Грааль - Владимир Викторович Бабкин

Спокойный кивок.

— Понимаю. Прекрасно понимаю. Но, мне тут товарищи подсказывают, что вы как-то много стали на себя брать в последнее время. Почувствовали себя если не независимым королевством, то, как минимум, отдельным родом войск.

— Я, всего лишь, хочу сохранить с таким трудом собранный коллектив.

— И, поэтому, старательно наращиваете его личный состав?

— Но, кто-то же должен заниматься хозяйственными работами, а у нас большое хозяйство. Пандемия лишила нас очень многих. Приходится восполнять. В том числе и такими методами. Но, время ведь тоже чрезвычайное. К тому же, мы нанятый персонал кормим, поим, одеваем. И не только их, но и их семьи, включая маленьких детей.

Вздох.

— Это трогательно, полковник Мезенцева. Может вас перевести настоятельницей монастыря или директором какого-нибудь детского приюта? Я возьму под личный контроль вопрос обеспечения вашей парафии всем необходимым.

— Извините, господин Президент, но я — учёный.

Кивок.

— Это я знаю. Но, что ж вы тогда вмешиваетесь в вопросы, которые к вашей компетенции не относятся? Хотите заниматься чистой наукой? Пожалуйста. Найдем возможности и средства даже в такое трудное время, тем более в таком наиважнейшем сейчас направлении. Но, что за детские игры в квазигосударство?

Мезенцева вздохнула и, глядя прямо в камеру, задала вопрос:

— Господин Президент. На северо-востоке и на юге Москвы войска Росгвардии и Армии проводят зачистки, выявляют переболевших, и свозят их, в так называемые, «пункты изоляции и фильтрации». Стадионы «Лужники», «Динамо», «Черкизово», а также целый ряд школ и спорткомплексов уже превращены по факту в концентрационные лагеря, где переболевшие сидят словно заключенные, часто битком, набитые сверх всякого предела. Мужчины. Женщины. Дети. Охранники с автоматами и лающие собаки. С дронов хорошо видно, знаете ли. Как мне это понимать и как на это реагировать? Я одна из них. Или вы считаете, что я должна спокойно на это смотреть? Дать народ мой спокойно отправить на заклание?

— Нет. Вы не отдельный народ. Давайте не заниматься фарисейством. Вы уже отдельная ветвь человечества. Как там у вас в секретных документах говорится? Homo sapiens aeternus — Человек разумный вечный? Вечные? Вы развиваетесь намного быстрее человечества, думаете намного быстрее, выживаете намного лучше, и всё прочее, не мне вам повторять ваши же выводы. Я знаю точно одно — если я вас выпущу из-под контроля государства, то через пяток лет, а может и раньше, вы провозгласите себя господами, а всех прочих холопами. Это в лучшем случае. Так что реальность такова, госпожа Мезенцева…

Глава 11

Черный рассвет

МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ. ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ НОВО-ОГАРЁВО. Пятница. 18 ноября 2025 года. Местное время 19:01.

— Хорошо выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже неплохо, учитывая тот груз, что на тебе и обстоятельства с этим связанные.

Чай. Кивок.

— Это сколько мы не виделись?

Невесело:

— Да, почитай уж лет пять как. Ты ж всё не находишь время приехать на рыбалку. Посидели бы, как в старые добрые времена.

Задумчиво:

— Ну, Бог даст, может и посидим когда-нибудь как-нибудь. Если сложится, конечно.

Усмешка.

— В скафах?

Ответная усмешка.

— Не самый худший вариант в нашей ситуации.

— Согласен. Но, водку будет пить сложновато.

Хмыканье.

— Ой, я тебя умоляю. Придумаем что-нибудь. Ну, что, пятница, конец рабочей недели.Давно вместе не сидели. Вечер опять же. По рюмочке?

— Понятное дело, а для чего на сервировочных столиках стоят бутылки и закуска?

— Логично. Тогда предлагаю тост: За успех нашей безнадёжной затеи.

Старик покачал головой.

— Предлагаю другой: За встречу. Мы давно не виделись — это раз. И сам факт, что эта встреча вообще состоялась, да ещё и в личном очном формате, дорогого стоит.

Кивок.

— Согласен. За встречу!

Они чокнулись хрустальными рюмками. Об стекло, разумеется. Стекло, разделявших спецзал для встреч. О личной встрече без скафов и речи быть не могло. А вести в скафах столь тонкий разговор обе стороны посчитали неприемлемым.

Почти три дня шли переговоры о переговорах. Трудно шли. Несколько раз они были на грани срыва. Стороны яростно, до хрипа в горле, ненавидели друг друга и, отчаянно, до судорог, друг другу не доверяли. Верховный несколько раз порывался отдать приказ немедленно начать штурм «Санатория» или даже нанести по нему воздушный удар. Мезенцева грозилась уничтожить все результаты биологических исследований (и не только по проекту «Грааль», а вообще, а там, мягко говоря, много чего не было внесено в федеральные базы данных) и сообщить всему миру о фактическом положении дел, что грозило взорвать хоть какое-то установившееся подобие порядка, и не только в России. Понятно, что она блефовала, ведь пострадал бы не только труд всей её жизни, пострадали бы в первую очередь именно вечные. Именно на них началась бы просто охота, ведь на них и так косо смотрели, часто убивая частным порядком. В общем, всё было сложно. Весьма и очень.

Непредсказуемо.

Аристарху Ивановичу (с большим, нужно признаться, трудом) удалось взять на себя функции посредника, успокаивая страсти и призывая к переговорам. В результате удалось достичь «перемирия», условиями которых были:

— Центральная власть приостанавливает на три дня все операции по фильтрации и отлову вечных в Москве (и, по мере возможностей, в России) и не совершает никаких действий в отношении «Санатория».

— «Санаторий» отзывает все свои рейдовые группы и сроком на три дня обязуется не выпускать персонал за пределы периметра базы. И Мезенцева держит язык за зубами и не сообщает миру ни о чём.

Условия для «Санатория» были, мягко говоря, малоприемлемыми, ведь Государство ничем не рисковало, а лишь на время прекратило отлов вечных, ну, и пообещало не бить «Санаторий», пока все вечные туда не соберутся. Отличная стратегическая тема — все враги собрались в одном месте, а тут десяток «Кинжалов» прилетел. Мезенцева, всё это прекрасно понимала и сопротивлялась яростно. Она хоть и учёный-медик, но, всё же, Мезенцева — полковник и имеет в принципе понимание о том, что такое война и как всё там устроено. Полковника ей присвоили отнюдь не за достижения в спорте (прим. Автор никого не хотел обидеть вдруг что, простите по-братски, честь и слава российским спортсменам!), а за то, что она военный бактериолог-вирусолог, весьма выдающийся, как говорят специалисты, и широко известна в узких кругах отнюдь не