Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

Преступник снова резко поворачивается к летавшему низко телерсу, и опять же лицо его вызывает отталкивающее впечатление, перекошенное не то от злобы, не то со страху. Он что‑то опять кричит, но, слава богу, телекомментатор убирает звук.

— Леди и джентльмены! Это захватывающее зрелище происходит у вас на глазах. Для вас оно так же реально, как и для этого парня, для сотрудника лаборатории профессора Хименса. От вашего имени — я возьму на себя такую ответственность — передаю ему следующие слова:

«Мы рады за вас, мистер Ричардсон! Вы не струсили в данной ситуации! Вы настоящий мужчина Америки! И я не солгу, не преувеличу, если скажу, что вся Америка желает вам выбраться из этой новой западни, в которую вы снова угодили».

Брюс сделал nayзy, вытянул трубочкой губы:

— Удивительно, леди и джентльмены, как это получается. Есть же на свете такие у нас люди, которым часто не везет. Они… — он почему‑то скривился, поморщился, голос его стал глохнуть, кто‑то его глушил, перебивал.

Вдруг послышался чей‑то другой голос, хрипловатый. Кто‑то, видимо, взял на себя управление телепередачей.

— Заткнитесь там, на телестудии Эр‑би‑си! Заткнитесь на тридцать секунд! Это говорю я, Грегори Волкер, круглик из лаборатории Перри Хименса!

— Но… позвольте… я протестую, я… — Брюс Дженки открывал и закрывал рот, но Волкер, уловив его шоковое состояние, уже полностью вклинился в передачу.

— Слушай, Дик! Этот трепач из Эр‑би‑си тебе ничем не поможет! Это говорю я, Грегори Волкер! Продержись еще пять минут! Эдкок уже взялся за это дело!

— Я понял тебя, Грегори. Постараюсь продержаться. Но эти ублюдки, — прошипел тихо Дик, так тихо, что вся Америка могла услышать — эти подонки, эти педерасты прут на высотку уже сорок минут! У нас нет патронов! Хотя бы одну ленту, Грегори! Одну, образца где‑то 1940 года, для пулемета системы Браунинг!.. И почему вы меня не перебросите в другое место? Чем там занят Хименс?

— Дик, Тони уже везет патроны! Он достал их! Достал! Его машина внизу. У нас сломался координатор пространств. Джойс устраняет поломки!.. Дик! Осторожно! Эти свиньи обходят вас справа!.. Что с арабом?

— Я их вижу, Грегори. Нас им пока не взять. Араб ранен в голову. Уже очухался. Его нельзя оставлять здесь!..

Профессор сидел недоволен, мрачен. Он лихорадочно думал, как выпутаться из этой истории, боялся взглянуть на Кэти. Выходка такого всегда сдержанного и благоразумного сотрудника, выходка Грегори Волкера, ему не понравилась. Но он в то же время понимал, что тот и не мог поступить иначе. Вот только мог бы быть чуточку посдержаннее, повежливее. И надо же такому случиться? Заклинило пространственный координатор. А все это его, я так это не оставлю, этого полисмена, шуточки. Но и Дик тоже хорош! Нет бы обойти стороной араба, так вмешался в его дела. Мало ему своих забот, мало ему авантюрных приключений в Гаррисберге! Да и чего вмешиваться‑то? История уже давно сделана. И пусть там, в прошлом, арабы сами решают свои проблемы. Может быть, резонно сдаться ему в плен?… Но пойдет ли на это Ричардсон?…

Вбежал запыхавшийся Тони Эдкок с портфелем, извлек из него две ленты с патронами и тут же опустил в капсулу. Бранту не нужно было отдавать приказы. И Волкеру тоже. Они делали свое дело точно, аккуратно. Брант сверил с ЭВМ режим работы ГМП, та подтвердила все параметры. Волкер следил за накопляемой энергией. И когда стрелка коснулась требуемой цифры, нажал на кнопку и тут же снял блокировку сигналов телекомпании Эр‑би‑си.

Тевид на столике трещал звонком уже минуты две, не переставая. Никто не подходил к нему. Хименс знал, что могут последовать санкции концерна «Реклама и бизнес», но его теперь этим уже не запугаешь. В душе он был все же чуть‑чуть доволен происходящим. Реклама их изобретения, реклама достижений фирмы «Хименс и Электроника», шла полным ходом. Телекомпания Эр‑би‑си зарабатывала миллионы. Но и они уже могли подсчитывать дивиденды. Телетайпы отстукивали запросы ряда организаций, предложения на заключение выгодных контрактов. Уже запахло миллионными, а то и миллиардными прибылями.

Экраны телевизоров по этому каналу снова ожили, и комментатор с сияющей физиономией Брюс Дженки сообщил, что сотрудники лаборатории профессора Перри Хименса перебросили бандиту ленты с патронами для пулемета системы Браунинга.

Брюс кашлянул, улыбка сбежала с его лица. Он, вероятно, припомнил тот беспардонный выкрик какого‑то там Грегори Волкера, так нагло и так резко прервавшего его вещание. Но взял себя в руки, заставил вымученно улыбнуться и вежливо предложил джентльменам коротенькую рекламу.

— Дорогие телезрители! Дорогие джентльмены Америки! А я обращаюсь именно к вам. Послушайте весьма любопытную информацию:

«Крупнокалиберный пулемет «Браунинг‑М2НВ» весит 58 кг. Прицельная дальность 1830 м. Темп стрельбы — 600 выстрелов в минуту. Пуля весит 46,2 г. Емкость ленты — 110 патронов».

Тут же был показан и сам пулемет, установленный на зеленой подстриженной лужайке. Новенький, чистенький, привлекательный и без разной там электроники, прост в обращении и безотказен в работе.

— Если вам, наши настоящие мужчины, приглянулась эта игрушка, — продолжил Брюс, — то вы можете ее заказать по тевиду. Вам следует лишь набрать номер 88‑99‑88, назвать свое имя, номер вашего счета в банке, и фирма сама привезет вам его домой. Фирма гарантирует качество. Пулей такой массы можно убить в лоб слона, — Дженки хохотнул. — Если, конечно, он имеется у вас дома. Но лучше всего стрелять на ранчо в специально оборудованном стрельбище‑бункере. Благодарю вас за внимание.

Снова крупным планом высветилась распластанная на песке фигура Ричардсона. Тот что‑то поспешно делал, обматывал вокруг своего потного тела какой‑то черный кабель. Те же мешки с песком, а вот напарника жестокого бандита, того второго, желтого, с перевязанной головой, что‑то не видно. Наверное, уже успел куда‑то смыться. И правильно сделал. Нечего связываться с этим преступником.

Дика обступили немцы, позадирали вверх головы, что‑то там рассматривали. Переводчик из Эр‑би‑си чеканил слова:

— Этот англичанин обмочился, обер‑лейтенант! — гаркнул, по‑видимому, рослый рыжий немец, обращаясь к костлявому белобрысому типу в золотых очках.

— Они всегда так заканчивают, дорогой Винкель. Переверните его. Я хочу взглянуть на его рожу. Он уложил тридцать лучших наших солдат.

Тот, кого назвали Винкелем, подошел ближе к Дику и пнул его ботинком в бок. Потом ударил куда‑то в челюсть. Дик застонал, пошевелился, перевернулся на спину. Телерс высветил рыжего немца. Тот опять гаркнул: