Время больших ожиданий - Константин Паустовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недавно дочь Лившица, Татьяна, рассказала мне о таком эпизоде. Возвращаясь вместе с Лившицем с похорон Горького, Бабель сказал: «Изя, теперь я человек конченый, меня посадят». Через три года его арестовали.
3
Капитан фигурировал в ранних вещах Паустовского под фамилией Косоходов (роман «Коллекционер», рассказ «Инкубатор капитана Косоходова»). В «Повести о жизни» есть эпизод с инкубатором, но фамилия героя другая – Походкин. Действительная фамилия капитана – ответственного редактора газеты – становится ясной из эпиграммы поэта-фельетониста Ядова («Боцман Яков»), помещенной в разделе «Портреты на лету» в номере «Моряка» от 19 апреля 1921 года:
ТОВ. КРИВОХОДКИН
Отец семьи всей водной нашей,
Вершитель райкомводных дел,
Как водится, в тюрьме сидел, -
И в это время стал «папашей»,
На баке, говорят, рожден,
Его вскормили моря воды.
Хотя и Кривоходкин он,
Прет напрямик – игра природы…
Упоминание о тюрьме связано с дореволюционной подпольной деятельностью капитана.
4
Иванов… не только умел найти и украсить материал…
В газете «Моряк» постоянно помещались так называемые обязательные материалы – разного рода постановления, приказы Они отражали «лик времени» как по содержанию, так и по форме, то есть по языку. Иванов умел «подавать» их, не меняя смысла, но подчеркивая моменты существенно важные, не забывая обращать внимание на их колорит. Распоряжения пестрели угрозами ареста и суда. Например, за то, что вы вовремя не зарегистрировали собаку-ищейку, если она у вас имеется. Или, потеряв работу, не встали сразу на учет.
5
Стихотворный фельетон Ядова помещен в номере «Моряка» от 1 марта 1921 года в разделе «Шканечный журнал». В нем более десяти куплетов. Текст этого фельетона воспроизводится вместе с упомянутым Паустовским эпиграфом:
ЖЕРТВА ДОЛГА
Слушали:
О рубке мебели на топлива в редакции газеты «Моряк».
Постановили:
Выразить техническому редактору газеты, порицание путем печати.
(Выписка из протокола объединенного заседания пленума Одесского Райкомвода Веер. Союза раб. водного транспорта от 25 февраля с г.)
Сидел он, жертва Райкомвода,
Главу запрятав между плеч,
И клочья мертвого комода
Бросал в дымящуюся печь.
Шептал: «– Я чист, как Пенелопа,
Тебя на смерть сам бросил я,
И пусть на совести Главтопа
Отныне будет смерть твоя.
Ты был рожден для службы барской, -
Но уж таков судьбы подвох,
Что для печати пролетарской
Последний издаешь ты вздох.
Печать в стране – могучий фактор,
Блюсти ее – мой долг прямой
Не допущу я, как редактор,
Чтоб замерзал сотрудник мой.
И пусть сгорит средь общих песен
Твоя последняя доска,
Зато – да будет интересен
И полон номер «Моряка».
Я не боюсь суда и штрафа,
Пускай гремит сам Совнархоз,
Не пожалею стульев, шкафа,
Коль «Моряку» грозит мороз.
Пусть страшен грохот резолюций,
Но дорог мой сотрудник мне -
Коль надо, – как Сцевола Муций
Сожгу и руку на огне.»
Так он ответил… Но так некстати.
Он был сражен и пал в борьбе…
О, бедный друг, грозят в печати
Вдруг порицанием тебе…
О, техноред, не пожалевший
Себя… О, жертва непогод!.
– Смотри, – печально уцелевший
Взирает на тебя комод!…
Ужели он – второй по счету…
Ужель умрет и сей комод…
– О, нет, я потерял охоту, -
Редактор молвил, – пусть живет.
И бросил взгляд он быстрым оком
На блеск комода своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.
Вахтенный
6
Передавая характер «клубных разговоров» в редакции, Паустовский как бы сам комментирует происхождение названия этой книги как «времени больших ожиданий».
Такие живые контакты с корреспондентами на местах и вообще со всеми заходящими в газету моряками, рабочими и другими посетителями всячески поощрялись. Об этом говорят и объявления, периодически появлявшиеся в газете:
ТОВАРИЩАМ ВОДНИКАМ, ПРИБЫВАЮЩИМ В ОДЕССУ
Редакция просит всех товарищей-водников, прибывающих по разного рода делам в Одессу из других портов, обязательно заходить в Редакцию в будние дни, с 1 ч. до 4 ч. дня по правительственному времени. Просьба эта относится ко всем товарищам, как делегированным в Одессу с мест, так и прибывающим сюда с приходящими судами. Редакция просит также предоставлять ей те материалы, которыми располагают прибывающие товарищи – специальные издания, брошюры, а равно и газеты (общесоветские и профессиональные), издающиеся в других районах.
