Тени старой квартиры - Дарья Дезомбре

– Я? – старый знакомец не отводил от него взгляда. – Нет.

Но, конечно, вышел. И шел за ним, не особо скрываясь, по Мойке, потом по Антоненко и Плеханова. Как он ни плутал, пытаясь «потеряться», сбить лейтенантика со следа, удалось ему это только на Пржевальского, в близких к Сенной проходных дворах. Мертвый от усталости, он добрел до дома, с ужасом осознавая, что его преследователь стал сильнее, опытнее. А он, напротив, постарел. Устал бояться. Дома в коридоре столкнулся с нарядной Пироговой.

– А мы сегодня с Алексеем Ермолаичем в БДТ пойдем, – сообщила ему соседка, пока он снимал в прихожей ботинки. Громко и четко, как диктор Ленинградского радио. Он поднял на нее взгляд: высоко взбитые волосы, синий, слишком обтягивающий костюм. Легкий запах алкоголя. Последнее время Пирогова ходила как в воду опущенная. Но тут, очевидно, встряхнулась: то ли билеты так подействовали, то ли выпитая втихаря, для настрою, рюмочка коньяка. Впрочем, ему-то какая разница?

Он равнодушно кивнул:

– Прекрасно.

– На Брехта. Вы, Анатолий Сергеич, знакомы с его творчеством?

Он покачал головой – от ее голоса звенело в ушах, а ему сейчас головная боль ни к чему. Следовало подумать. Завтра суббота, выходной…

– Немецкий… – не унималась соседка.

Скрипнула дверь у Бенидзе – не глядя на Пирогову, из комнаты с полотенцем через плечо выплыла Лали.

– Драматург, – закончила Пирогова в явном удовлетворении, одернула сбившийся на объемном животе слишком короткий жакет. Кивнула соседке в спину, припечатав: – Мы с Алексеем Ермолаичем заранее взяли билеты. Лебедев и Юрский в главных ролях.

«Вот и отлично, – подумал он. – Чем меньше сейчас народу в квартире, тем лучше. Удачно, что Зина уехала с детьми к матери на Псковщину – не придется объясняться. Итак, завтра суббота», – прикрыл он дверь своей комнаты. – По радио обещали теплую погоду, а это значит, что все ленинградцы, от мала до велика, соберут рюкзак с зубной щеткой, теплым одеялом, алюминиевым раскладным стульчиком и удочкой, наденут кеды или резиновые сапоги с дождевиками – это на всякий случай, – прихватят суточную норму бутербродов и устремятся на вокзалы, с боем брать загородные электрички. Он сможет легко затеряться среди них, взяв самое необходимое.

Он прошел на кухню, где бубнило со стола Пироговых вечное радио: «Сократились некоторые виды тяжелых преступлений, таких как умышленные убийства, разбойные нападения, квалификационные кражи. Если в 1950-м раскрываемость была 83,8 %, то уже в 55-м году она составила 92 %. В своей работе сотрудники милиции постоянно опираются на широкую общественность, и прежде всего на ее активную часть – членов бригад содействия милиции…» Он сглотнул и не выдержал – выключил радио. У него водились кое-какие деньги: проводник был многим нужным человеком. Уехать в Среднюю Азию или во Владивосток? Потеряться. Купить новые документы. Пусть объявляют в общесоюзный розыск. Страна большая. Нет, покачал он головой, на вокзалах и в аэропорту его будут караулить. Лучше сначала выехать из города и снять себе времяночку где-нибудь на финском направлении.

Да, так он и сделает. А пока – соберет рюкзак. Лишняя пара белья и кальсон. Шерстяные носки и одеяло. Консервы. Сухари и сушки. Сахар – кусковой. Все остальное он купит завтра. Доедет автобусом с Манежной площади до какой-нибудь станции, чтобы не показываться на Финляндском вокзале. А уж оттуда – как получится.

Ксения

Ксения стояла почти в полуобмороке – ни отойти от стены, ни бежать прочь, к лодочнику на пристань, она без Маши не могла. А как предупредить ее – не знала. Как вдруг почувствовала руку на своем плече и чуть не вскрикнула: «Маша!»

– Тихо! – широкоскулое лицо светилось в сумраке. А глаза казались темными, как ледяная вода залива рядом.

Ксения кивнула и дернулась в сторону тропинки, ведущей к форту.

– Не туда, – Маша схватила ее за рукав и посмотрела наверх, в сторону комнаты смотрителя. Ксения моргнула – Маша права. На дорожке, идущей по узкому молу, их слишком хорошо видно – даже в сумерках. Но не ждать же, пока их преследователи выйдут из башни? От беспомощности Ксюша чуть не расплакалась.

– Пошли, – Маша начала спускаться вниз, к заливу. Взглянув вперед, Ксения поняла, что та хочет сделать, и ужаснулась: к западу от маяка находился узкий вход во внутреннюю гавань. Перебравшись через него, можно было оказаться на другой «клешне» форта-краба и добраться вдоль бастионов и куртин к основному, круглому зданию, а уж оттуда – к пристани, где их ждет…

– Лодочника там уже нет, – будто услышав ее мысли, Маша обернулась, подойдя к обледеневшей кромке воды, – нам нужно отыскать лодку, на которой приплыли эти двое, и попытаться убраться отсюда раньше, чем они нас обнаружат.

