Это дикое сердце - Джоанна Линдсей

Познакомившись с Эллой поближе, Кортни нашла ее очень приятной женщиной. С Сарой она не имела ничего общего. Но так как Элла была занята работой в школе, Кортни почти целые дни проводила одна.

Очень скоро она заскучала и стала подумывать о том, не взять ли на себя обязанности миссис Мэннинг — все-таки работа по дому была ей знакома. Но однажды утром миссис Мэннинг рассказала ей о себе, и Кортни поняла, как эта женщина дорожит своим местом. Конечно, после этого Кортни отказалась от своих планов. Однако безделье томило Кортни, ведь она столько лет работала и не привыкла сидеть сложа руки.

Несколько дней она помогала отцу принимать больных, к его большому удовольствию. Кортни всегда хотелось помогать ему, но только сейчас она поняла, как это тяжело. Она была слишком чувствительна и принимала чужую боль близко к сердцу. Однажды, увидев ребенка-калеку, она разразилась слезами, и отец отстранил ее от работы.

Через десять дней Кортни решила уехать. Она чувствовала себя здесь ненужной, и Флетчер Стратон оказался прав: в новой семье отца ей жилось не слишком уютно. У Эдварда и Эллы и так не хватало времени друг для друга, а теперь им приходилось уделять внимание Кортни.

К тому же Кортни так скучала по Чандосу, так страдала от разлуки с ним, что не могла притворяться веселой и беззаботной.

Сказав отцу, что отправляется на несколько дней погостить к Мэгги, Кортни решила попросить у Флетчера Стратона какую-нибудь работу. На таком большом ранчо для нее наверняка найдется дело.

Когда она сказала Флетчеру о своем желании, тот пришел в восторг. Кортни так и предполагала, ибо не проходило дня, чтобы он не присылал своих людей в Уэйко следить за домом ее отца.

Теперь предстояло, набравшись мужества, объявить отцу о том, что она не вернется к нему. Он, конечно, расстроится, скажет, что ей незачем работать и они только-только снова нашли друг друга. Но ведь их разделяют всего четыре мили, а значит, ничто не помешает им встречаться.

Вот так она и скажет отцу, но утаит от него истинную причину отъезда, состоявшую в том, что Кортни хотелось жить на ранчо поближе к Флетчеру Стратону, который непреклонно верил в возвращение Чандоса. Ей так нужна была сейчас эта надежда!

В тот вечер обед с Флетчером прошел замечательно. Он очень старался, чтобы Кортни чувствовала себя как дома. Мэгги и Зуб Пилы обедали с ними, и каждый высказывал свое предложение о том, чем могла бы заняться Кортни на ранчо. Ей предлагали составить каталоги библиотеки Флетчера, украшать большой дом и даже давать имена новорожденным телятам. Зуб Пилы едва не подавился от смеха, услышав, что Флетчер всегда дает имя каждому теленку.

После обеда все предались воспоминаниям. Мэгги рассказала, как Флетчер нашел ее в Галвестоне. Он давно подыскивал себе домоправительницу и, увидев ее, сразу понял, что она то, что ему нужно. Но она ехала к сестре в Нью-Хэмпшир и не собиралась оставаться в Техасе.

Флетчер поклялся, что она сможет вести домашнее хозяйство так, как захочет, и Мэгги согласилась, быстро смекнув, что у сестры такого не будет. Правда, Флетчеру пришлось пообещать Мэгги отдельный домик, точно такой, как остался у нее в Англии. И он сдержал слово: она получила тот самый коттедж, в котором когда-то жила, его доставили из Англии.

Зуб Пилы рассказал о своем знакомстве с Флетчером. Это было пятнадцать лет назад, в прерии, ночью. Каждый из них подозревал, что другой индеец. Оба услышали шум, но выяснить в эту темную ночь, кто расположился по соседству, было невозможно. Так они промучились до рассвета, терзаясь от страха, а под утро, увидев друг друга, расхохотались.

Их рассказы развеселили Кортни, и она пошла спать в хорошем настроении, забыв о печалях последних дней. Эти люди поддерживали ее, ибо были близки к Чандосу. Ну, может, и не так уж близки — он не слишком подпускал к себе. Но все они думали о нем, волновались за него, так же, как и Кортни. И никто из них никогда не скажет Кортни, что этот мужчина не для нее, как непременно сказал бы отец, узнав, что она влюблена в бандита.

Легкий ветерок, влетая в открытое окно, колыхал занавески. Кортни перевернулась в постели, сонно потянулась и вдруг… чья-то рука закрыла ей рот. Какая-то тяжесть прижала ее к кровати и сковала руки — она не могла пошевелиться и похолодела от ужаса. На этот раз у нее под подушкой не было револьвера, ибо Кортни считала, что на ранчо ей не грозит никакая опасность.

— Что, черт побери, ты здесь делаешь? Голос его звучал враждебно и грубо, но для Кортни не было в мире лучшего голоса. Она попыталась заговорить, но он не убирал руку.

— Я чуть не загнал лошадь, спеша сюда, однако нашел тебя не там, где тебе полагается быть. И я только что чуть не до смерти напугал старуху, думая, что ты остановилась у нее. Оказывается, нет — ты в главном доме, черт возьми, там, куда я поклялся больше ногой не ступать! Я, наверное, спятил! Что, черт возьми, ты делаешь здесь?

Кортни помотала головой, пытаясь сбросить его руку. Почему он не убирает ее? Ведь прекрасно знает, что она не закричит и страшно рада видеть его. Хотя нет, откуда ему это знать? Ведь она убежала от него. Он пытался напугать ее и, видимо, полагает, что ему это удалось. Так что же он делает здесь?

Вздохнув, он положил голову на подушку. Гнев его утих. «Так что же он делает здесь?» — опять подумала Кортни.

Он словно угадал ее мысли.

— Я не мог просто уехать. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Это так? Вижу, что нет, иначе ты была бы сейчас не здесь, на ранчо, а в городе, у отца. Я знаю, что он там. Я видел его, видел его дом и жену. Что случилось. Кошачьи Глазки? Ты расстроена тем, что он женился? Можешь помотать головой или кивнуть.

Как бы не так! Он, значит, будет говорить, а она — мотать головой? Кортни укусила его.

— О! — взревел он и отдернул руку.

— Так тебе и надо, Чандос! — бросила она. — Что ты себе позволяешь? Навалился на меня, не даешь мне ответить! — Она села в постели. — Если ты приехал только посмотреть, все ли со мной в порядке, то можешь уезжать сейчас же. — Он встал с кровати. — Не смей уходить! — воскликнула она, вцепившись в его руку.

Он не ушел. Чиркнув спичкой, Чандос быстро отыскал лампу у кровати и зажег ее. Кортни не сводила с него завороженных глаз. Выглядел он ужасно — небритый, запыленный, с темными кругами под глазами… Бандит с головы до пят — страшный, опасный, но для нее — самый прекрасный на свете, Он посмотрел на нее, — и, когда его светло-голубые глаза скользнули по ней, Кортни ощутила напряжение где-то внизу живота.

— Ты стала… еще красивее, почему? Кортни не показала, как взволновал ее этот вопрос.

— Может быть, потому, что ты давно не видел меня?