Это объявление помещено в «Моряке» дважды – 4 и 7 апреля 1921 года.
7
Текст этой песенки сохранился в бумагах Паустовского. Прежде чем воспроизвести его, нужно объяснить несколько чисто одесских слов и выражений: «Губтрамот» – губернский трамвайно-моторный трест, ведавший общественным транспортом; «Эс тут цех ойшех» (идиш) – «Что делается, что творится!»; чебекс, гутес – еврейские национальные блюда; «Шпиглис-ин-глигит» – по-видимому, песенка, танец; «Штил, майнес киндерс! Гейде…» – Тише, дети! Идет… (идиш); фрейлехс – еврейский свадебный танец.
Немудрая эта песенка пользовалась огромной популярностью. Она стала веселым «гимном» нелепице тогдашней жизни. В ней, как говорили одесситы, удалось отразить «полный кавардак эпохи».
СВАДЬБА ШНЕЕРСОНА
Ужасно шумно в доме Шнеерсона,
Эс тут цех ойшех, прямо дым идет,
Там женят сына Соломона,
Который служит в Губтрамот.
Невеста же – курьерша с финотдела -
Сегодня разрядилась в пух и прах,
Фатумешковую надела
И деревяшки на ногах.
Глаза аж прямо режет освещенье,
Как будто бы большой буржуйский бал,
А на столе есть угощенье,
Что стоит целый капитал.
На блюдечке лампадка с керосином
Под потолком безжалостно коптит,
А рядом баночки с бензином,
Стакан с подсолнечным стоит.
А кушанья разложены красиво,
Есть мамалыга, прямо словно кекс,
Повидло, хлеб с коператива,
Из ячной – разные чебекс.
Бутылочка с раствором сахарина,
Из гутеса сушеного настой,
Картошек вареных корзина,
Стаканы с зельтерской водой.
Все гости собралися в полном сборе:
Начхоз, комслужб и учрежденский врач,
Машинистки, контролеры,
И даже сам замзавпомнач.
На подоконнике три граммофона:
Один мазурку бешено хрипит,
Другой – вертюру из Манона,
А третий – «Шпиглис-ин-глигит».
И пляшут гости все в восторге диком,
От танцев валится почти что дом,
Как вдруг вбегает старший дворник с криком:
«Штил, майнес киндерс! Гейде преддомком!»
Сам преддомком Абраша дер-Молочник
Вошел со свитою, ну, точно царь!
За ним Вайншток, его помощник,
И Хаим Качкес – секретарь.
Все преддомкому уступили место.
А сам жених торжественно привстал:
– Знакомьтесь, преддомком – невеста, -
– Абрам Клауханес, – ему тот отвечал.
Но преддомком всех поразил, как громом,
Ужасный получился вдруг скандал,
– Я не пришел к вам, как знакомый! -
В ответ он жениху сказал.
– Скажите, кто на брак дал разрешенье?
– А кто ж теперь вообще его дает?
– Я налагаю запрещенье,
Чтоб завтра был мене развод!
Замашки у дачкома были грубы,
И не хотел жених ему смолчать,
Он двинул преддомкома в зубы,
И стали фрейлехс танцевать!
8
Никита Алексеевич Брыгин, державший в своих руках не только личное дело К. Г. Паустовского, сотрудника Опродкомгуба, но и обстоятельно ознакомившись с архивом этого учреждения, выяснил чрезвычайно интересные детали.
Во-первых, Опродкомгуб расшифровывается как Одесская губернская особая комиссия по снабжению Красной Армии продовольствием.
Честно говоря, я до семидесятых годов – до тех пор, пока сам не увидел блеклые фотокопии документов, – находился в полной уверенности, что эта аббревиатура целиком выдумана отцом, чтобы подчеркнуть особую специфику того времени и моду на умопомрачительные, нелепые сокращения.
Во-вторых, он доподлинно выяснил, что знакомство К Г. Паустовского с В. А Регининым состоялось раньше «Моряка», – они почти три месяца вместе работали в одном отделе Опродкомгуба. Лишь в апреле 1920 года Реги-нин назначается заведующим редакцией еженедельной экономической газеты «Вопросы продовольствия», которую отдел, возглавляемый Паустовским, регулярно обязан был снабжать текущей информацией. Более того, они одновременно в феврале 1921 года уходят из Опродкомгуба в «Моряк».
