сотни прошлых жизней, слишком коротких, трагичных и одинаковых, но уже в следующую секунду она напрочь забыла о них. Лишь Эн слышала её внезапное откровение и крепко сжала дрожащую руку подруги.
20.2
***
Зимние праздники подошли к концу, фейерверки подаренные родителями Эн благополучно кончились, и студенты лениво вливались в учебный процесс. Настроение у всех было ещё праздничное, и не из всех аудиторий убрали украшения, да и еловыми иголками все ещё пахло в коридорах. В столовой продолжали баловать традиционными угощениями, и настроения заниматься не
