Консервативный вызов русской культуры - Русский лик - Николай Бондаренко

Пусть в цензурных рамках, пусть с каким-то "непоследовательным атеизмом", что для тех лет само по себе было преступно, но "Наш современник" все свои сорок лет выполнял функцию главного центра русской национальной культуры. Господствующей на всех уровнях космополитической, антирусской идеологии вдруг смело стал противостоять русский национальный журнал. Это до сих пор не исследованный загадочный, мистический феномен. Хорошо проштудирована история "Нового мира" с ее последовательным либерально-интернационалистским курсом. Ясно, что "новомировцы" использовали деревенскую прозу: от "Матренина двора" до абрамовской эпопеи - лишь как еще одну очернительно-разоблачающую социальную прозу. Так же восприняли ее и за рубежом, активно переводя шедевры деревенской прозы как замаскированную антисоветчину. Они не разглядели в литературе деревенщиков главного - прорыва русской национальной идеологии. И только в "Нашем современнике" произведения тех же писателей: Василия Шукшина, Виктора Астафьева, Федора Абрамова и других, - зазвучали в полную силу, обогатились высшим духовным смыслом. "Наш современник", может быть, сам того не осознавая, противостоял всей идеологической марксистско-космополитической махине. Как такое стало возможно? Что это было? Тайное стремление русских государственников, закрепившихся в Кремле? Или неизбежный прорыв накопившихся национальных сил, осознавших во время войны свою русскость?

С. К. Сорок лет тому назад каким-то тайным образом проявились обе тенденции, противостоящие партийной воле. На двадцатом съезде возобладали те же разрушительные антирусские либералистские концепции, которые ныне привели к развалу государства. Именно сорок лет назад сформировалась команда "агентов влияния" в кабинетах ЦК КПСС. И наряду с этим с каким-то провинциальным народным инстинктом главный редактор "Нашего современника", прекрасный русский поэт Сергей Викулов, понял, что Москва на тот период, в разгар хрущевской оттепели, становится все более антирусской и рано или поздно - предаст Россию. Рано или поздно в Москве сформируется то прозападное лобби в высшей партийной верхушке, которое возьмет реванш за свое поражение в тридцатых годах нашего столетия.

Я не знаю, осознанно действовал Сергей Викулов или интуитивно, но то, что он сделал ставку на литературу русской провинции, это, в конечном счете, обеспечило взлет всей русской культуры второй половины XX века. Именно в провинции сохранилась душа России. И вот эта душа - проявилась во всем блеске в литературе "Нашего современника". Началось объединение всех русских сил. В конце шестидесятых это объединение имело уже вполне осознанный характер. Сейчас говорят, что "Наш современник" как бы подобрал русских писателей, ставших одинокими после разгрома "Нового мира". Да, формально это так. Но я не думаю, чтобы они в "Новом мире" времен Твардовского чувствовали себя как дома. "Новый мир" был абсолютно раздвоенным журналом. С одной стороны, в нем печатались Сергей Залыгин, Василий Белов, Виктор Лихоносов, с другой стороны, все эти произведения осмысливались в рамках господствующей в "Новом мире" прозападной идеологии. Она была марксистски ортодоксальной в самом худшем смысле этого слова. Русские писатели были пасынками в "Новом мире". Вся яковлевская идеология разрушения русской нации внедрялась в "Новый мир" с помощью таких критиков, как А.Дементьев, И.Виноградов, Сац и других... Идеология "Нового мира" абсолютно противоречила тому осмыслению русской истории, которое предполагали русские писатели-деревенщики. Это неестественное сожительство должно было рано или поздно разрушиться. Разгром "Нового мира", увольнение Александра Твардовского, кстати, как поэта абсолютно замалчиваемого его же критическими апологетами, привело к появлению первого в послереволюционной России национального русского очага культуры. Это был естественный кров для всех русских писателей. Думаю, что русские писатели, к тому времени уже взматеревшие, идеологически созревшие - такие, как Василий Белов, Василий Шукшин, Валентин Распутин и другие, с удовольствием перешли в "Наш современник"...

