История первая: Письмо Великого Князя - Лента Ососкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты обещал просто выдрать, а не нотации читать! — Индеец, что ожидаемо, полез кусаться, но прокусить плотную ткань куртки не смог и невнятно замычал ещё что-тот — гневное и обиженное.
— Вот и выпорю, — пообещал капитан, свирепея. На себя ему было плевать, но то, что мог пострадать Казанцев… — Сидеть не сможешь! Может, хоть это тебя угомонит.
… Когда «воспитательные меры» были приняты, и оба малость подостыли, посидев — вернее, сидел только офицер, а мальчишка стоял — молча, делая вид, что друг друга не существует, Заболотин взглянул на пацана, красного, как след сигнальной ракеты, и, сжалившись и уже давно не сердясь на него — всё же обошлось, — потрепал по выгоревшим, почти белым волосам:
— Ну, Индеец, перестань дуться. Может, просто хватит покушений? Тебе же спокойнее.
Мальчишка долго не отвечал, напряженно глядя перед собой, затем всё же дёрнул головой из стороны в сторону, что означало несогласие:
— Не хватит.
Он развернулся на пятках и вышел из палатки, а Заболотин остался сидеть, размышляя о детях и солдатах сразу — ему некогда было окончательно забывать о делах батальона.
— Ваше высокоблагородие, вас в штаб, «Центр» на связь вышел! — заглянул в палатку Казанцев, виновато улыбаясь. Он, будучи адъютантом штаба, прекрасно знал, что Заболотин скрылся здесь, чтобы ему наконец-то дали отдохнуть — на фронте часто действовала система «Запариваю важным делом того, кого вижу, вне зависимости от звания и чина, а кого рядом нет — того, наверное, не существует. По крайней мере, сейчас». Увы, «Центр» долго ждать не станет, так что Заболотину пришлось заспешить к палатке-штабу, где сидел дежурный связист.
На поляне базы орали офицеры-соседи, строя свои роты и что-то им втолковывая. Ох, ну и буйные попались, хоть бы их услали поскорее…
Небо было чистым, ни самолёта, ни облачка — благодать! Рано начали желтеть листья деревьев, поверив холодным ночам, но днём по-прежнему было жарко, словно осень ленилась вступать в свои права насовсем, уступая светлую часть суток лету. Солнце прочно угнездилось над самой кромкой леса, и Заболотин с грустью подумал, что до темноты ещё далеко, не отдохнёшь по-настоящему. Правда, когда на войне вообще можно было отдохнуть?
— Ну, наконец-то, — выпрямился и обернулся капитан Аркилов, до этого через плечо глядящий, как связист записывает сообщение «сверху».
— Как позвали, так пришёл, — сдержанно ответил Заболотин, пробегая глазами торопливые закорючки скорописи, затем протянул руку за вторыми наушниками с микрофоном. Ну, раз требуют командира батальона, придётся отвечать.
— Заместитель командира батальона капитан Заболотин слушает, — дождавшись паузы, доложил он.
— А командир где, господин капитан? — на удивление терпеливым голосом спросил «центральный».
— Командир батальона подполковник Женич в госпитале, — отрапортовал Заболотин, размышляя, где же слышал этот голос.
— А, конечно. Я сообщил о ситуации с дивизией генерал-майора Равелецкого связисту. Ваш батальон требуется на участке… — пока «центральный» диктовал координаты квадрата, Заболотин потянулся за картой и разложил её перед собой. Далековато… Вслушиваясь в слова задания, капитан с тяжёлым вздохом осознал, что ждут их городские бои…
— … Завтра вечером прибудут вертолёты. Вопросы? — окончил «центральный».
— Вас понял. Ждём вертолётов и дальнейших распоряжений, — коротко ответил Заболотин.
— Отлично, — в голосе говорившего промелькнула странная гордость, словно ответ капитана был целиком и полностью личной заслугой «центрального», и связь прекратилась. А голос…
Ну конечно, голос знаком. Это же Нестор Сергеевич Щавель, один из любимых учителей Заболотина в «офицерке». Боже, как это давно было… уже с трудом узнаёшь. Почти шесть долгих лет назад.
В наступившей тишине капитан позволил себе с чувством выругаться. После этого стало чуть легче.
— И вечный бой, покой нам только снится…
— Не вижу романтики, — уведомил Аркилов.
— Я тоже, — грустно согласился Заболотин. — Идёмте, надо оповестить солдат, чтобы назавтра были уже полностью готовы. Эй, где там Казанцев, голова его садовая?!
— Я здесь, ваше высокоблагородие, — отозвался Казанцев, заглядывая в штаб. — Распоряжения?
— Распоряжения… — проворчал Заболотин. — Командирам рот передай, что завтра вечером за нами прибудут вертушки, вытащат из этой дыры и засунут совсем в… другую дыру.
— Есть, ваше высокоблагородие!
Казанцев исчез, и Заболотин повернулся к Аркилову:
— Не могли бы вы кратко проинструктировать командиров рот? Хотя… давайте Малуеву объясню я. Вы — остальным.
Аркилов без дальнейших вопросов тоже вышел. Заболотин ещё раз прочитал записанные связистом указания, вздохнул и отправился объяснять Боре, что относительно спокойной жизни, отгороженной от внешнего мира хитроумным минным полем, близится скорое завершение. Снова марши, перестрелки и засады — чаще всего, безо всякой базы за спиной.
Боря выслушал спокойно и торжественно произнёс:
— Прощайте, чудные деньки на тихой базе, мне будет вас не хватать.
Стоило ему это произнести, как неподалеку послышался пронзительный голос одного из соседей-офицеров, пытающихся кого-то из своих бойцов сподвигнуть на путешествие за водой. Единственный проход сквозь охраняющее их покой минное поле — старая, размытая множеством дождей сельская дорога, у которой регулярно, по очереди дежурили. Чтобы добраться по ней до воды, надо было делать громадный крюк, который занимал не меньше получаса, — а значит, по дороге предстояло обычно трястись все два, рискуя влететь в засаду выринейцев. Разумеется, пока вода не кончалась совсем, желающих за ней отправиться бойцов днём с огнём было не сыскать!
— Про тишину я фигурально, — печально и шумно вздохнул Малуев.
— Я понял, — не сдержал улыбки Заболотин, слушая выкрики одного из своих офицеров, пытающегося собрать всю роту. Ему активно возражали, что построение необязательно. Громче всех звучал голос Котомина, но прислушавшись, Заболотин разобрал, что Алексей-то как раз собирает свой взвод, разве что не пинками.
— Мы тоже не самые тихие соседи. Ну, иди, твои, я надеюсь, соберутся несколько быстрее, — кивнул Малуеву капитан и направился к более-менее начавшей строиться роте.
— А ну повзводно построиться, пока я никого в наряд не отправил! Две минуты на исполнение и о выполнении доложить! — строго гаркнул Заболотин, подходя. Все сразу же быстро задвигались, и не прошло и минуты, как рота застыла перед ним во всей красе, изрядно тусклой и грязной после долгих маршей.
Кивком головы показав, что докладывать не надо, сам всё видит, Заболотин внимательно оглядел солдат и уже спокойнее произнёс:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});