Акбар Наме. Том 3 - Абу-л Фазл Аллами
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
противника. Ран Багха выпустил прочную веревку твердости и обратился в бегство. Хаваи не смотрел ни назад, ни вперед и не обращал внимания на подъемы и ямы, а, подобно ветру, преследовал беглеца. Его Величество, скала непоколебимости, продолжал упорно сидеть и наблюдать пути судьбы. Одолев значительное расстояние, слон достиг берега реки Джамны и начала большого понтонного моста. Ран Багха в замешательстве взбежал на мост, и Хаваи, с тигром джунглей удачи на спине, последовал за ним10. Из-за огромного веса обоих [слонов], обличьем подобных горам, понтоны то опускались, то под-нималясь. Царские слуги бросились в воду по обеим сторонам моста
и плыли, пока слоны не выбрались на другую сторону. В то время когда зрители взирали на сие диковинное дело, Хедив Века в мгновение ока усмирил Хаван, норовом подобного пламени и стремительностью подобного ветру. Ран Багха умчался, спасая жизнь. И одновременно мир возродился к жизни, а смятенные сердца были умиротворе-152 ны. Некоторые решили — а недалекие вообразили, — что, возможно, мозг Правителя вре:^<е:н:и и земли опьянен, и вес’ происшестаие стало следствием этого. [Однако] они немедленно отбросили эту ни на чем не основанную мысль и поняли, что Его Величество — изумительный художник в искусствах разума, делающий явью образы из чудесной внутренней галереи и призывающий заблудших в глуши невежества на царский путь знания. Он дал зрение слепым, а глаза зрячих смааал схожим с жемчугом снадобьем11. Несколько раз, когда сей счастливый автор удостаивался чести личной беседы с Его Величеством Шахиншахом, он слышал из его святых уст, что «наша сознательная и намеренная езда на мастах, слонах-убийцах, за миг перед тем швырнувших погонщиков себе под ноги и умертвивших их, имела своей причиной и поводом [желание], чтобы слон умертвил меня, если я созпнаелыю ступил на путь, неугодный Аллаху, или сознательно возлелеял желание, противное Его воле, ибо не в силах мы вынести ноши жизни при недовольстве Аллаха». Милостивый Боже, какая глубина! И какое отношение к самому себе? Одним словом, в любое время — святого ли уединения, занятия ли делами, во времябипзы или во времяпира — он постоянно следит за и<с^ги1пн:уй, направляющей нитью; и преббгвая внешне с творениями, а внутренне с Творцом, [Акбар] одновременно есть устроитель дел внешних и внутренних и действует как повелитель обеих этих великих сфер; и, получая удовлетворение от обоих отрадных миров, украшает престол Вселенной — духовной и мирской.
В числе прочих событий оказалось прибытие ко Двору Адхам-хана. В пору, когда Агра прославилась присутствием Шахиншаха, в его мироукрашающем разуме обрела форму мысль, что управление Мальвой следует доверить Пир Мухаммад-хану Ширвани, а Адхам-хану надлежит исполнять службу при Дворе. Были изданы соответствующие указы, и Адхам-хан повиновался им и отправился туда, после того как передал Мальву Пир Мухаммад-хану. Он ехал быстро, и
вскоре прибыл, и удостоился царской благосклонное™. Сердце Махам Анаги, опечаленное разлукой с благородным сыном, утешилось этим, а Пир Мухаммад-хан, освобожденный от гнета своего соправителя, осуществил свои надежды, и люди повсюду о<2^вгэб<:оди^ц^<2^ь от несправедливости и обрели мир и покой. Так Адхам-хан был удержан от безрассудства и тем охранен от погибели. Более того, решение исправить его утвердилось в святом разуме [.Акбара]. В это время владыка Вселенной, следуя собственным благородным привычкам, внешне непрестанно занимался охотой, тогда как внутренне странствовал с Господом и казался поглощен плененmexi душ12. Он заложил мощное основание для любого труда и издал полезные установления для дел. управления. Невзирая на молодость — пору, когда прежние правители потворствовали своим склонностям без самосозерцания, Его Величество превратил эти годы в путь к обретению Божественного знания и никогда ни на миг не пожалел об этом. Процветание, вступление на престол, поддержка друзей и искоренение врагов — каждое событие, ставшее лишающей разума чашей для прежних принцев или, верпее, осушением [ее] до самого дна опьянения, — в священнойособеЕго Величества Шахиншаха служили возрастанию знания, преумножению мудрости, изобилию благоразумия и бдатемъности. Благодаря Божественным целям и Ilenpeoдолихшш начертаниям несравненного Божества многие из мироукрашающих достоинств этого духовного и мирского принца были сокрыты даже от его собственной прозорливости. “ слышал это много раз в дни своего детства от моего почтенного отца, когда занимался приобретением знания . Он (также) яялялся фонтаном благодати и сосудом духовных и земных совершенств и человеком, проводившим дни в обители уединения. “ узнал это и сам, когда мне выпало счастье служения ему — эликсиру талантов владык мудрости. В силу этого — то есть из-за того, что его мироозаряющая духовная красота была сокрыта от него, — он искал в других то, что надлежало искать в себе самом и предстояло явить ради пользы рода людского и тем самым стать проводником для скитающихся в гтусты-не заблуждения. Он постоянно превращал терзания исканий Бога, — которые, однако, могут обернуться 1^есс:^к£ууш:^ц]ь^х1 здоровьем, — в кайму собственного сердца и сохранял живость своей святой души.
Охота, сей браслет на запястье радости, превращена ии частично в усилия искания и заставила его пройти в одиночестве города и села. В неизмеримой рассудительности он искал Истину среди запыленных обитателей полей бездумья — а большая часть поистине велш-их познают ее в этом обличье — и общался с любыми, кто носил залатанное одеяние: йогами, саньясипами и калапдарами и прочими, одиноко сидя -щими в пыли, и безразличными отшельниками. Из внешних привычек и бесед познавал их истинную природу. Схожим образом он вопрошал об Истине ученых и именитых, скованных цепью науки и славы, кто разукрашивает жалкие лавчонки школ и учебных заведений13. И различал неискренность и фальшивый блеск самозванцев среди этих категорий людей, однако охватывал подобные явления своим глубоким умом. Он покрыл пылью тайны тех лживых пройдох и не ославил имен тех слуг Истины. Несмотря на такие результаты, искания этого Царя Мира нн прекращались и не ослабевали. Наоборот, он усиливал старания и был как никогда неусыпен в своих поисках врачевателей души, которые могли бы стать проводниками на стезе постижения [Истины].
[Долгие] годы сердце ищет у нас чашу Джамшида. У чужого ищет то, чем владеет само.
Если бы таким стилем следовало написать воспоминания, понадобился бы отдельный том, дабы сумел я отобразить