Ксюша молча смотрела на нее, оглушенная новостью: нет лодочника?! Найти и украсть лодку? А потом отплыть в темноту в непонятном направлении?

– Двигайся скользя, – ровным голосом продолжала Маша, ощупывая ногой лед впереди. – Как только услышишь треск, сразу уходи с опасного участка. В самом крайнем случае – ложись на живот и ползи.

– Этому тоже учат в полиции? – запнувшись о мерзлый корень, Ксюша почти кубарем скатилась к воде.

– Нет, – Маша глядела на нее серьезно, без улыбки. – Этому научил меня отец на зимней рыбалке. Пока еще был жив.

– Мне очень жаль, – нахмурилась Ксюша, смутно вспомнив о какой-то давней и очень страшной истории в семье Караваев.

– Время еще есть, – Маша бросила взгляд на маяк. – Сейчас они как раз спускаются. А с дороги нас если и будет видно, то только тогда, когда мы уже окажемся ближе к тому берегу.

– Ясно, – сказала Ксюша, глядя на тот самый, противоположный берег. Чего ж тут неясного? Метров пятьсот. Метров пятьсот, покрытых тонким слоем льда. Безумие.

– Поэтому не торопись. Я пойду первой. Ты – строго за мной.

Ксюша скоро приноровилась к Машиному шагу – та будто скользила на невидимых лыжах. Она внимательно смотрела себе под ноги, обходя сугробы и вмерзшие в лед ветки, чутко ловя ухом легкое потрескивание в ледяных глубинах. Вот они пересекли воображаемую середину, вот уже стали почти различимы в свете умирающего дня прокопченные камни старого бастиона на другой стороне…

– Стой! – вскрикнула Маша, и в ту же секунду Ксюша услышала показавшийся ей оглушительным треск, и – никого впереди.

– Маша! – наплевав на осторожность, заорала она. И тут увидела, как Маша, задыхаясь и отплевываясь, появилась над водой: одна голова в намокшем капюшоне.

«Лечь на живот», – вспомнила Ксюша и поползла к полынье. Маша, одной рукой держась за кромку льда, второй стянула с шеи шарф. Ксюша, не задавая вопросов, сняла и скрутила жгутом свой платок. Маша бросила ей край шарфа, Ксюша поймала. В этой страшной пустоте, под покрывающимся ранними звездами небом ее холодные пальцы будто забыли о своей всегдашней неловкости. Четко и быстро, словно настраивая знакомый до боли инструмент, она связала вместе мокрые концы двойным узлом. В ушах шумел адреналин с ветром. И треск – еще она слышала треск – прямо под собой. Ей казалось, что сердце бьется медленно, невозможным образом растягивая каждую из могущих стать смертельными, секунд: Маша тянула за шарф, а Ксюша медленно отползала от страшного края со своей тяжелой добычей. Вот показались Машины плечи, вот она видна по пояс, еще несколько сантиметров… Воздуха не хватало, саднило легкие, наконец Маша отпустила шарф, перевернулась, кашляя, на спину, а Ксюша все так же судорожно сжимала в горящих ладонях свой край платка. Маша осторожно встала на четвереньки: с пуховика и брюк стекала вода.

– Эй! – раздался мужской голос с того берега. – Стоять!

– Пошли, – хрипло сказала, подавая ей мокрую ледяную руку, Маша, – вот теперь надо поторопиться.

Маша

Маша сидела на верхней полке сауны и тяжело дышала. Выйти из этой истории, не простудившись, у нее явно не получится. Но она жива. Они обе живы, черт возьми! Им повезло: во-первых, их преследователи пришвартовали свою лодку на боковом, «малом» причале – очевидно, из соображений конспирации. Бежать до него оказалось гораздо ближе, чем до причала центрального. А люди Носова не рискнули повторить их с Ксюшей подвиг во льдах и были вынуждены огибать по берегу весь форт.

Во-вторых, конструкция лодки оказалась самой элементарной – отбивая зубами барабанную дробь, Маша сумела завести мотор, а Ксения отыскала пару шерстяных одеял в носовом отсеке. Водоотталкивающий пуховик не успел промокнуть «до основанья», джинсы она выжала и вместо них повязала на талию клетчатые одеяла, мгновенно став похожей на гордого шотландского горца. Для начала, пытаясь не обращать внимания на мечущиеся по берегу матерящиеся фигурки, они отплыли на безопасное расстояние от берега. Мертвая башня бездействующего маяка освещалась нынче мощным небесным фонарем – стояло полнолуние. Ветер расчистил небо и присмирел: волны вяло бились о борт лодки. Сосредоточенно хмурясь, Маша пыталась вспомнить карту с планом местности на стене в комнатке смотрителя. «Рано или поздно, – сказала себе она, – держась прямо по курсу кораблей, выходивших в свое время из гавани, мы наткнемся на Дамбу». Очень просто. И очень страшно отплывать от твердой земли.