В. Б. Я бы добавил два слова о другом массовом переходе, который помог формированию "Нашего современника" не в меньшей степени. Для осуществления проекта "Нашего современника", кроме прекрасной русской национальной прозы, требовалась и четкая идеологическая национальная концепция. Божий промысел. Благодаря карательным мерам ЦК КПСС и КГБ были разгромлены как "Новый мир", так и его оппонент - журнал "Молодая гвардия" во главе с Никоновым, и, замечу, тем же Сергеем Викуловым. Именно в "Молодой гвардии" впервые за долгие годы зазвучали голоса в поддержку Православия, русской старины, в защиту памятников культуры. Именно там сформировалось ядро русских критиков-националистов: Михаил Лобанов, Сергей Семанов, Виктор Чалмаев, Олег Михайлов... И оказалось, что русские критики-националисты из клуба "Родина" и русские писатели-деревенщики из "Нового мира" крайне нужны друг другу. Как говорят химики, произошел синергетический эффект. Энергия от такого слияния оказалась намного выше, чем энергия отдельно и тех, и других. В "Молодой гвардии" такого мощного эффекта не произошло, на мой взгляд, потому, что там за все годы так и не сформировалась своя линия прозы. При мощном критическом отделе литература "Молодой гвардии" страдала эклектичностью и часто безвкусицей. Там нечего было читать. Поэтому в ЦК КПСС и терпели их критические статьи, что не видели влияния на массы. В "Новом мире" русских писателей ругали те же кураторы из ЦК за очернительство. И не заметили создания опаснейшего для марксизма явления, национальной русской идеологии - в результате слияния двух пусть опальных, но вполне безопасных по отдельности направлений отечественной словесности.

С. К. Конечно, и "Молодая гвардия" и "Новый мир" по отдельности были более безопасными журналами. Идеологи из ЦК КПСС в какой-то степени руководили этим процессом. "Новому миру" давали его роль, "Молодой гвардии" - тоже. И там, и там - в рамках дозволенного. Чтобы каждый из журналов не зарвался чересчур и не нарушил правила игры. И вдруг, в результате этого слияния двух враждебных журналов, как ты точно сказал, Володя, получился сплав невиданной силы под названием "Наш современник". Драгоценные осколки разных металлов залетели в плавильню "Нашего современника" и сформировали уже на полвека дальнейшее развитие русской литературы. Нет худа без добра. "Русский клуб" был все же сосредоточением не художественной, а идеологической мысли России, а литературный процесс шел как бы несколько в стороне. Я помню, как у нас возникло такое содружество поэтов, в котором был Николай Рубцов, Анатолий Передреев, в какой-то степени Владимир Соколов, многие ребята помоложе. Это стихийное художественное содружество для меня как поэта было ближе, чем идеологизированный "Русский клуб". Но какие-то контакты между нами всегда были. Я помню, сколько у нас было разговоров на национальную тему с Передреевым, Вадимом Кожиновым, Толей Жигулиным, тоже в ту пору близким нам. Много провинциальных поэтов собиралось вокруг нас.

Тогда я и понял, что наше содружество не случайно, что это не только человеческие симпатии, не просто дружеские отношения, а ставка на русскую культуру, на русские традиции. И то, что я стал главным редактором "Нашего современника",- естественный шаг в моем национальном развитии. Но без той эмоциональной стихийной подготовки в годы нашего поэтического содружества, без наработки дружеского круга, когда тянулись друг к другу без всякого приказа откуда бы то ни было, я бы не смог ничего сегодня сделать. Так же стихийно тянулись друг к другу русские прозаики, художники, музыканты. Образовывалось ядро современной русской национальной культуры. Запас этой прочности, запас этих связей и помог сформироваться нашему журналу.

В. Б. Станислав, а ты сам как автор когда пришел в "Наш современник"? Это вполне мог быть и сложный, небыстрый путь.

С. К. Это все было не так просто. Сергей Васильевич Викулов, который заранее и сразу определил круг авторов, сделав, как мы уже говорили, ставку, абсолютно справедливую и выигрышную, на набиравшую силы послевоенную провинциальную Россию, как бы не очень любил пополнять этот круг москвичами. Мы для Сергея Васильевича - московские русские интеллигенты, хоть и патриоты, всегда были какими-то людьми немного ненадежными. И во многом он был прав. Ненадежности у наших московских патриотов всегда было с избытком. Он надеялся, и совершенно правильно, на Распутина, на Белова, на Виктора Потанина, на Ивана Васильева. Мы для него были хоть и русские, но московские мальчики.

В. Б. Кстати, так же трудно проходил в журнал и я, тоже ставший русским, но московским мальчиком...

С. К. Я понимал, что это журнал мой. Я понял это раньше, чем понял Сергей Васильевич Викулов. Мои стихи долго не приживались в журнале. Тогда я принес статью. Я очень хотел стать автором "Нашего современника", я дружил со многими постоянными авторами, дружил с сотрудниками редакции. Но для Сергея Васильевича я оставался не совсем своим. Я выступал на вечерах вместе с Евтушенко, с Ахмадулиной, печатался в "Юности". Хотя и там печатался трудно, там тоже был жесткий отбор. Как я сейчас понимаю, сознательно печатали стихи для меня второстепенные. Так же и у Николая Рубцова отбиралось что-то городское, внешне эффектное, но для поэта не главное.